Маскарад
Едем дальше по мемуарам Врангеля-отца.
Будучи из богатого и знатного рода, в деньгах он не нуждался (мог себе позволить, например, проиграть 1000 рублей в карты - во времена, когда батон хлеба стоил несколько копеек, мясо - максимум рубль, сапоги - 5 рублей, лошадь хорошая - 100 руб. и т. д.). Служил он не ради заработка, а больше от скуки, с начальством бывал дерзок, должностью не дорожил и т. д. Кроме того, имел массу влиятельных родственников и знакомых, вплоть до великих князей, а отца его лично знали и цари.
Однажды, например, ему захотелось перевести "Фауст" Гете, но цензор запретил публикацию, усмотрев в тексте "кощунство" (хотя несколько других переводов того же "Фауста" были уже опубликованы). Врангель "вышел" на начальника цензуры, после чего тот же цензор, который раньше и слышать ничего не хотел, стал "шелковый".
Одно время служил он в Польше и Литве, недавно присоединенных к империи. Русских там было мало, в основном солдаты да чиновники с семьями. "поехали в предместье, где было какое-то гулянье, и вдруг увидели нашего Мойшу. Он был в красной кумачовой рубахе, безрукавке, ямской шляпе с павлиньими перьями, из-под которой торчали пейсы, и в довершение всего с балалайкой в руках... Оказалось, что для русификации края обыватели, за отсутствием русского элемента, по наряду полиции обязаны были по очереди изображать коренных русских... Бутафорские принадлежности отпускались полицией, чем объяснялось, что русская рубаха Мойши приходилась ему по пятки и больше походила на сарафан". Возмутившись этим, Врангель "настучал" очередному своему приятелю - губернатору, а тот немедленно подобные маскарады запретил.
Другой губернатор все жалобы и доносы на Врангеля пересылал... самому Врангелю, с которым они когда-то вместе служили в "конной гвардии".
Одним из губернаторов был некий князь Щербатов. "У него... было пять пятниц на неделе. Принципов у него не было никаких, за исключением одного - не иметь вообще никаких принципов или иметь их много... Поляки его ненавидели так же, как он ненавидел их. Чинить полякам притеснения, наносить им уколы он считал чуть ли не патриотическим долгом..."
"...наблюдая порядки и методы управления русской администрации, я пришел в ужас. Основным принципом московских патриотов было заменить всех чиновников-католиков чисто русскими... Так как Польша не имела русских чиновников, их пришлось выписать из России. Там воспользовались этим, чтобы избавиться от всякого хлама, и на должности, требовавшие лучших, прислали самых негодных... Прибывшие из России никаких постов там не занимавшие люди оказались в Польше начальниками, о чем в России они и мечтать не могли... Себя они считали победителями, безграничными владыками завоеванной страны и с поляками обращались свысока, демонстрируя им свое презрение."
Психбольница больше напоминала тюрьму. "Палаты были пасмурные, вонючие, сырые сараи, в которых чуть ли не вплотную стояли грязные койки. В углу - бочка с водой и ковш с цепью, прикованный к стене. Больше ничего. Ни стола, ни стула. Только у дверей лавочка для больничного служителя. Я приказал откинуть подобие одеяла. На засаленном тюфяке ползли паразиты.
....И проветривать тут нельзя. Форточек нет, рамы глухие."
"Из-за восстания десятки принадлежавших полякам поместий были конфискованы и отданы русским; поместья же, остававшиеся собственностью поляков, было запрещено продавать и завещать по наследству лицам польского происхождения. Покупать их было разрешено только русским. ...рожденные православными получали право на приобретение этих поместий почти даром, платя наличными чуть ли не десятую долю их настоящей стоимости, а оставшиеся девяносто процентов должны были выплачивать постепенно в течение многих лет... Все местные чиновники стремились получить как можно больше собственности, и, как правило, не для того, чтобы переселиться в этот край, а только в надежде на будущие выгодные сделки. ...вырубив и продав лес в своих поместьях, сами поместья новые владельцы сдавали впоследствии в аренду тем же полякам и евреям, которые ими владели и управляли раньше. Порядочные люди, разумеется, от подобных сделок отказывались"
"все лица польского происхождения, чьи поместья еще не перешли во владение русских, облагались казначейством штрафом в наказание за участие в восстании. Чтобы облегчить сбор налогов, облагали определенной суммой район. Как только поместья становились собственностью русских, с поместий прекращали брать штраф, но на общую сумму, которую должен был сдавать в казну район, это не влияло. Таким образом, штраф, приходящийся на оставшиеся в польских руках поместья, все время возрастал, составляя иногда до 60% от дохода, и постепенно разорял помещиков до основания"
Будучи из богатого и знатного рода, в деньгах он не нуждался (мог себе позволить, например, проиграть 1000 рублей в карты - во времена, когда батон хлеба стоил несколько копеек, мясо - максимум рубль, сапоги - 5 рублей, лошадь хорошая - 100 руб. и т. д.). Служил он не ради заработка, а больше от скуки, с начальством бывал дерзок, должностью не дорожил и т. д. Кроме того, имел массу влиятельных родственников и знакомых, вплоть до великих князей, а отца его лично знали и цари.
