Заключенный
Вчера вечером нам зачитали приказ. Сказали, что сегодня утром атака.
Ну, и славно. Надоело уже в дерьме по окопам ползать, грязь глотать.
Зачем, спрашиваешь?..
А ты встань прямо, расправь плечи... Так и ляжешь сразу. Красивым и статным. Прямо в цинковый ящик. Снайперы у этих уродов везде понатыканы. Ладно, их сейчас хоть артиллерия прищучит.
Вон, уже часа два утюжат. Ничего. Скоро и мы...
Вообще, конечно, домой хочется. Очень хочется, а кому нет? Но я-то судьбу сам выбирал, мне легче. Не то что этим малолеткам...
Ну, как сам: я хотя бы примерно знал, на что шел, когда...
В общем, не ждёт меня никто дома.
Опа. Затихло. Похоже, сейчас начнем.
Готовьтесь, школьники.
Сигнал к атаке.
И меня больше нет.
Когда сознание возвращается, я понимаю, что лучше бы не приходил в себя. Лучше бы не видел эту нависшую надо мной рожу, которая с удовольствием изучает меня, распластавшегося, не чувствующего тела ниже пояса.
Я хватаюсь за пистолет, но он успевает первым и мою руку пронзает резкая боль.
И я понимаю, что смерть придет еще не скоро.
- Надо было лучше стараться в этой инкарнации, Бельмин.
Ветхий - Берингу
Вы уверены, что начинать надо с него?
Беринг - Ветхому
Уверен. На комиссии он себя покажет. Есть у меня одна идейка.
- Заключенный Бельмин!
- А.... Что?
- Встать, тварь антисоциальная!
- Что?!.. Я...
- Вставай, сука! - он бьет меня дубинкой с размаху прямо в живот, мне очень больно, я пытаюсь встать, да ноги не держат.
- Я... Больно...
- Встать! - он снова замахивается и я вспоминаю, что с ним лучше не шутить.
Он бот-надзиратель. Он меня просто дропнет и глазом не моргнет. Ему можно. Я поражен в правах, потому ему всё можно. Можно даже меня убить, если посчитает нужным.
А я... Я вспоминаю все свои тысячи жизней в быстром виртуале «Насилие». Каждую личность, каждую смерть. Их боль - моя боль. Их потери - мои потери. Их руки... Нет. Не мои. Их мощные мускулистые руки и отточенные рефлексы - совсем не мое дряблое, пролежавшее несколько лет без движения тело. Но зато их смерть - моя... Каждая её частичка, каждый нерв и слезинка. Все мои. У меня вот тут. В подкорке.
- Бельмин, у тебя слушания о помиловании через четверть часа. Умойся, побрейся, приведи себя в порядок. Десять минут на всё.
- Но я же не подг... - пытаюсь возразить я, но замолкаю и направляюсь к умывальнику, который оказывается рядом с кроватью, единственной в этой маленькой камере.
Потому что дубинкой в живот - больно.
Комиссия сидит на возвышении. Люди и боты вперемешку нависают надо мной. Один слегка мерцает - представитель полного виртуала. Проекция. Он, примерно как я, сидит в написанной реальности. Только по собственному желанию. Безвылазно. Кстати, еще и не совсем отшельник - связь вон с внешним миром наладил. Хакер какой-нибудь наверняка.
- Заключенный Бельмин, встаньте.
Я встаю.
- Вы были приговорены к пожизненному виртуалу «Насилие» за проявление немотивированной агрессии.
- Да, уважаемые члены высокой комиссии, - соглашаюсь я.
- Вы помните обстоятельства вашего дела?
- Да, уважаемые члены высокой комиссии.
- Напомните комиссии, что с вами произошло девятого сентября двести пятого года.
Говорит только председатель. Бот. Остальные молчат.
- Уважаемые члены высокой комиссии, - начинаю я, - девятого сентября двести пятого года я совершил акт немотивированной агрессии по отношению к другому живому существу, нарушив тем самым принцип абсолютного гражданского ненасилия. Ударив свою жену, я посягнул на ключевые устои нашего общества. В тот момент я находился в состоянии легкого алкогольного опьянения, что значительно отягчает мою вину...
- Хорошо, заключенный Бельмин, - прерывает меня бот-судья, - что вы думаете о времени, проведенном в виртуале?
- Уважаемые члены высокой комиссии....
И вот тут у меня пересыхает в горле. Этот бесконечный танец смерти снова ураганом врывается в моё сознание.
Ты думаешь, что можешь привыкнуть - но нет, каждый раз происходит что-то новое. И боль терзает тебя снова и снова. Так устроена программа. Чтобы ты не мог освоиться. Чтобы тебе всегда было плохо.
Остается только лечь и не сопротивляться, но тогда...
