Пароход и Ракетчики 6
Проезжал вдоль речки и увидел этот португальский пароход:
http://www.youtube.com/watch?v=qPQP11IGNgs
Океанский. На Волге таких не встретишь. Зато там много другого, о чем и пойдет речь.
Ракетчики (продолжение):
За Волгой на постоянное место жительства прописались я и Сашка Русаков, но лагерь был большим: три четырехместных палатки, плюс на буревестниковском дебаркадере была каюта, в которой имелось четыре койки. Расположились мы напротив Полевой, немного ниже парусной базы Буревестника, и чуть выше Полежаева, рядом с деревянным выброшенным на берег остовом еще дореволюционной, наверное, баржи. Очень удобное место, окруженное кустами. Имелся у нас и довольно-таки солидный собственный флот: казанка с ОСВОДовским флагом, ял с полным парусным вооружением, веслами и подвесным мотором, швертбот класса М. Казанка и ял были собственностью секции подводного плавания КуАИ, руководил которой Костя Цедров, а яхта принадлежала спортивному обществу Буревестник и была записана за мной, фактически, отдана в мое полное распоряжение. Гости в нашем лагере жили постоянно. Пили много. В основном коньяк. На третий день Сашка достал ОСВОДовские плакаты, набор под названием «Пьянству на воде - бой», и развесил их в лагере. После этого, кажется, пить стали еще больше. Пустые бутылки выставлялись на шпангоуты остова баржи. Через две недели не осталось ни одной свободной балки. Бутылки из-под армянского, азербайджанского, грузинского и молдавского коньяков украшали остов. И эта одна из особенностей того времени - пили много, а пьяными не были. В чем тут дело?
Костя часто оставался у нас ночевать. По утрам Сашка отвозил его на казанке в город, к спуску «Лейтенанта Шмидта», а по вечерам Костя просил меня на эмке подходить туда же и забирать его. Я совмещал приятное с полезным, всегда брал с собой трехлитровые банки, отправлялся пораньше, покупал на Мопровской пиво, встречал Костю, и мы под парусами пересекали фарватер, немного притормаживали, что бы попить пива, поговорить о последних событиях, дать возможность Косте остыть, после трудового дня на стройке. Однажды, вытаскивая лодку на кильблоки, мы опрокинули две банки с пивом, которое вылилось в кокпит. Лодка содержалась в идеальной чистоте, поэтому я сразу же открыл кингстоны и слил пиво назад в банки. Вечером это пиво было употреблено без каких-либо проблем.
Развлекая гостей, мы развлекались сами. Вот только перечень наших занятий: катание на водных лыжах, прогулочных и фигурных; ловля раков; подводная охота; ловля рыбы бреднем в протоках и на косах по ночам; хождение под парусом на швертботе; хождение под парусом на яле, иногда без руля, управляя балансировкой парусов и смещением центра тяжести; парусные гонки, обычно с пересадкой рулевых; хождение на «Драконе», ложкомойке, как называл его хозяин, доцент Гена Кузин; прогулки по лугам, протокам и островам; и многое, многое другое, как посиделки у костра, с пивом и пением под гитару, ночные купания. И еще ведь чего-то было. Не помню уже.
Подводная охота тогда только входила в моду. Вода во многих из заволжских проток и затонов достаточно чистая, видимость - до трех метров. Щуки были непугаными, особенно в подводных завалах деревьев и коряг. А таких мест было много, например, залив напротив КАТЭКа (завод имени Тарасова). Песчаное дно, немного водорослей, глубина до пяти метров, коряги - отличное место. Мы любили там охотиться и собирать раков. Узкая, метров сто длиной, протока соединяла залив с Волгой. По протоке можно было даже провести ял. В один из солнечных июльских дней в наш лагерь подъехали Вовка Петляков, Сергей Бурлаков, Мишка Мишкин с Лариской. Я и Сашка уже позавтракали кашей с тушенкой и огурцами. Мы сидели на берегу и пили чай с пряниками, когда из причалившей к дебаркадеру «Зеленая Роща» пээски выгрузились наши друзья.
«Привет! Как жизнь?» - здороваются прибывшие.
