В. Л. ДОРОШЕНКО. Федр Платона
1. О чем писал Платон в «Федре»?
В этом тексте мы рассмотрим, о чем писал Платон в одном из двух своих вершинных, по мнению многих, произведений, а именно в диалоге «Федр». О чем писал Платон, а не что писал Платон, так как внимательно читая русский перевод «Федра» А. Н. Егунова в доступных академических изданиях, на вопрос, что именно писал Платон в «Федре», ответить нельзя. И хотя перевод А. Н. Егунова неплох, давно назрела необходимость в научном критическом издании Платона с параллельными текстами на греческом и на русском языках и с самыми широкими и надежными комментариями от Аристотеля до наших дней. Потому как вершинное-то оно вершинное, однако с комментариями «Федру» не очень-то повезло. Основательно прокомментированы еще с античности мифо-теологические и философско-методические построения в «Федре», но, как правило, опускается сам сюжет «Федра», то есть то, к чему и зачем эти построения понадобились и были применены.
В доступных читателям, прежде всего студентам, изданиях Платона комментарий А. Ф. Лосева невозможно признать достаточным, да Лосев и сам пишет в нем: «мы в значительной мере обедняем содержание диалога». Таким образом, русский читатель до сих пор лишен возможности вдумчивого чтения Платона, не имея ни научного текста, ни комментариев к нему.
О чем же писал Платон в «Федре»? О взаимоотношениях философа-учителя и юноши-ученика в обучении философии, то есть о центральной проблеме сократовско-платоновской философской пайдейи.
Пайдейя - трудный для послеантичного времени термин. Это древнегреческое слово переводят и как воспитание, и как образование, просвещение. В. Йегер, посвятивший пайдейе труд своей жизни, так и не привел точного перевода этого слова. Не решился на это и М. Хайдеггер, привлекший внимание к платоновскому термину противоположности пайдейи, к апайдевсии.
Почему же не годятся, недостаточны такие переводы, как воспитание, образование, просвещение? Воспитание по своему точному смыслу означает питание грудного младенца, а основная сфера применения этого слова гораздо шире. И это расширительное словоупотребление есть эвфемизм, давно уже не замечаемый, и выражает он, как и прочие подобные случаи, закомплексованность в европейской и русской культуре в теме «воспитания». И эта закомплексованность в свою очередь тоже незаметна. Она вскрывается при необходимости перевода, но, как и всякая закомплексованность подобного рода, она носит сексуальный характер, и этот характер ее точно определяет.
Недостаточен и перевод «образование» - то есть создание образов, задавание образцов. Это лишь один из методов, опять-таки расширительно распространяемый на весь процесс. Тоже эвфемизм. Просвещение, может быть, наиболее подходящий перевод: напомним притчу Платона о пещере из VII книги «Полиса» («Государства»), где суть пайдейи как раз выражена выведением на свет. Но в истории европейской и русской культуры термин «просвещение» связан как с христианством, духовным господством церкви, так и с антирелигиозной эпохой XVIII века, получившей название Просвещения. Поэтому применение данного слова в платоновском контексте требует спецификации. По крайней мере, В. Йегер предпочел слово «формирование» (formung), называя второй том своей «Пайдейи» «Формирование древнего грека» (у нас его перевели как «Воспитание античного грека»).
Вот и основная проблема «Федра»: произведение публикуется, пожалуйста, но оказывается, что фактически оно табуировано. Даже адекватных слов нет для выражения того, о чем писал Платон в «Федре». И дело не только в слове «пайдейя», в «Федре» много говорится о любви: какая любовь имеется в виду в каждом случае? Древние греки были знатоками любви, и для выражения оной у них было семь слов: агапе - любовь бескорыстная, жертвенная, растворение в любимом человеке; людус - любовь-игра, имеющая целью достижение наслаждения, не отличающаяся глубиной чувств, не слишком связывающая партнеров; мания - любовь-одержимость, смешение эроса и людуса, которая характеризуется неуверенностью и зависимостью от объекта любви; прагма - любовь по расчету, смешение людуса и строге, легко контролируемая сознанием; строге - любовь-нежность, например, семейная любовь родителей к детям; филия - любовь-дружба, обусловленная личной симпатией, социальными связями; эрос - страстная, стихийная любовь, влюбленность, направленная на телесное обладание.
