«Укрощение строптивой»
The Taming of the Shrew / La Bisbetica domata. По комедии Уильяма Шекспира. США - Италия, 1967. Авторы сценария - Пол Ден, Сузо Чекки Д’Амико, Франко Дзефирелли. Режиссер - Франко Дзефирелли. Оператор - Освальд Моррис. Композитор - Нино Рота. Художник - Данило Донати. В ролях: Элизабет Тейлор (Катарина), Ричард Бартон (Петруччо), Майл Йорк (Люченцо), Наташа Пэйн (Бьянка), Майкл Хордерн (Баптиста Минола, отец Катарины и Бьянки), Виктор Спинетти (Гортензио), Алан Уэбб (Гремио), Сирил Кьюзак (Грумио, слуга Петруччо), Альфред Линч (Транио, слуга Люченцо), Марк Дигнэм (Винченцо, отец Люченцо), Байс Валори (вдова, затем жена Гортензио). 122 мин.
Блестящая экранизация комедии Шекспира. Школьником, несмотря на свою неприязнь к Бартону (после бездарного Антония в «Клеопатре» и сильно неприглядного короля Марка в одной из старых киноверсий «Тристана и Изольды»), я обожал этот фильм. Финальный монолог Катарины об идеальной жене и тогда казался мне апологией чисто феодального брака, но из песни слова не выкинешь. Лучше его сыграть, чем редактировать и перетолковывать, сообразуясь с достижениями эмансипации. (Кстати, по некоторым формальным исследованиям, «Укрощение строптивой» показывает самый низкий коэффициент характерных признаков стиха Шекспира, то есть можно предполагать, что его вмешательство в драматический текст, написанный до него, было не слишком радикальным).
В любом случае, Падуя эпохи Возрождения и атмосфера комедии воссозданы превосходно. Улицы, дома, костюмы… Праздник «похорон Смерти», солнечные часы на башне, гобелены (или фрески??:)) в церкви, ребенок верхом на собаке - чего тут только не увидишь. Дзефирелли бестрепетной рукой крушит и сокращает литературный текст (как и в «Ромео и Джульетте», и позже в «Гамлете»), зато великолепно заполняет купюры осмысленным движением, всяческой ситуативной игрой, пантомимой и мимикой персонажей.
Тейлор играет предсвадебное преображение Катарины - аж чуть не слеза прошибает. Петруччо (у англичан - Петрукио) пред ней - полная скотина. Хоть вы сто лет знаете пьесу наизусть, момент у аналоя, когда у Катарины спрашивают, согласна ли она взять Петруччо в мужья, по-настоящему заставляет затаить дыхание.
По поводу феодальной морали комедии. Я никогда раньше не обращал внимания на то, как эпизод, где Петруччо приучает супругу к лицемерию и домашней дипломатии, отзывается в диалогах Гамлета с Полонием и Озриком. Сравните:
Петруччо: Скорей, скорей, скорее - едем к тестю!
Вот дьявол, как сияет солнце ярко!
Катарина: Какое солнце? - На небе луна.
Петруччо: А я сказал, что солнце ярко светит.
Катарина: Иль это не луна? Иль я ослепла?
Петруччо: Клянусь я сыном матери родной,
Короче говоря, самим собою,
Светить мне будет то, что я назвал.
Сказал я - солнце, значит, будет солнце. <…>
Катарина: Ну, пусть луна, пусть солнце - что хотите;
А назовете свечкою, клянусь,
Что это тем же будет для меня.
Петруччо: Я говорю, что солнце.
Катарина: Да, конечно.
Петруччо: Нет, то волшебница-луна. Ты лжешь.
Катарина: Луна, конечно же, царица ночи.
А скажете, что солнце - будет солнце.
Подобны вы изменчивой луне,
Но, как бы ни назвали, - так и есть,
И так всегда для Катарины будет.
(И далее аналогичная перепалка по поводу встречного путника).
Гамлет: Видите вы вон то облако в форме верблюда?
Полоний: Ей Богу, вижу, и действительно, ни дать ни взять - верблюд.
Гамлет: По-моему, оно смахивает на хорька.
Полоний: Правильно: спинка хорьковая.
Гамлет: Или как у кита.
Полоний: Совершенно как у кита.
Озрик: Ваше высочество, благодарю вас. Очень жарко.
Гамлет: Нет, поверьте, очень холодно. Ветер с севера.
Озрик: Действительно, несколько холодновато. Ваша правда.
