Геккельбери, которые ягоды, и мысли о друзьях
В воскресенье, прогуливаясь после праздничного обеда, наткнулись на куст спелых ягод:
Не ожидал. Вернее, ожидал только через две недели. Но этот куст выстрелил раньше всех. Вкусные ягодки. И теперь мое ночное зрение окрепло. Рекомендую. Кусты huckleberries видно издалека - они любят карабкаться на пеньки секвой. Вот, например:
В буреломах они тоже водятся:
Рядом с ручьями:
В которых водятся саламандры:
Гуляя в лесу, почему-то задумался о друзьях. Их стало заметно меньше. И это не из-за того, что большинство из них находятся в другом полушарии. Интернет и телефон проблему расстояния решают эффективно. С теми, кто остался, вернее с кем у меня остались хоть какие-то общие интересы, общение стало более интенсивным, чем даже если б мы жили в соседних домах. Но вот именно проблемы общих интересов, а самое главное, проблему времени никакие гаджеты не рашат.
Вначале вспоминал одноклассников, Б-шников выпуска 1968-го года Полтавской средней школы №10. Игорь Полукаров - в шестом классе он познакомил меня с Битлз и сигаретами Кэмел. В седьмом классе в мае мы с Игорем гоняли по Шпортивке на мотоцикле его отца. Коля Прохур - с ним мы соревновались на городских и районных олимпиадах по математике. Очень интересный человек. Хорошо помню его критические замечания в адрес наших выдающихся одноклассниц. Саня Иванов - друг, с которым несколько лет сидели за одной партой. После школы и еще в семидесятые мы общались и встречались, что-то выпивали и обсуждали. Потом были только редкие случайные встречи и обрывочная информация: Игорь работает на железной дороге в Полтаве, Саня - в аэропорту Нового Уренгоя, Коля - доценствует в киевском универе. И все.
Иммиграция наносит урон списку тоже. Исчезают друзья, с которыми было много общих дел и интересов. Заметил закономерность: пока друг работает в области авиационной науки и образования - общение продолжается, несмотря на расстояния. Но такого общения становится все меньше и меньше. И причина этого - дефицит авиационных и вообще научно-образовательных дел по ту сторону океана. Народ уходит из авиации и высшей школы, вернее, авиационная наука и промышленность исчезают в стране - связи обрываются. Первыми отскакивают те, кому удается пристроиться к вертикали власти или к тем, кто поддерживает и обслуживает эту вертикаль. Эти становятся единороссами и православными патриотами. Они искренне гордятся, что сохранили свой общественный (выше среднего) статус и искренне верят, что все уехавшие - неудачники. Есть несколько таких приятелей. Они не обременяют себя знанием английского и, путешествуя по популярным туристическим местам, общаются с курортно-гостинично- шопинговым персоналом на русском. Туристический мир с удовольствием подстраивается под них, и русский язык продвигается по планете.
Сложнее дело с теми приятелями, которые умудрились остаться в профессии. Как правило, это не очень динамичные люди, нерешительные и осторожные. Они пережили годы неплатежей и супернизких зарплат, продолжая работать на островках, оставшихся от бывшего мощного авиапрома в Москве, Самаре, Ульяновске, Красноярске, Нижнем Новгороде и прочих авиационных центрах. Удивляюсь их искренней вере во «вставание с колен» и в неизбежное светлое будущее российского авиапрома. В обрыве связи с этими друзьями я чувствую свою вину. На фоне общей российской деградации мои рассказы о жизни и работе здесь в конце концов начинают интерпретироваться как «брызги счастья» и общение обрывается.
Хорошо, что и на этом берегу появляются новые друзья, с которыми и будем коротать свободное время. Про них я пишу иногда в журнале тоже.
Из других новостей следует упомянуть рапустившиея indian blankets. Капустнице понравилось одно из одеял:
Полевые цветы радую глаз:
Запах резеды заставляет вспомнить парк на третьем участке. Столько резеды, как здесь, я видел только вокруг памятника Ленину в этом парке:
На реке навигация. Как вам шанхайский пароход? Пока он возит японские машины, скоро, думаю, это будут китайские, как и сама посудина:
Ладно, на сегодня хватит карточек. Пойду писать письма оставшимся друзьям.