Или еще пример: для обозначения мальчика у греков было не только слово «паис» и - в одном месте «Федра» говорится: «Жил себе мальчик, вернее, подросток…» (237, b), а в другом месте (261, а) этого мальчика, подростка именуют как «отца прекрасных детей».
Итак, проблема. Для древнегреческих читателей и слушателей Платона с их адекватным словоупотреблением этой проблемы не было. Нам же, чтобы добраться до того, о чем писал Платон, требуется преодолеть двухтысячелетний смысловой, а шире - культурно-исторический и психологический разрыв.
Что же означает это неудобопереводимое слово «ПАЙДЕЙЯ»? Первая часть слова от «паис» - мальчик. Вторая часть слова - «дейя» - от широко распространенного индоевропейского слова делать, действовать: пайдейя - делание мальчиков. Казалось бы, что же здесь затруднительного, на что не решаются многие ученые, даже такие как В. Йегер и М. Хайдеггер. В науке давно прописаны гораздо более серьезные вещи, но эти вещи прописаны в психологии и сексологии как факты. У Платона же заданы образцы - философская, выражаясь современным языком, педагогика (невразумительное для древних греков слово, ибо педагог - вовсе не учитель, а слуга, раб, сопровождающий при мальчике). Однако христианизированная европейская культура давно отказалась от древнегреческих образцов, да так, что возвратить их не смогла и эпоха Возрождения. Читать, переводить, комментировать Платона остается делом глубоко сомнительным. Самоцензура переводчика оборачивается цензурой Платона.
Пайдейя - древнегреческий способ социализации («воспитания») подрастающего поколения. Способ, которым древним грекам удалось создать «Греческое чудо» - совокупность высочайших достижений культуры в искусстве и философии. Для этого требовалось создать не только творцов этих произведений культуры, но - и это главное - среду, в которой эти творцы были востребованы и смогли осуществиться, то есть десятки и сотни тысяч людей. И не только создать, но и воспроизводить их на протяжении нескольких столетий и десятков поколений. Учитывая, что древних греков на каждый данный момент проживало 300-350 тысяч (до 500 тыс. со всеми колониями), причем на исторический уровень культурного бессмертия выводились десятки тысяч людей, то есть приблизительно 10 % населения, пайдейя остается непревзойденным в европейской культуре и истории способом создания человека.
Почему же о пайдейе решено было забыть, даже не переводить этого слово? Потому что пайдейя была основана на любви-дружбе-филии к мальчикам, подросткам, юношам (педофилии/пайдофилии и пайдерастии/педерастии). С любовью древние греки передавали навыки и просвещали подрастающее поколение. Со времен отцов христианской церкви - этих хулителей и гонителей античной культуры - пайдейя табуируется да так и остается неудобопереводимой до наших дней. В следующую эпоху, в Средневековье, школьное обучение строилось на вражде к учащемуся, на нелюбви, даже ненависти, хотя изгнать сексуальную эксплуатацию подрастающего поколения так и не удалось. Несмотря на все потуги педагогики Нового и Новейшего времени создать «объективные и эффективные» методы обучения и проекты «Нового человека», вражда между учителями и учениками до сих пор пропитывает современные школы. Учитель, по меткому замечанию психолога, по сей день находится «между Эросом и Танатосом», то есть между богом любви и богом смерти. Положения же ученика не определил даже психолог.
Пайдейя была получена древнегреческим обществом как наследие родового строя, когда все мужчины рода являлись дядьями и старшими братьями всем мальчикам и юношам и участвовали в их социализации, подготовке к взрослой жизни. Это участие было добровольным на основе взаимной симпатии, и отношения между старшим и младшим выражались как филия-любовь-дружба (причем, фила - род, то есть родственная любовь-дружба). Отношения, подобные пайдейе, известны и у других народов Африки, Азии, Океании. Таким образом, древнегреческая пайдейя не уникальна, хотя и не повсеместна.