Однажды, например, ему захотелось перевести "Фауст" Гете, но цензор запретил публикацию, усмотрев в тексте "кощунство" (хотя несколько других переводов того же "Фауста" были уже опубликованы). Врангель "вышел" на начальника цензуры, после чего тот же цензор, который раньше и слышать ничего не хотел, стал "шелковый".
Одно время служил он в Польше и Литве, недавно присоединенных к империи. Русских там было мало, в основном солдаты да чиновники с семьями. "поехали в предместье, где было какое-то гулянье, и вдруг увидели нашего Мойшу. Он был в красной кумачовой рубахе, безрукавке, ямской шляпе с павлиньими перьями, из-под которой торчали пейсы, и в довершение всего с балалайкой в руках... Оказалось, что для русификации края обыватели, за отсутствием русского элемента, по наряду полиции обязаны были по очереди изображать коренных русских... Бутафорские принадлежности отпускались полицией, чем объяснялось, что русская рубаха Мойши приходилась ему по пятки и больше походила на сарафан". Возмутившись этим, Врангель "настучал" очередному своему приятелю - губернатору, а тот немедленно подобные маскарады запретил.
Другой губернатор все жалобы и доносы на Врангеля пересылал... самому Врангелю, с которым они когда-то вместе служили в "конной гвардии".
Одним из губернаторов был некий князь Щербатов. "У него... было пять пятниц на неделе. Принципов у него не было никаких, за исключением одного - не иметь вообще никаких принципов или иметь их много... Поляки его ненавидели так же, как он ненавидел их. Чинить полякам притеснения, наносить им уколы он считал чуть ли не патриотическим долгом..."
"...наблюдая порядки и методы управления русской администрации, я пришел в ужас. Основным принципом московских патриотов было заменить всех чиновников-католиков чисто русскими... Так как Польша не имела русских чиновников, их пришлось выписать из России. Там воспользовались этим, чтобы избавиться от всякого хлама, и на должности, требовавшие лучших, прислали самых негодных... Прибывшие из России никаких постов там не занимавшие люди оказались в Польше начальниками, о чем в России они и мечтать не могли... Себя они считали победителями, безграничными владыками завоеванной страны и с поляками обращались свысока, демонстрируя им свое презрение."
Психбольница больше напоминала тюрьму. "Палаты были пасмурные, вонючие, сырые сараи, в которых чуть ли не вплотную стояли грязные койки. В углу - бочка с водой и ковш с цепью, прикованный к стене. Больше ничего. Ни стола, ни стула. Только у дверей лавочка для больничного служителя. Я приказал откинуть подобие одеяла. На засаленном тюфяке ползли паразиты.
....И проветривать тут нельзя. Форточек нет, рамы глухие."
"Из-за восстания десятки принадлежавших полякам поместий были конфискованы и отданы русским; поместья же, остававшиеся собственностью поляков, было запрещено продавать и завещать по наследству лицам польского происхождения. Покупать их было разрешено только русским. ...рожденные православными получали право на приобретение этих поместий почти даром, платя наличными чуть ли не десятую долю их настоящей стоимости, а оставшиеся девяносто процентов должны были выплачивать постепенно в течение многих лет... Все местные чиновники стремились получить как можно больше собственности, и, как правило, не для того, чтобы переселиться в этот край, а только в надежде на будущие выгодные сделки. ...вырубив и продав лес в своих поместьях, сами поместья новые владельцы сдавали впоследствии в аренду тем же полякам и евреям, которые ими владели и управляли раньше. Порядочные люди, разумеется, от подобных сделок отказывались"
"все лица польского происхождения, чьи поместья еще не перешли во владение русских, облагались казначейством штрафом в наказание за участие в восстании. Чтобы облегчить сбор налогов, облагали определенной суммой район. Как только поместья становились собственностью русских, с поместий прекращали брать штраф, но на общую сумму, которую должен был сдавать в казну район, это не влияло. Таким образом, штраф, приходящийся на оставшиеся в польских руках поместья, все время возрастал, составляя иногда до 60% от дохода, и постепенно разорял помещиков до основания"