Мрачнэ псто
Когда я была юной, я как все приличные юнцы боготворила ночь. Объяснять тут нечего, кто не любит ночь? Все любят.
И уж конечно я совершенно ее не боялась, никак, нигде и никаким образом. В лесу ли, в городе ли, интереснее всего гулять было именно ночью.
Я не представляла, что можно смотреть на это иначе, романтика же ептыть!
Но недавно одна лесная летняя ночь показала мне нечто, совершенно очевидное моим предкам, но нисколько не очевидное мне: ночь - не время для человека.
Нет, я и раньше видела ночью всякое. Недовольное движение лесных духов, которые водят тебя по кругу в полумертвом болотистом лесу, силуэты как-бы-людей, тревожные лесные голоса, шорохи, места, в которых без видимой причины стынет кровь и часто бьется сердце. Видела красноречивое молчание ночных кладбищ и темные подворотни, в которых руки сами собой сжимаются в кулаки. Видела бездомных собак в ночных лесопарках и подозрительных типов там же, - в общем, разное естественное и сверхъестественное, способное напугать в темноте.
Но это все было не то. Не убедительно.
А в ту ночь мы сидели у костра в довольно неприятной компании, было скучно и тухло, отсыревшая палатка нисколько не манила, спать вообще не хотелось, и мы пошли гулять. Было около полуночи, добротная загородная темнота, освещенная налобником тропинка, шоссе вдоль деревушки - мой любимый цвет, мой любимый размер.
Мы шли вдоль этого шоссе, дома стояли редко и в большинстве своем были уже слепы. По обе стороны от дороги шли сумрачные поля и все это вместе - было ровно то что надо. Вот только почему-то мне было не по себе. Я старательно не обращала на это внимания, пока где-то впереди несколько домов не моргнули нам теплым светом. "Люди не спят" - подумала я и мысль эта растеклась по мне уютом и радостью. Где-то рядом были люди. Это было хорошо.
Потом мы вернулись к нашему костру и остаток ночи я думала о том, как это ужасно, когда холодная тьма гонит тебя к костру, у которого ты не хочешь сидеть, к людям, которые тебе неприятны. Но несмотря ни на что, в ту ночь я предпочла этот костер.
Что это было: набирающая обороты с возрастом любовь к комфорту, "старость" как любили говаривать мы в 18 лет? Возможно.
Но в ту ночь я остро почувствовала, ЧЕМ была ночь для многих поколений моих предков - не игрушка в острые ощущения (сейчас погуляем по ночному Питеру и снова домой), а ежедневное присутствие рядом с собой смерти.
И как смешно сейчас, отгородившись от природы, от ее хаоса и безжалостности пластиковыми окнами, транзитными линиями, асфальтовыми покрытиями, высовывать из-за герметичных стен любопытную голову, дразнить этот первозданный хаос и с восторженным воплем прятаться за спиной города как только в этой тьме мелькнет что-то настоящее. Детский сад.
Что-то архетипическое коснулось тогда меня, и не прибавило моей жизни радости, но прибавило ясности. Потом мы смотрели/читали Игру Престолов, и в образе Стены, закрывающей хрупкий человеческий мир от хаоса я видела то же, что увидела той ночью.
А сегодня ночью я проснулась ровнехонько в час быка, болел живот, не спалось, снова наяву мерещились пауки, привычная уже ночная непогода, не вызывающая больше паники, рецепт прост и многократно проверен: выпить валерьянки, съесть яблоко и затупить в Интернете хоть на полчаса. Я делала это уже много раз, но только сейчас поняла зачем нужен третий пункт. Светящиеся окна, да.
Проблема была только с яблоком, оно было на дереве. А дерево было на улице. А улица была ночью. А ночью были Белые Ходоки.
Я надела куртку, открыла дверь, высунула на улицу нос. Обычная улица, не улица даже, а сад, в котором я просидела всю весну и все лето. Обычный наш сад, надежно запертый калиткой на 3 замка.
Но черт возьми!
Это была настолько чуждая среда, она просто выталкивала меня обратно в дом. Там все светилось и кружилось, мерцало и вибрировало. Я сорвала яблоко и не искушая ее больше, скользнула в дом.
Мне было странно и горько. Я как будто видела, что настоящая реальность - вот такова, черна, чужда и бессмысленна, холодна и совершенно равнодушна к болтающемуся посреди нее огоньку человеческого сознания.
И тот факт, что я могу закрыть дверь от этого хаоса, уйти от него в тепло человеческого жилья, к родному человеку - это не закономерность, а какая-то немыслимая случайность, неслыханная удача и потому совершеннейшее безумие считать такое положение дел - незыблемым.