Древнейшая пайдейя носила, прежде всего, воинский характер: старший обучал младшего своим секретам военного мастерства, сражался рядом, проявляя мужество. Воинская доблесть пайдейи-филии - один из мотивов древнегреческой литературы, начиная с поэм Гомера, основы древнегреческой этнической культуры. Сократ и Платон пересоздали древнейшую пайдейю, применив ее к интеллектуальному развитию молодого поколения. В той ситуации почти 2500 лет назад взаимоотношения между философом-учителем и юношей-учеником оказались актуальной проблемой. В «Федре» Платон и предлагает ее решение.
Вместе с тем, исторически «Федр» и «Пир» оказались лебединой песней пайдейи. На следующий год после смерти Платона Греция попадает в зависимость от Македонии, а еще через 150 лет в зависимость от Рима. В условиях зависимости и воинские, и гражданские, и интеллектуальные функции пайдейи - всё атрофируется. Рим не знал пайдейи, хотя секс с подростками и юношами в Риме был широко распространен, но он носил социально детерминированный характер. Сексуально использовались зависимые молодые люди, в том числе рабы. В римской армии процветала дедовщина. В таких социокультурных условиях даже при возрождении платонизма - неоплатонизме - о пайдейе говорить не приходится.
Интересный пример приводит Порфирий в своей «Жизни Плотина» (сочинение относится примерно к 300 г. н. э., а сюжет к 263-268 гг., то есть примерно через 645 после написания «Федра» и «Пира»): «А когда ритор Диофан стал читать апологию Алкивиада на Платоновом пиру, рассуждая, будто для научения добродетели следует отдаваться наставнику, ищущему любовного соития, то Плотин несколько раз вставал с места, словно собираясь выйти вон, но сдерживая себя, и, лишь когда собрание разошлось, он поручил мне, Порфирию, написать опровержение. Дать мне свое сочинение Диофан не пожелал, так что я написал опровержение, перебирая его доводы по памяти, и прочитал написанное перед теми же слушателями; и Плотин был так доволен, что при всех несколько раз приговаривал:
Так порази его, так, если подлинно светоч ты людям!»
Так, отнюдь не по-платоновски разрешилась ситуация, аналогичная ситуации в «Федре». И это произошло еще в античной культуре, правда, в римскую эпоху через 600 с лишним лет после Платона. Однако это был Плотин, считавший себя реинкарнацией Платона.
Продолжение: 2. Загадка Федра из «Федра»
В этом тексте мы рассмотрим, о чем писал Платон в одном из двух своих вершинных, по мнению многих, произведений, а именно в диалоге «Федр». О чем писал Платон, а не что писал Платон, так как внимательно читая русский перевод «Федра» А. Н. Егунова в доступных академических изданиях, на вопрос, что именно писал Платон в «Федре», ответить нельзя. И хотя перевод А. Н. Егунова неплох, давно назрела необходимость в научном критическом издании Платона с параллельными текстами на греческом и на русском языках и с самыми широкими и надежными комментариями от Аристотеля до наших дней. Потому как вершинное-то оно вершинное, однако с комментариями «Федру» не очень-то повезло. Основательно прокомментированы еще с античности мифо-теологические и философско-методические построения в «Федре», но, как правило, опускается сам сюжет «Федра», то есть то, к чему и зачем эти построения понадобились и были применены.
В доступных читателям, прежде всего студентам, изданиях Платона комментарий А. Ф. Лосева невозможно признать достаточным, да Лосев и сам пишет в нем: «мы в значительной мере обедняем содержание диалога». Таким образом, русский читатель до сих пор лишен возможности вдумчивого чтения Платона, не имея ни научного текста, ни комментариев к нему.
О чем же писал Платон в «Федре»? О взаимоотношениях философа-учителя и юноши-ученика в обучении философии, то есть о центральной проблеме сократовско-платоновской философской пайдейи.
Пайдейя - трудный для послеантичного времени термин. Это древнегреческое слово переводят и как воспитание, и как образование, просвещение. В. Йегер, посвятивший пайдейе труд своей жизни, так и не привел точного перевода этого слова. Не решился на это и М. Хайдеггер, привлекший внимание к платоновскому термину противоположности пайдейи, к апайдевсии.