Не ожидал. Вернее, ожидал только через две недели. Но этот куст выстрелил раньше всех. Вкусные ягодки. И теперь мое ночное зрение окрепло. Рекомендую. Кусты huckleberries видно издалека - они любят карабкаться на пеньки секвой. Вот, например:
В буреломах они тоже водятся:
Рядом с ручьями:
В которых водятся саламандры:
Гуляя в лесу, почему-то задумался о друзьях. Их стало заметно меньше. И это не из-за того, что большинство из них находятся в другом полушарии. Интернет и телефон проблему расстояния решают эффективно. С теми, кто остался, вернее с кем у меня остались хоть какие-то общие интересы, общение стало более интенсивным, чем даже если б мы жили в соседних домах. Но вот именно проблемы общих интересов, а самое главное, проблему времени никакие гаджеты не рашат.
Вначале вспоминал одноклассников, Б-шников выпуска 1968-го года Полтавской средней школы №10. Игорь Полукаров - в шестом классе он познакомил меня с Битлз и сигаретами Кэмел. В седьмом классе в мае мы с Игорем гоняли по Шпортивке на мотоцикле его отца. Коля Прохур - с ним мы соревновались на городских и районных олимпиадах по математике. Очень интересный человек. Хорошо помню его критические замечания в адрес наших выдающихся одноклассниц. Саня Иванов - друг, с которым несколько лет сидели за одной партой. После школы и еще в семидесятые мы общались и встречались, что-то выпивали и обсуждали. Потом были только редкие случайные встречи и обрывочная информация: Игорь работает на железной дороге в Полтаве, Саня - в аэропорту Нового Уренгоя, Коля - доценствует в киевском универе. И все.
Иммиграция наносит урон списку тоже. Исчезают друзья, с которыми было много общих дел и интересов. Заметил закономерность: пока друг работает в области авиационной науки и образования - общение продолжается, несмотря на расстояния. Но такого общения становится все меньше и меньше. И причина этого - дефицит авиационных и вообще научно-образовательных дел по ту сторону океана. Народ уходит из авиации и высшей школы, вернее, авиационная наука и промышленность исчезают в стране - связи обрываются. Первыми отскакивают те, кому удается пристроиться к вертикали власти или к тем, кто поддерживает и обслуживает эту вертикаль. Эти становятся единороссами и православными патриотами. Они искренне гордятся, что сохранили свой общественный (выше среднего) статус и искренне верят, что все уехавшие - неудачники. Есть несколько таких приятелей. Они не обременяют себя знанием английского и, путешествуя по популярным туристическим местам, общаются с курортно-гостинично- шопинговым персоналом на русском. Туристический мир с удовольствием подстраивается под них, и русский язык продвигается по планете.
Сложнее дело с теми приятелями, которые умудрились остаться в профессии. Как правило, это не очень динамичные люди, нерешительные и осторожные. Они пережили годы неплатежей и супернизких зарплат, продолжая работать на островках, оставшихся от бывшего мощного авиапрома в Москве, Самаре, Ульяновске, Красноярске, Нижнем Новгороде и прочих авиационных центрах. Удивляюсь их искренней вере во «вставание с колен» и в неизбежное светлое будущее российского авиапрома. В обрыве связи с этими друзьями я чувствую свою вину. На фоне общей российской деградации мои рассказы о жизни и работе здесь в конце концов начинают интерпретироваться как «брызги счастья» и общение обрывается.
Хорошо, что и на этом берегу появляются новые друзья, с которыми и будем коротать свободное время. Про них я пишу иногда в журнале тоже.
Из других новостей следует упомянуть рапустившиея indian blankets. Капустнице понравилось одно из одеял:
Полевые цветы радую глаз:
Запах резеды заставляет вспомнить парк на третьем участке. Столько резеды, как здесь, я видел только вокруг памятника Ленину в этом парке:
На реке навигация. Как вам шанхайский пароход? Пока он возит японские машины, скоро, думаю, это будут китайские, как и сама посудина:
Ладно, на сегодня хватит карточек. Пойду писать письма оставшимся друзьям.