«К охоте готовы?» - спрашивает Мишка.
«Всегда готовы» - отвечаю я. «Отбомбились?»
«Как всегда» - отвечает Мишка.
Мой вопрос связан со сдачей экзамена по научному коммунизму, который был вчера. Словечко «бомбить» означает применять шпаргалки в процессе сдачи экзамена. Не знаю уже почему, но слово «бомба» в этом контексте и означала шпаргалку, а «бомбить» - сдавать экзамен по шпаргалке. Мишка у нас был круглый отличник и опытный бомбометатель. Его «как всегда» означало, что все прошло гладко, а он, конкретно, получил отличную оценку.
Странно, но к шпаргалкам в нашем обществе отношение было терпимое. Использование шпор не считалось каким-то преступлением или крупным обманом. Большинство преподавателей даже не наказывали студентов, которых они поймали за списыванием. Обычно дело кончалось изъятием шпаргалок и сменой экзаменационного билета. А ведь во всем мире списывание считается мошенничеством, а студент, попавшийся на списывании, вылетает из университета с клеймом нечестного человека. Ужас.
В качестве места для сегодняшней подводной охоты после недолгой дискуссии выбрали «Чистые Пески», островок и протоку напротив КАТЭКа и загородного парка. Выдвигаться туда решили на яле. Ветра не было, шли на веслах. Охота прошла удачно. Мишка и Сергей подстрелили по щучке. Я продырявил трех окуней. Собрали пару ведер раков. Но самую сильную эмоциональную встряску получил Вовка Петляков. А произошло следующее. Мы с ним охотились рядом, среди коряг в конце протоки. Я как раз освобождал гарпун от травы, стоя на песчаном дне пляжа, наблюдая краем глаза за поверхностью воды в том месте, где плавал Вовка. Вдруг он вынырнул как-то необычно резко, перевернулся на спину и, сильно работая ластами с большой скоростью, буквально вылетел на берег. Выглядел он напуганным и не спускал глаз с того места, где нырял.
«Что случилось?» - крикнул я.
«Там кто-то есть» - был ответ.
«Большая рыба?»
«Нет, кто-то утонул. Я видел руку, белую, раздутую. Из коряг торчит. Чего делать будем?»
Я имел уже некоторый опыт по вытаскиванию утопленников. Спрашиваю:
«А чего ты так испугался? Он что, тебя хватал этой раздутой рукой? Покажи где, надо посмотреть, кто там».
«Вон, около той коряги» - показывает Вовка.
Конечно, приятного мало, но надо нырять и смотреть, я ведь ОСВОДовец. Погружаюсь и медленно двигаюсь в направлении коряг. Замечаю на глубине полутора метров белое пятно, которое напоминает растопыренную человеческую пятерню. Подплываю ближе, и на расстоянии в метр понимаю, что это всего-навсего белая нитяная перчатка, одна из таких, какими пользуются сборщики ракетной техники на заводе Прогресс. Перчатка набита чем-то. Да это же прикорм понимаю я. Выныриваю. Зову Вовку. Он отрицательно мотает головой.
«Это перчатка, набитая прикормом» - кричу я - «Плыви сюда!»
Вовка машет рукой, снимает ласты и вдоль берега, сквозь камыши пробирается к лагерю.
К вечеру вернулись в основной лагерь. Лариска приготовила отличную уху, пожарила рыбу. Я и Сашка сгоняли на казанке к Ульяновскому спуску, на Дно, где взяли, как обычно, три двенадцатилитровых канистры пива. Ночь была теплой, мы сидели у костра, разговаривали.
В ту ночь, отойдя от лагеря и рассматривая огни на противоположном берегу, я впервые обратил внимание, как ярко светится красным лозунг «НАША ЦЕЛЬ - КОММУНИЗМ» над Самарской площадью. Кто бы знал, что через двадцать лет в этом здании, на крыше которого была эта надпись, будет располагаться ИНКОМБАНК, а цели поменяются на противоположные. Вообще, лозунги тогда были на многих домах. Мы на них не обращали внимание. Над некоторыми, типа «ЛЕНИН С НАМИ» посмеивались. А тут, такая ночь, тишина, звезды, и … странная надпись на горизонте.
http://www.youtube.com/watch?v=qPQP11IGNgs
Океанский. На Волге таких не встретишь. Зато там много другого, о чем и пойдет речь.