Но тогда всё ещё хуже. Это своего рода наказание за игру не по правилам.
Ты должен драться, чтобы смерть твоя была немножечко легче.
Ты должен учиться воевать.
Зачем им это?
- Дайте заключенному воды.
Бот-надзиратель подает мне стакан. Пью. Дышу. Пытаюсь совладать с собой.
Они терпеливо ждут.
- Продолжайте, заключенный Бельмин.
А что я могу сказать?
Не. Хочу. Туда.
Я принимаю решение мгновенно.
- Уважаемые члены высокой комиссии, со всей ответственностью вам заявляю, что раскаялся в содеянном. Я ощутил всё это на себе, я знаю, каково это - быть жертвой. Я никогда не вернусь к прежнему образу жизни... Я... Я... Я официально запрашиваю помилование с коррекцией личности.
Сказано.
Коррекция личности, в принципе, штука не очень опасная. Погибает один на тысячу - самый неуемный.
Просто человек перестает быть человеком, а становится биоботом. Послушным, программируемым. Разве что обновляться не может, как обычный бот с искином внутри. Не тот, который с человеческим разумом.
Но это мелочи. Я не хочу обратно.
Члены комиссии уткнулись в планшетники, обсуждают между собой что-то. Закончив, они снова смотрят на меня.
- Высокая комиссия выслушала вас и рассмотрит ваше прошение в течение месяца. На это время вы будете обратно помещены в быстрый виртуал «Насилие»
Я не верю своим ушам. Месяц быстрого виртуала по восприятию погруженного - примерно 30 лет.
Нет, я не кричу. Я просто бросаюсь на них, одержимый, на автомате пытаясь применить все, чему научился в виртуале.
Но там - одно. Здесь другое.
И вот я скрючившись лежу на полу.
Больно.
Очень больно.
Очень...
И тут приходит мысль, что вот это - это не больно. Больно, когда тебя заживо бросают в ванну с серной кислотой. Больно, когда тебя выбросили из окна пятого этажа, ты переломал себе все кости и каким-то чудом не умер сраз, а лежишь и подыхаешь, пока уличные псы неспешно тебя жрут. Больно, это когда тебя сажают на неотесанный кол, и ты умираешь там несколько суток, корчась от мук. Или когда с тебя заживо сдирают кожу в гестаповских за стенках и загоняют иголки под ногти. Вот, что такое больно.
А дубинкой в живот - это так.
Баловство одно.
Это там программа мне внушила бы, что-нибудь, а здесь...
И я встаю.
Я смотрю на них с вызовом, готовый принять любой удар.
Члены комиссии снова уткнулись в планшетники. Снова обсуждают, то и дело косясь в мою сторону.
Испугались, что ли?
Тот, который проекция, глядит прямо мне в глаза и криво ухмыляется.
Слово берет бот-председатель:
- Что ж. Заключенный показал истинную глубину своего раскаяния, скрытую за красивыми фразами. Бельмин, встаньте!
Я и так стою. Пошли вы все на...
- Заключенный Бельмин, высокая комиссия постановила: вы не прошли контрольное испытание, приговор оставлен без изменений. Следующая комиссия по УДО через 5 лет. Заседание закончено.
Меня крутят конвоиры и уводят из зала заседаний. Попыток вырваться я больше не предпринимаю.
Мы идём по бесконечным коридорам и в конце концов оказываемся у силовой двери, которая тут же открывается, испаряясь в воздухе. Я уже знаю, что ждет меня там. Капсула виртуала и бесконечные смерти одна за другой. Изо дня в день. Но теперь я знаю им цену.
Не сломаете, сволочи.
Мою грудь разрывает штык врага, последнее, что я вижу - его кривая ухмылка. Память услужливо подбрасывает расплывчатые очертания чьего-то лица, на миг мне кажется, что я его узнаю, но всё меркнет.
Беринг - Ветхому
Альфа извлечен. Процесс тренировки и перекачки навыков в реал начнется по истечении суточного цикла.
Ветхий - Берингу
Тех доволен вами. В скором времени состоятся новые слушания. Ваш механизм провокации одобрен, вы приглашены на следующие заседания. Желаете прибыть во плоти?
Беринг - Ветхому
Много работы. В реале не успею. Лучше проекция. Не могу тратить время на дорогу.
15.10.210
Понятия не имею, на кой черт Теху подразделения боеспособных людей. Обычных людей.
Ведь он может наклепать целую армию ботов, закачать в них искины и отрубить им запрет на причинение вреда кому угодно. И они тогда смогут отразить абсолютно любую угрозу. Да хоть инопланетян разгромить, я не знаю.
Кого угодно!
Вычислительные мощности Теха таковы, что армия будет готова в кратчайшие сроки.
