Новая вода
Однажды вечером спецкор газеты «Ведомости. Пятница» Алексей Яблоков приехал в гости к шеф-редактору компании «Рамблер - Афиша» Юрию Геннадьевичу Сапрыкину. Друзья на радостях выпили, раскраснелись, немножко захмелели. Юрий Геннадьевич стал читать стихи:
- Odi et amo, - читал Сапрыкин, раскачиваясь в такт элегическому дистиху, - quare id faciam, fortasse requiris. Nescio, sed... ммм... sed fieri sentio et excrucior. Все-таки Капков крутой.
Яблоков вздрогнул и открыл глаза.
- В смысле?
- Ну как - теперь на латыни можно стихи в Москве читать. Ты раньше когда-нибудь слышал, чтобы Катулла читали в оригинале? Сплошной же мат-перемат кругом! А теперь вот, сидим, наслаждаемся.
- Причем тут Капков, - поморщился спецкор «Ведомости. Пятница».
- Давай-ка я кофе сварю, - улыбнулся Сапрыкин. - Тоже, кстати, спасибо Капкову. Теперь мы хоть узнали, что такое настоящий кофе. А то пили всякую бурду... Ты заметил, что вода из крана на вкус изменилась. Какая-то более свежая, что ли, стала. Культуры в ней, что ли, прибавилось. Новая вода...
- Козодой пролетел, - сказал Яблоков, чтобы сменить тему.
- А их тут много, - отозвался Сапрыкин, гремя посудой. - Капков рассказывал: если козодоя застичь врасплох, он очень смешно шипит. Ты знаешь! Оказывается, у него в департаменте культуры на подоконнике живет маленький...
- Слушай, Юра, - перебил Яблоков. - Ты можешь перестать? Крыша едет, реально.
- Да ладно тебе! Пей кофе, ешь хамон. Смотри, какая луна огромная. Гордая такая. Ух, красотища! На Капкова похожа немножко, скажи?
- Да подавись ты своим Капковым, - тихо сказал Яблоков.
Доброе лицо Сапрыкина задрожало.
- Как тебе не стыдно, - с упреком сказал он. - Если я подавлюсь Капковым...
Но спецкор «Пятницы» уже бежал по лестнице вниз. «Все понятно, - шептал он, - все понятно». На предпоследнем марше он вдруг упал, потому что ему почудилось, что сверху на него мягко обрушились Сапрыкин и Капков. А еще через две минуты ночное такси унесло спецкора в непроглядную тьму.
- Odi et amo, - читал Сапрыкин, раскачиваясь в такт элегическому дистиху, - quare id faciam, fortasse requiris. Nescio, sed... ммм... sed fieri sentio et excrucior. Все-таки Капков крутой.
Яблоков вздрогнул и открыл глаза.
- В смысле?
- Ну как - теперь на латыни можно стихи в Москве читать. Ты раньше когда-нибудь слышал, чтобы Катулла читали в оригинале? Сплошной же мат-перемат кругом! А теперь вот, сидим, наслаждаемся.
- Причем тут Капков, - поморщился спецкор «Ведомости. Пятница».
- Давай-ка я кофе сварю, - улыбнулся Сапрыкин. - Тоже, кстати, спасибо Капкову. Теперь мы хоть узнали, что такое настоящий кофе. А то пили всякую бурду... Ты заметил, что вода из крана на вкус изменилась. Какая-то более свежая, что ли, стала. Культуры в ней, что ли, прибавилось. Новая вода...
- Козодой пролетел, - сказал Яблоков, чтобы сменить тему.
- А их тут много, - отозвался Сапрыкин, гремя посудой. - Капков рассказывал: если козодоя застичь врасплох, он очень смешно шипит. Ты знаешь! Оказывается, у него в департаменте культуры на подоконнике живет маленький...
- Слушай, Юра, - перебил Яблоков. - Ты можешь перестать? Крыша едет, реально.
- Да ладно тебе! Пей кофе, ешь хамон. Смотри, какая луна огромная. Гордая такая. Ух, красотища! На Капкова похожа немножко, скажи?
- Да подавись ты своим Капковым, - тихо сказал Яблоков.
Доброе лицо Сапрыкина задрожало.
- Как тебе не стыдно, - с упреком сказал он. - Если я подавлюсь Капковым...
Но спецкор «Пятницы» уже бежал по лестнице вниз. «Все понятно, - шептал он, - все понятно». На предпоследнем марше он вдруг упал, потому что ему почудилось, что сверху на него мягко обрушились Сапрыкин и Капков. А еще через две минуты ночное такси унесло спецкора в непроглядную тьму.