Ракетчики (продолжение):
За Волгой на постоянное место жительства прописались я и Сашка Русаков, но лагерь был большим: три четырехместных палатки, плюс на буревестниковском дебаркадере была каюта, в которой имелось четыре койки. Расположились мы напротив Полевой, немного ниже парусной базы Буревестника, и чуть выше Полежаева, рядом с деревянным выброшенным на берег остовом еще дореволюционной, наверное, баржи. Очень удобное место, окруженное кустами. Имелся у нас и довольно-таки солидный собственный флот: казанка с ОСВОДовским флагом, ял с полным парусным вооружением, веслами и подвесным мотором, швертбот класса М. Казанка и ял были собственностью секции подводного плавания КуАИ, руководил которой Костя Цедров, а яхта принадлежала спортивному обществу Буревестник и была записана за мной, фактически, отдана в мое полное распоряжение. Гости в нашем лагере жили постоянно. Пили много. В основном коньяк. На третий день Сашка достал ОСВОДовские плакаты, набор под названием «Пьянству на воде - бой», и развесил их в лагере. После этого, кажется, пить стали еще больше. Пустые бутылки выставлялись на шпангоуты остова баржи. Через две недели не осталось ни одной свободной балки. Бутылки из-под армянского, азербайджанского, грузинского и молдавского коньяков украшали остов. И эта одна из особенностей того времени - пили много, а пьяными не были. В чем тут дело?
Костя часто оставался у нас ночевать. По утрам Сашка отвозил его на казанке в город, к спуску «Лейтенанта Шмидта», а по вечерам Костя просил меня на эмке подходить туда же и забирать его. Я совмещал приятное с полезным, всегда брал с собой трехлитровые банки, отправлялся пораньше, покупал на Мопровской пиво, встречал Костю, и мы под парусами пересекали фарватер, немного притормаживали, что бы попить пива, поговорить о последних событиях, дать возможность Косте остыть, после трудового дня на стройке. Однажды, вытаскивая лодку на кильблоки, мы опрокинули две банки с пивом, которое вылилось в кокпит. Лодка содержалась в идеальной чистоте, поэтому я сразу же открыл кингстоны и слил пиво назад в банки. Вечером это пиво было употреблено без каких-либо проблем.
Развлекая гостей, мы развлекались сами. Вот только перечень наших занятий: катание на водных лыжах, прогулочных и фигурных; ловля раков; подводная охота; ловля рыбы бреднем в протоках и на косах по ночам; хождение под парусом на швертботе; хождение под парусом на яле, иногда без руля, управляя балансировкой парусов и смещением центра тяжести; парусные гонки, обычно с пересадкой рулевых; хождение на «Драконе», ложкомойке, как называл его хозяин, доцент Гена Кузин; прогулки по лугам, протокам и островам; и многое, многое другое, как посиделки у костра, с пивом и пением под гитару, ночные купания. И еще ведь чего-то было. Не помню уже.
Подводная охота тогда только входила в моду. Вода во многих из заволжских проток и затонов достаточно чистая, видимость - до трех метров. Щуки были непугаными, особенно в подводных завалах деревьев и коряг. А таких мест было много, например, залив напротив КАТЭКа (завод имени Тарасова). Песчаное дно, немного водорослей, глубина до пяти метров, коряги - отличное место. Мы любили там охотиться и собирать раков. Узкая, метров сто длиной, протока соединяла залив с Волгой. По протоке можно было даже провести ял. В один из солнечных июльских дней в наш лагерь подъехали Вовка Петляков, Сергей Бурлаков, Мишка Мишкин с Лариской. Я и Сашка уже позавтракали кашей с тушенкой и огурцами. Мы сидели на берегу и пили чай с пряниками, когда из причалившей к дебаркадеру «Зеленая Роща» пээски выгрузились наши друзья.
«Привет! Как жизнь?» - здороваются прибывшие.
«К охоте готовы?» - спрашивает Мишка.