Но зачем ему люди?
Ну, и славно. Надоело уже в дерьме по окопам ползать, грязь глотать.
Зачем, спрашиваешь?..
А ты встань прямо, расправь плечи... Так и ляжешь сразу. Красивым и статным. Прямо в цинковый ящик. Снайперы у этих уродов везде понатыканы. Ладно, их сейчас хоть артиллерия прищучит.
Вон, уже часа два утюжат. Ничего. Скоро и мы...
Вообще, конечно, домой хочется. Очень хочется, а кому нет? Но я-то судьбу сам выбирал, мне легче. Не то что этим малолеткам...
Ну, как сам: я хотя бы примерно знал, на что шел, когда...
В общем, не ждёт меня никто дома.
Опа. Затихло. Похоже, сейчас начнем.
Готовьтесь, школьники.
Сигнал к атаке.
И меня больше нет.
Когда сознание возвращается, я понимаю, что лучше бы не приходил в себя. Лучше бы не видел эту нависшую надо мной рожу, которая с удовольствием изучает меня, распластавшегося, не чувствующего тела ниже пояса.
Я хватаюсь за пистолет, но он успевает первым и мою руку пронзает резкая боль.
И я понимаю, что смерть придет еще не скоро.
- Надо было лучше стараться в этой инкарнации, Бельмин.
Ветхий - Берингу
Вы уверены, что начинать надо с него?
Беринг - Ветхому
Уверен. На комиссии он себя покажет. Есть у меня одна идейка.
- Заключенный Бельмин!
- А.... Что?
- Встать, тварь антисоциальная!
- Что?!.. Я...
- Вставай, сука! - он бьет меня дубинкой с размаху прямо в живот, мне очень больно, я пытаюсь встать, да ноги не держат.
- Я... Больно...
- Встать! - он снова замахивается и я вспоминаю, что с ним лучше не шутить.
Он бот-надзиратель. Он меня просто дропнет и глазом не моргнет. Ему можно. Я поражен в правах, потому ему всё можно. Можно даже меня убить, если посчитает нужным.
А я... Я вспоминаю все свои тысячи жизней в быстром виртуале «Насилие». Каждую личность, каждую смерть. Их боль - моя боль. Их потери - мои потери. Их руки... Нет. Не мои. Их мощные мускулистые руки и отточенные рефлексы - совсем не мое дряблое, пролежавшее несколько лет без движения тело. Но зато их смерть - моя... Каждая её частичка, каждый нерв и слезинка. Все мои. У меня вот тут. В подкорке.
- Бельмин, у тебя слушания о помиловании через четверть часа. Умойся, побрейся, приведи себя в порядок. Десять минут на всё.
- Но я же не подг... - пытаюсь возразить я, но замолкаю и направляюсь к умывальнику, который оказывается рядом с кроватью, единственной в этой маленькой камере.
Потому что дубинкой в живот - больно.
Комиссия сидит на возвышении. Люди и боты вперемешку нависают надо мной. Один слегка мерцает - представитель полного виртуала. Проекция. Он, примерно как я, сидит в написанной реальности. Только по собственному желанию. Безвылазно. Кстати, еще и не совсем отшельник - связь вон с внешним миром наладил. Хакер какой-нибудь наверняка.
- Заключенный Бельмин, встаньте.
Я встаю.
- Вы были приговорены к пожизненному виртуалу «Насилие» за проявление немотивированной агрессии.
- Да, уважаемые члены высокой комиссии, - соглашаюсь я.
- Вы помните обстоятельства вашего дела?
- Да, уважаемые члены высокой комиссии.
- Напомните комиссии, что с вами произошло девятого сентября двести пятого года.
Говорит только председатель. Бот. Остальные молчат.
- Уважаемые члены высокой комиссии, - начинаю я, - девятого сентября двести пятого года я совершил акт немотивированной агрессии по отношению к другому живому существу, нарушив тем самым принцип абсолютного гражданского ненасилия. Ударив свою жену, я посягнул на ключевые устои нашего общества. В тот момент я находился в состоянии легкого алкогольного опьянения, что значительно отягчает мою вину...
- Хорошо, заключенный Бельмин, - прерывает меня бот-судья, - что вы думаете о времени, проведенном в виртуале?
- Уважаемые члены высокой комиссии....
И вот тут у меня пересыхает в горле. Этот бесконечный танец смерти снова ураганом врывается в моё сознание.
Ты думаешь, что можешь привыкнуть - но нет, каждый раз происходит что-то новое. И боль терзает тебя снова и снова. Так устроена программа. Чтобы ты не мог освоиться. Чтобы тебе всегда было плохо.
Остается только лечь и не сопротивляться, но тогда...