И уж конечно я совершенно ее не боялась, никак, нигде и никаким образом. В лесу ли, в городе ли, интереснее всего гулять было именно ночью.
Я не представляла, что можно смотреть на это иначе, романтика же ептыть!
Но недавно одна лесная летняя ночь показала мне нечто, совершенно очевидное моим предкам, но нисколько не очевидное мне: ночь - не время для человека.
Нет, я и раньше видела ночью всякое. Недовольное движение лесных духов, которые водят тебя по кругу в полумертвом болотистом лесу, силуэты как-бы-людей, тревожные лесные голоса, шорохи, места, в которых без видимой причины стынет кровь и часто бьется сердце. Видела красноречивое молчание ночных кладбищ и темные подворотни, в которых руки сами собой сжимаются в кулаки. Видела бездомных собак в ночных лесопарках и подозрительных типов там же, - в общем, разное естественное и сверхъестественное, способное напугать в темноте.
Но это все было не то. Не убедительно.
А в ту ночь мы сидели у костра в довольно неприятной компании, было скучно и тухло, отсыревшая палатка нисколько не манила, спать вообще не хотелось, и мы пошли гулять. Было около полуночи, добротная загородная темнота, освещенная налобником тропинка, шоссе вдоль деревушки - мой любимый цвет, мой любимый размер.
Мы шли вдоль этого шоссе, дома стояли редко и в большинстве своем были уже слепы. По обе стороны от дороги шли сумрачные поля и все это вместе - было ровно то что надо. Вот только почему-то мне было не по себе. Я старательно не обращала на это внимания, пока где-то впереди несколько домов не моргнули нам теплым светом. "Люди не спят" - подумала я и мысль эта растеклась по мне уютом и радостью. Где-то рядом были люди. Это было хорошо.
Потом мы вернулись к нашему костру и остаток ночи я думала о том, как это ужасно, когда холодная тьма гонит тебя к костру, у которого ты не хочешь сидеть, к людям, которые тебе неприятны. Но несмотря ни на что, в ту ночь я предпочла этот костер.
Что это было: набирающая обороты с возрастом любовь к комфорту, "старость" как любили говаривать мы в 18 лет? Возможно.
Но в ту ночь я остро почувствовала, ЧЕМ была ночь для многих поколений моих предков - не игрушка в острые ощущения (сейчас погуляем по ночному Питеру и снова домой), а ежедневное присутствие рядом с собой смерти.
И как смешно сейчас, отгородившись от природы, от ее хаоса и безжалостности пластиковыми окнами, транзитными линиями, асфальтовыми покрытиями, высовывать из-за герметичных стен любопытную голову, дразнить этот первозданный хаос и с восторженным воплем прятаться за спиной города как только в этой тьме мелькнет что-то настоящее. Детский сад.
Что-то архетипическое коснулось тогда меня, и не прибавило моей жизни радости, но прибавило ясности. Потом мы смотрели/читали Игру Престолов, и в образе Стены, закрывающей хрупкий человеческий мир от хаоса я видела то же, что увидела той ночью.
А сегодня ночью я проснулась ровнехонько в час быка, болел живот, не спалось, снова наяву мерещились пауки, привычная уже ночная непогода, не вызывающая больше паники, рецепт прост и многократно проверен: выпить валерьянки, съесть яблоко и затупить в Интернете хоть на полчаса. Я делала это уже много раз, но только сейчас поняла зачем нужен третий пункт. Светящиеся окна, да.
Проблема была только с яблоком, оно было на дереве. А дерево было на улице. А улица была ночью. А ночью были Белые Ходоки.
Я надела куртку, открыла дверь, высунула на улицу нос. Обычная улица, не улица даже, а сад, в котором я просидела всю весну и все лето. Обычный наш сад, надежно запертый калиткой на 3 замка.
Но черт возьми!
Это была настолько чуждая среда, она просто выталкивала меня обратно в дом. Там все светилось и кружилось, мерцало и вибрировало. Я сорвала яблоко и не искушая ее больше, скользнула в дом.
Мне было странно и горько. Я как будто видела, что настоящая реальность - вот такова, черна, чужда и бессмысленна, холодна и совершенно равнодушна к болтающемуся посреди нее огоньку человеческого сознания.
И тот факт, что я могу закрыть дверь от этого хаоса, уйти от него в тепло человеческого жилья, к родному человеку - это не закономерность, а какая-то немыслимая случайность, неслыханная удача и потому совершеннейшее безумие считать такое положение дел - незыблемым.