Почему же не годятся, недостаточны такие переводы, как воспитание, образование, просвещение? Воспитание по своему точному смыслу означает питание грудного младенца, а основная сфера применения этого слова гораздо шире. И это расширительное словоупотребление есть эвфемизм, давно уже не замечаемый, и выражает он, как и прочие подобные случаи, закомплексованность в европейской и русской культуре в теме «воспитания». И эта закомплексованность в свою очередь тоже незаметна. Она вскрывается при необходимости перевода, но, как и всякая закомплексованность подобного рода, она носит сексуальный характер, и этот характер ее точно определяет.
Недостаточен и перевод «образование» - то есть создание образов, задавание образцов. Это лишь один из методов, опять-таки расширительно распространяемый на весь процесс. Тоже эвфемизм. Просвещение, может быть, наиболее подходящий перевод: напомним притчу Платона о пещере из VII книги «Полиса» («Государства»), где суть пайдейи как раз выражена выведением на свет. Но в истории европейской и русской культуры термин «просвещение» связан как с христианством, духовным господством церкви, так и с антирелигиозной эпохой XVIII века, получившей название Просвещения. Поэтому применение данного слова в платоновском контексте требует спецификации. По крайней мере, В. Йегер предпочел слово «формирование» (formung), называя второй том своей «Пайдейи» «Формирование древнего грека» (у нас его перевели как «Воспитание античного грека»).
Вот и основная проблема «Федра»: произведение публикуется, пожалуйста, но оказывается, что фактически оно табуировано. Даже адекватных слов нет для выражения того, о чем писал Платон в «Федре». И дело не только в слове «пайдейя», в «Федре» много говорится о любви: какая любовь имеется в виду в каждом случае? Древние греки были знатоками любви, и для выражения оной у них было семь слов: агапе - любовь бескорыстная, жертвенная, растворение в любимом человеке; людус - любовь-игра, имеющая целью достижение наслаждения, не отличающаяся глубиной чувств, не слишком связывающая партнеров; мания - любовь-одержимость, смешение эроса и людуса, которая характеризуется неуверенностью и зависимостью от объекта любви; прагма - любовь по расчету, смешение людуса и строге, легко контролируемая сознанием; строге - любовь-нежность, например, семейная любовь родителей к детям; филия - любовь-дружба, обусловленная личной симпатией, социальными связями; эрос - страстная, стихийная любовь, влюбленность, направленная на телесное обладание.
Или еще пример: для обозначения мальчика у греков было не только слово «паис» и - в одном месте «Федра» говорится: «Жил себе мальчик, вернее, подросток…» (237, b), а в другом месте (261, а) этого мальчика, подростка именуют как «отца прекрасных детей».
Итак, проблема. Для древнегреческих читателей и слушателей Платона с их адекватным словоупотреблением этой проблемы не было. Нам же, чтобы добраться до того, о чем писал Платон, требуется преодолеть двухтысячелетний смысловой, а шире - культурно-исторический и психологический разрыв.
Что же означает это неудобопереводимое слово «ПАЙДЕЙЯ»? Первая часть слова от «паис» - мальчик. Вторая часть слова - «дейя» - от широко распространенного индоевропейского слова делать, действовать: пайдейя - делание мальчиков. Казалось бы, что же здесь затруднительного, на что не решаются многие ученые, даже такие как В. Йегер и М. Хайдеггер. В науке давно прописаны гораздо более серьезные вещи, но эти вещи прописаны в психологии и сексологии как факты. У Платона же заданы образцы - философская, выражаясь современным языком, педагогика (невразумительное для древних греков слово, ибо педагог - вовсе не учитель, а слуга, раб, сопровождающий при мальчике). Однако христианизированная европейская культура давно отказалась от древнегреческих образцов, да так, что возвратить их не смогла и эпоха Возрождения. Читать, переводить, комментировать Платона остается делом глубоко сомнительным. Самоцензура переводчика оборачивается цензурой Платона.
Пайдейя - древнегреческий способ социализации («воспитания») подрастающего поколения. Способ, которым древним грекам удалось создать «Греческое чудо» - совокупность высочайших достижений культуры в искусстве и философии. Для этого требовалось создать не только творцов этих произведений культуры, но - и это главное - среду, в которой эти творцы были востребованы и смогли осуществиться, то есть десятки и сотни тысяч людей. И не только создать, но и воспроизводить их на протяжении нескольких столетий и десятков поколений. Учитывая, что древних греков на каждый данный момент проживало 300-350 тысяч (до 500 тыс. со всеми колониями), причем на исторический уровень культурного бессмертия выводились десятки тысяч людей, то есть приблизительно 10 % населения, пайдейя остается непревзойденным в европейской культуре и истории способом создания человека.
