"Третья пуля" Глава 8 ч.2
«Метрополь» - этот знаменитый старый отель, где остановился Суэггер - невозможно было не любить. Богатый своей историей, он также был богато обставлен - видимо, восстановленный с прицелом на соответствие дореволюционной славе. Всё сверкало: стекло, полированная бронза, мрамор - и столь же красивые люди вокруг. Даже шлюхи в баре отеля были первококлассные.
Однако Суэггер пытался видеть его таким, каким отель был в 1959 году, когда на несколько беспокойных недель он стал домом для меланхоличного Ли Харви Освальда, в то время как русские пытались сообразить, что с ним делать. В те дни задолго до падения красного режима и вторжения финского капитала отель, видимо, был помойкой, воняющей капустой, водкой и сортиром - мрачный, сырой и унылый. Он идеально соответствовал беглому американцу - человеку с тёмным прошлым и пустым будущим, который за свою короткую жизнь пока ещё никого не впечатлил.
Вернувшись в номер, Суэггер обнаружил, что Освальд никуда не уходил. Этот мелкий негодяй, излучавший злобу и вызывающий жалость, преследовал его повсюду в номере, который в прошлом мог занимать в качестве политического перебежчика.
Всё дело крутилось вокруг него, не так ли? Бессмысленно было спрашивать «почему». Единственным вопросом было «как».
«Не думай о нём как о человеке»- наставлял себя Суэггер. «Думай о нём как об агенте, приводном механизме, безымянном стержне истории, который сделал то, что сделал, а тебе нужно понять, как он это сделал». Всё было не так просто, как если бы он однажды утром проснулся с мыслью: «Дай-ка я убью президента». Слишком много тут было вовлечённых факторов и слишком много вопросов, которые требовали ответа.
Суэггеру хотелось водки и закурить. Многие люди переживали плохие ночи в «Метрополе» с помощью водки и сигарет. Может, и Освальд тоже, в то время как начальники принимали решение о его дальнейшей судьбе.
Мелкий ублюдок. Кто бы мог подумать?
«Не думай об этом»,- снова приказал себе Суэггер. «Думай только о том - как?»
Не будем тратить время на его бесполезную, сложную личность, его жалкое воспитание, его трудности в обучении, проблемы в настроении, неконтролируемую агрессивность и бесконечную череду неудач, его темперамент, его тщеславие и нарциссизм - поскольку всё это и без того записано и зафиксировано. Любой может взглянуть на Ли Харви Освальда и согласиться, что он был именно тем типом ленивых неудачников, которые вполне могут покинуть вялотекущий парад пустоты, коим является их жизнь ради вечной геростратовой славы.
Вместо этого задумаемся о том, как он действовал. Не «он ли сделал это?», а «мог ли он это сделать?»
Суэггер попытался связаться с ним через то единственное, что соединяло их - через то, что он любил, а Освальд ненавидел: Корпус морской пехоты Соединённых Штатов. Всё-таки Освальд был тренированным стрелком, и, как показывали его результаты - особенно хорошо он справлялся со стрельбой из сидячей позиции, похожей на ту, из которой он стрелял в книгохранилище. Похожей, но не точно такой же: разное нервное напряжение, разные углы, работа разных мышц, и это при том, что какие-то навыки работают для всех позиций, а какие-то нет. Его подготовка, занявшая пять полных лет, была заточена под винтовку М-1 «Гаранд» с открытым прицелом. Суэггер помнил свой М-1 вплоть до серийного номера, 5673326, изготовленный «Харрингтоном и Ричардсоном». У Освальда был такой же: полуавтомат девяти с половиной фунтов весом, хорошо настроенный открытый прицел, мощная отдача и никакой необходимости что-либо делать между выстрелами. Оба они отточили фундаментальные навыки, поскольку морская пехота хорошо выполняла свою работу по вколачиванию этих навыков.
Суэггер предположил, что Освальд отточил главнейшее из главного: жёсткое положение, упор кость-в-кость, натяни ремень, сфокусируйся на прицеле, следи за дыханием, пла-а-а-авно выжми спуск. Хватит ли этого? Для одного выстрела - наверное, хватит. Но он промахнулся первым выстрелом - но не последним. Непостижимо. Должно было быть наоборот, потому что после первого выстрела всё будет заново.
