(no subject)
Пупсик всё время стряхивает с себя варежки и перчатки любого типа и фасона: шерстяные, пуховые, флисовые, краги до локтей. Наловчился делать это легким движением руки, а потом хватать нужное - железную перекладину, обледенелую веревку для скалолазания, смёрзшиеся комки грязного снега - голыми руками.
Я, конечно, бросаюсь на него тигрицей и начинаю натягивать и заправлять. Хватает минут на пять, пока я бегу и кричу «не снимай варежки!»; потом я поскальзываюсь, падаю и под радостный смех думаю о том, что в детстве наши варежки были в двух состояниях: либо они, облепленные слипшимся снегом, болтались на резинках, либо были потеряны-забыты. Красные руки в цыпках торчали из коротких рукавов цигейковой шубы, в валенках снег был утрамбован так плотно, что дома приходилось стаскивать их с чужой помощью, а потом сметать снег за порог веником. Знаменитые штаны с начесом, одинаково грязно-синие у мальчиков и у девочек и всегда с вытянутыми коленками, и хэбэшные чулки на «пажах», пристегнутые к «лифчику» в виде фланелевой майки на пуговицах сзади - вот и всё утепление в морозы, которые бывали и до сорока градусов. До минус тридцати дети ходили на прогулку в детском саду, и младшие школьники - на занятия.
Двадцать лет назад в минус двадцать я бегала на лыжах в одних только хлопчатобумажных диадоровских леггинсах, предназначенных для фитнеса. И бенеттоновский свитер с котиками на майку с длинным рукавом. Слегка пощипывало зад, но это заставляло прибавлять скорость.
Десять лет назад в минус двадцать я начала пододевать под джинсы колготки и чувствовала себя ущербной старухой.
Сегодня было минус пять. В ватных штанах, норвежском свитере, пуховой куртке и толстых перчатках на тинсулейте я бегала по парку за быстроногим оленем пупсиком и очень, очень сожалела, что не надела ещё и термобельё. Две пары термобелья. И вообще, думала я, как хорошо и тепло дома.
.
Я, конечно, бросаюсь на него тигрицей и начинаю натягивать и заправлять. Хватает минут на пять, пока я бегу и кричу «не снимай варежки!»; потом я поскальзываюсь, падаю и под радостный смех думаю о том, что в детстве наши варежки были в двух состояниях: либо они, облепленные слипшимся снегом, болтались на резинках, либо были потеряны-забыты. Красные руки в цыпках торчали из коротких рукавов цигейковой шубы, в валенках снег был утрамбован так плотно, что дома приходилось стаскивать их с чужой помощью, а потом сметать снег за порог веником. Знаменитые штаны с начесом, одинаково грязно-синие у мальчиков и у девочек и всегда с вытянутыми коленками, и хэбэшные чулки на «пажах», пристегнутые к «лифчику» в виде фланелевой майки на пуговицах сзади - вот и всё утепление в морозы, которые бывали и до сорока градусов. До минус тридцати дети ходили на прогулку в детском саду, и младшие школьники - на занятия.
Двадцать лет назад в минус двадцать я бегала на лыжах в одних только хлопчатобумажных диадоровских леггинсах, предназначенных для фитнеса. И бенеттоновский свитер с котиками на майку с длинным рукавом. Слегка пощипывало зад, но это заставляло прибавлять скорость.
Десять лет назад в минус двадцать я начала пододевать под джинсы колготки и чувствовала себя ущербной старухой.
Сегодня было минус пять. В ватных штанах, норвежском свитере, пуховой куртке и толстых перчатках на тинсулейте я бегала по парку за быстроногим оленем пупсиком и очень, очень сожалела, что не надела ещё и термобельё. Две пары термобелья. И вообще, думала я, как хорошо и тепло дома.
.