Но тогда всё ещё хуже. Это своего рода наказание за игру не по правилам.
Ты должен драться, чтобы смерть твоя была немножечко легче.
Ты должен учиться воевать.
Зачем им это?
- Дайте заключенному воды.
Бот-надзиратель подает мне стакан. Пью. Дышу. Пытаюсь совладать с собой.
Они терпеливо ждут.
- Продолжайте, заключенный Бельмин.
А что я могу сказать?
Не. Хочу. Туда.
Я принимаю решение мгновенно.
- Уважаемые члены высокой комиссии, со всей ответственностью вам заявляю, что раскаялся в содеянном. Я ощутил всё это на себе, я знаю, каково это - быть жертвой. Я никогда не вернусь к прежнему образу жизни... Я... Я... Я официально запрашиваю помилование с коррекцией личности.
Сказано.
Коррекция личности, в принципе, штука не очень опасная. Погибает один на тысячу - самый неуемный.
Просто человек перестает быть человеком, а становится биоботом. Послушным, программируемым. Разве что обновляться не может, как обычный бот с искином внутри. Не тот, который с человеческим разумом.
Но это мелочи. Я не хочу обратно.
Члены комиссии уткнулись в планшетники, обсуждают между собой что-то. Закончив, они снова смотрят на меня.
- Высокая комиссия выслушала вас и рассмотрит ваше прошение в течение месяца. На это время вы будете обратно помещены в быстрый виртуал «Насилие»
Я не верю своим ушам. Месяц быстрого виртуала по восприятию погруженного - примерно 30 лет.
Нет, я не кричу. Я просто бросаюсь на них, одержимый, на автомате пытаясь применить все, чему научился в виртуале.
Но там - одно. Здесь другое.
И вот я скрючившись лежу на полу.
Больно.
Очень больно.
Очень...
И тут приходит мысль, что вот это - это не больно. Больно, когда тебя заживо бросают в ванну с серной кислотой. Больно, когда тебя выбросили из окна пятого этажа, ты переломал себе все кости и каким-то чудом не умер сраз, а лежишь и подыхаешь, пока уличные псы неспешно тебя жрут. Больно, это когда тебя сажают на неотесанный кол, и ты умираешь там несколько суток, корчась от мук. Или когда с тебя заживо сдирают кожу в гестаповских за стенках и загоняют иголки под ногти. Вот, что такое больно.
А дубинкой в живот - это так.
Баловство одно.
Это там программа мне внушила бы, что-нибудь, а здесь...
И я встаю.
Я смотрю на них с вызовом, готовый принять любой удар.
Члены комиссии снова уткнулись в планшетники. Снова обсуждают, то и дело косясь в мою сторону.
Испугались, что ли?
Тот, который проекция, глядит прямо мне в глаза и криво ухмыляется.
Слово берет бот-председатель:
- Что ж. Заключенный показал истинную глубину своего раскаяния, скрытую за красивыми фразами. Бельмин, встаньте!
Я и так стою. Пошли вы все на...
- Заключенный Бельмин, высокая комиссия постановила: вы не прошли контрольное испытание, приговор оставлен без изменений. Следующая комиссия по УДО через 5 лет. Заседание закончено.
Меня крутят конвоиры и уводят из зала заседаний. Попыток вырваться я больше не предпринимаю.
Мы идём по бесконечным коридорам и в конце концов оказываемся у силовой двери, которая тут же открывается, испаряясь в воздухе. Я уже знаю, что ждет меня там. Капсула виртуала и бесконечные смерти одна за другой. Изо дня в день. Но теперь я знаю им цену.
Не сломаете, сволочи.
Мою грудь разрывает штык врага, последнее, что я вижу - его кривая ухмылка. Память услужливо подбрасывает расплывчатые очертания чьего-то лица, на миг мне кажется, что я его узнаю, но всё меркнет.
Беринг - Ветхому
Альфа извлечен. Процесс тренировки и перекачки навыков в реал начнется по истечении суточного цикла.
Ветхий - Берингу
Тех доволен вами. В скором времени состоятся новые слушания. Ваш механизм провокации одобрен, вы приглашены на следующие заседания. Желаете прибыть во плоти?
Беринг - Ветхому
Много работы. В реале не успею. Лучше проекция. Не могу тратить время на дорогу.
15.10.210
Понятия не имею, на кой черт Теху подразделения боеспособных людей. Обычных людей.
Ведь он может наклепать целую армию ботов, закачать в них искины и отрубить им запрет на причинение вреда кому угодно. И они тогда смогут отразить абсолютно любую угрозу. Да хоть инопланетян разгромить, я не знаю.
Кого угодно!
Вычислительные мощности Теха таковы, что армия будет готова в кратчайшие сроки.
Но зачем ему люди?