Почему же о пайдейе решено было забыть, даже не переводить этого слово? Потому что пайдейя была основана на любви-дружбе-филии к мальчикам, подросткам, юношам (педофилии/пайдофилии и пайдерастии/педерастии). С любовью древние греки передавали навыки и просвещали подрастающее поколение. Со времен отцов христианской церкви - этих хулителей и гонителей античной культуры - пайдейя табуируется да так и остается неудобопереводимой до наших дней. В следующую эпоху, в Средневековье, школьное обучение строилось на вражде к учащемуся, на нелюбви, даже ненависти, хотя изгнать сексуальную эксплуатацию подрастающего поколения так и не удалось. Несмотря на все потуги педагогики Нового и Новейшего времени создать «объективные и эффективные» методы обучения и проекты «Нового человека», вражда между учителями и учениками до сих пор пропитывает современные школы. Учитель, по меткому замечанию психолога, по сей день находится «между Эросом и Танатосом», то есть между богом любви и богом смерти. Положения же ученика не определил даже психолог.
Пайдейя была получена древнегреческим обществом как наследие родового строя, когда все мужчины рода являлись дядьями и старшими братьями всем мальчикам и юношам и участвовали в их социализации, подготовке к взрослой жизни. Это участие было добровольным на основе взаимной симпатии, и отношения между старшим и младшим выражались как филия-любовь-дружба (причем, фила - род, то есть родственная любовь-дружба). Отношения, подобные пайдейе, известны и у других народов Африки, Азии, Океании. Таким образом, древнегреческая пайдейя не уникальна, хотя и не повсеместна.
Древнейшая пайдейя носила, прежде всего, воинский характер: старший обучал младшего своим секретам военного мастерства, сражался рядом, проявляя мужество. Воинская доблесть пайдейи-филии - один из мотивов древнегреческой литературы, начиная с поэм Гомера, основы древнегреческой этнической культуры. Сократ и Платон пересоздали древнейшую пайдейю, применив ее к интеллектуальному развитию молодого поколения. В той ситуации почти 2500 лет назад взаимоотношения между философом-учителем и юношей-учеником оказались актуальной проблемой. В «Федре» Платон и предлагает ее решение.
Вместе с тем, исторически «Федр» и «Пир» оказались лебединой песней пайдейи. На следующий год после смерти Платона Греция попадает в зависимость от Македонии, а еще через 150 лет в зависимость от Рима. В условиях зависимости и воинские, и гражданские, и интеллектуальные функции пайдейи - всё атрофируется. Рим не знал пайдейи, хотя секс с подростками и юношами в Риме был широко распространен, но он носил социально детерминированный характер. Сексуально использовались зависимые молодые люди, в том числе рабы. В римской армии процветала дедовщина. В таких социокультурных условиях даже при возрождении платонизма - неоплатонизме - о пайдейе говорить не приходится.
Интересный пример приводит Порфирий в своей «Жизни Плотина» (сочинение относится примерно к 300 г. н. э., а сюжет к 263-268 гг., то есть примерно через 645 после написания «Федра» и «Пира»): «А когда ритор Диофан стал читать апологию Алкивиада на Платоновом пиру, рассуждая, будто для научения добродетели следует отдаваться наставнику, ищущему любовного соития, то Плотин несколько раз вставал с места, словно собираясь выйти вон, но сдерживая себя, и, лишь когда собрание разошлось, он поручил мне, Порфирию, написать опровержение. Дать мне свое сочинение Диофан не пожелал, так что я написал опровержение, перебирая его доводы по памяти, и прочитал написанное перед теми же слушателями; и Плотин был так доволен, что при всех несколько раз приговаривал:
Так порази его, так, если подлинно светоч ты людям!»
Так, отнюдь не по-платоновски разрешилась ситуация, аналогичная ситуации в «Федре». И это произошло еще в античной культуре, правда, в римскую эпоху через 600 с лишним лет после Платона. Однако это был Плотин, считавший себя реинкарнацией Платона.
Продолжение: 2. Загадка Федра из «Федра»