Гамлет: И все же, я бы сказал, страшная жара и духота для моей комплекции.
Озрик: Принц, - неописуемая! Такая духота, что просто не подберешь слова.
Типичная двойная мораль: для комедии и для трагедии, для семьи и для королевского двора. В одном случае - прелестная пикировка с далеко идущими последствиями, в другом - низкое лицемерие и подхалимаж, а не одно ли - следствие другого?
(В необъятном океане шекспироведения об этом, наверное, написано тысячекратно?)
Блестящая экранизация комедии Шекспира. Школьником, несмотря на свою неприязнь к Бартону (после бездарного Антония в «Клеопатре» и сильно неприглядного короля Марка в одной из старых киноверсий «Тристана и Изольды»), я обожал этот фильм. Финальный монолог Катарины об идеальной жене и тогда казался мне апологией чисто феодального брака, но из песни слова не выкинешь. Лучше его сыграть, чем редактировать и перетолковывать, сообразуясь с достижениями эмансипации. (Кстати, по некоторым формальным исследованиям, «Укрощение строптивой» показывает самый низкий коэффициент характерных признаков стиха Шекспира, то есть можно предполагать, что его вмешательство в драматический текст, написанный до него, было не слишком радикальным).
В любом случае, Падуя эпохи Возрождения и атмосфера комедии воссозданы превосходно. Улицы, дома, костюмы… Праздник «похорон Смерти», солнечные часы на башне, гобелены (или фрески??:)) в церкви, ребенок верхом на собаке - чего тут только не увидишь. Дзефирелли бестрепетной рукой крушит и сокращает литературный текст (как и в «Ромео и Джульетте», и позже в «Гамлете»), зато великолепно заполняет купюры осмысленным движением, всяческой ситуативной игрой, пантомимой и мимикой персонажей.
Тейлор играет предсвадебное преображение Катарины - аж чуть не слеза прошибает. Петруччо (у англичан - Петрукио) пред ней - полная скотина. Хоть вы сто лет знаете пьесу наизусть, момент у аналоя, когда у Катарины спрашивают, согласна ли она взять Петруччо в мужья, по-настоящему заставляет затаить дыхание.
По поводу феодальной морали комедии. Я никогда раньше не обращал внимания на то, как эпизод, где Петруччо приучает супругу к лицемерию и домашней дипломатии, отзывается в диалогах Гамлета с Полонием и Озриком. Сравните:
Петруччо: Скорей, скорей, скорее - едем к тестю!
Вот дьявол, как сияет солнце ярко!
Катарина: Какое солнце? - На небе луна.
Петруччо: А я сказал, что солнце ярко светит.
Катарина: Иль это не луна? Иль я ослепла?
Петруччо: Клянусь я сыном матери родной,
Короче говоря, самим собою,
Светить мне будет то, что я назвал.
Сказал я - солнце, значит, будет солнце. <…>
Катарина: Ну, пусть луна, пусть солнце - что хотите;
А назовете свечкою, клянусь,
Что это тем же будет для меня.
Петруччо: Я говорю, что солнце.
Катарина: Да, конечно.
Петруччо: Нет, то волшебница-луна. Ты лжешь.
Катарина: Луна, конечно же, царица ночи.
А скажете, что солнце - будет солнце.
Подобны вы изменчивой луне,
Но, как бы ни назвали, - так и есть,
И так всегда для Катарины будет.
(И далее аналогичная перепалка по поводу встречного путника).
Гамлет: Видите вы вон то облако в форме верблюда?
Полоний: Ей Богу, вижу, и действительно, ни дать ни взять - верблюд.
Гамлет: По-моему, оно смахивает на хорька.
Полоний: Правильно: спинка хорьковая.
Гамлет: Или как у кита.
Полоний: Совершенно как у кита.
Озрик: Ваше высочество, благодарю вас. Очень жарко.
Гамлет: Нет, поверьте, очень холодно. Ветер с севера.
Озрик: Действительно, несколько холодновато. Ваша правда.
Гамлет: И все же, я бы сказал, страшная жара и духота для моей комплекции.
Озрик: Принц, - неописуемая! Такая духота, что просто не подберешь слова.
Типичная двойная мораль: для комедии и для трагедии, для семьи и для королевского двора. В одном случае - прелестная пикировка с далеко идущими последствиями, в другом - низкое лицемерие и подхалимаж, а не одно ли - следствие другого?
(В необъятном океане шекспироведения об этом, наверное, написано тысячекратно?)