«Всегда готовы» - отвечаю я. «Отбомбились?»
«Как всегда» - отвечает Мишка.
Мой вопрос связан со сдачей экзамена по научному коммунизму, который был вчера. Словечко «бомбить» означает применять шпаргалки в процессе сдачи экзамена. Не знаю уже почему, но слово «бомба» в этом контексте и означала шпаргалку, а «бомбить» - сдавать экзамен по шпаргалке. Мишка у нас был круглый отличник и опытный бомбометатель. Его «как всегда» означало, что все прошло гладко, а он, конкретно, получил отличную оценку.
Странно, но к шпаргалкам в нашем обществе отношение было терпимое. Использование шпор не считалось каким-то преступлением или крупным обманом. Большинство преподавателей даже не наказывали студентов, которых они поймали за списыванием. Обычно дело кончалось изъятием шпаргалок и сменой экзаменационного билета. А ведь во всем мире списывание считается мошенничеством, а студент, попавшийся на списывании, вылетает из университета с клеймом нечестного человека. Ужас.
В качестве места для сегодняшней подводной охоты после недолгой дискуссии выбрали «Чистые Пески», островок и протоку напротив КАТЭКа и загородного парка. Выдвигаться туда решили на яле. Ветра не было, шли на веслах. Охота прошла удачно. Мишка и Сергей подстрелили по щучке. Я продырявил трех окуней. Собрали пару ведер раков. Но самую сильную эмоциональную встряску получил Вовка Петляков. А произошло следующее. Мы с ним охотились рядом, среди коряг в конце протоки. Я как раз освобождал гарпун от травы, стоя на песчаном дне пляжа, наблюдая краем глаза за поверхностью воды в том месте, где плавал Вовка. Вдруг он вынырнул как-то необычно резко, перевернулся на спину и, сильно работая ластами с большой скоростью, буквально вылетел на берег. Выглядел он напуганным и не спускал глаз с того места, где нырял.
«Что случилось?» - крикнул я.
«Там кто-то есть» - был ответ.
«Большая рыба?»
«Нет, кто-то утонул. Я видел руку, белую, раздутую. Из коряг торчит. Чего делать будем?»
Я имел уже некоторый опыт по вытаскиванию утопленников. Спрашиваю:
«А чего ты так испугался? Он что, тебя хватал этой раздутой рукой? Покажи где, надо посмотреть, кто там».
«Вон, около той коряги» - показывает Вовка.
Конечно, приятного мало, но надо нырять и смотреть, я ведь ОСВОДовец. Погружаюсь и медленно двигаюсь в направлении коряг. Замечаю на глубине полутора метров белое пятно, которое напоминает растопыренную человеческую пятерню. Подплываю ближе, и на расстоянии в метр понимаю, что это всего-навсего белая нитяная перчатка, одна из таких, какими пользуются сборщики ракетной техники на заводе Прогресс. Перчатка набита чем-то. Да это же прикорм понимаю я. Выныриваю. Зову Вовку. Он отрицательно мотает головой.
«Это перчатка, набитая прикормом» - кричу я - «Плыви сюда!»
Вовка машет рукой, снимает ласты и вдоль берега, сквозь камыши пробирается к лагерю.
К вечеру вернулись в основной лагерь. Лариска приготовила отличную уху, пожарила рыбу. Я и Сашка сгоняли на казанке к Ульяновскому спуску, на Дно, где взяли, как обычно, три двенадцатилитровых канистры пива. Ночь была теплой, мы сидели у костра, разговаривали.
В ту ночь, отойдя от лагеря и рассматривая огни на противоположном берегу, я впервые обратил внимание, как ярко светится красным лозунг «НАША ЦЕЛЬ - КОММУНИЗМ» над Самарской площадью. Кто бы знал, что через двадцать лет в этом здании, на крыше которого была эта надпись, будет располагаться ИНКОМБАНК, а цели поменяются на противоположные. Вообще, лозунги тогда были на многих домах. Мы на них не обращали внимание. Над некоторыми, типа «ЛЕНИН С НАМИ» посмеивались. А тут, такая ночь, тишина, звезды, и … странная надпись на горизонте.