Ему также следовало работать болтовым затвором, что выводило его из устойчивого положения, а затем на лету снова принимать положение, концентрироваться, контролировать дыхание и нажимать на спуск. Ещё ему мешало то, что «Каркано» с дешёвым японским оптическим прицелом слишком живо реагировал на его усилия, будучи гораздо легче «Гаранда»- почти на шесть фунтов. Затем ему следовало снова найти цель, глядя в прицел - а поскольку на «Гарандах» оптики не было, он был приучен видеть цель боковым зрением во время приведения винтовки, отброшенной отдачей, назад в положение для нового выстрела. С «Каркано» же после первого выстрела он смотрел в мешанину в прицеле, так что ему нужно было быстро сделать две вещи: расположить голову в правильном положении относительно прицела, при котором сквозь прицел будет видна чёткая, ясная картинка и затем снова найти цель, находящуюся в автомобиле, движущемся с неизвестной скоростью и теперь переместившимся в другое место. Однако, при всём этом Суэггер признавал: относительно компетентный стрелок, прошедший морскую пехоту, как Освальд, после некоторой практики имел возможность совершить такой выстрел. Было не похоже, что он сделал такой выстрел, но это было как минимум возможно. Такова была реальность, которую нельзя было отрицать.
И ещё целую кучу вопросов задавал собою прицел. К примеру, оружейный эксперт ФБР Роберт Фрейзер заявил, что прибывшая в штаб-квартиру ФБР во вторник, двадцать седьмого ноября 1963 года винтовка с оптическим прицелом имела крайне ослабленные болты, крепящие кронштейн прицела к винтовке. Более того, кронштейн был прикручен к ресиверу только двумя винтами, хотя как кронштейн, так и ресивер были сделаны таким образом, чтобы крепиться четырьмя винтами.
Почему прицел был ослаблен? При этих ли условиях стрелял Освальд? В показаниях Фрейзера значилось, что по его мнению винты были ослаблены в Далласе для снятия отпечатков пальцев, то есть винтовка была разобрана, обработана на предмет отпечатков пальцев а затем поспешно собрана обратно. Однако, запроса в адрес лейтенанта Карла Дэя, далласского эксперта по отпечаткам не было сделано, так что остаётся неизвестным, в каком состоянии Дэй получил винтовку. Выглядит также странным, что Дэй вообще стал разбирать винтовку, поскольку он был старым, опытным профессионалом и для него должна была быть понятна маловероятность обнаружения отпечатков пальцев на нескольких сантиметрах металла прицела, закрытого кольцами, а вот целостность собранной винтовки представлялась куда как более важной. Такое поведение не вязалось с его природой.
Суэггер знал, что момент затяжки винтов очень важен: незатянутый прицел смещается от точки попадания тем дальше, чем сильнее ослабли винты и при каждом выстреле ослабленный прицел занимает новое положение. Даже небольшая слабина затяжки даёт промахи при стрельбе, а заметно разболтанный прицел делает точную стрельбу вообще невозможной.
Всё же на определённом этапе ФБР потребовалось отстрелять винтовку на точность. Как следовало из того, что прочитал Суэггер, винтовку не смогли пристрелять в ноль - то есть, привести точку прицеливания в соответствие с точкой попадания - ни при каких обстоятельствах в том виде, в котором она была представлена стрелкам ФБР. Слесарю пришлось изготовить две регулировочные проставки, которые были в определённых местах подложены между кронштейном и ресивером а также между прицелом и кольцом, что обеспечило прицелу возможность установиться под определённым углом, никак иначе не достижимым. Затем винтовка в сборе была затянута для отстрела. Если всё было именно так, то весьма высоковероятно, что Освальд, не имея возможности провести подобные регулировки, вообще не имел возможности прицелиться для попадания в голову.
Бульози считал этот момент спорным, поскольку Освальд мог использовать открытый прицел, работе с которым он был обучен ещё с «Гарандом». Это весьма маловероятно, поскольку нерегулируемые прицельные приспособления модели 38 были настроены на одну-единственную дальность, составляющую триста метров. Чтобы попасть по небольшой и удаляющейся цели в задней части лимузина с использованием открытого прицела, Освальду требовалось знать расстояние до неё, требовалось иметь опыт по соотношению точки прицеливания с точкой попадания, а также требовалось проявить недюжинные способности по быстрому, если не сказать - моментальному математическому вычислению того, насколько ниже он должен взять для попадания в цель на расстоянии в двести шестьдесят три фута, используя прицел, настроенный на восемьсот семьдесят пять футов, прицелившись в итоге по багажнику президентского лимузина за спиной президента. Ему пришлось бы взять низко, очень низко, и только тогда крайне аккуратно выжать спуск. Очень немногие люди сделали бы этот выстрел с первой попытки.
Сидя в номере без водки и курева, Суэггер пришёл к заключению: невозможного тут не было, но крайне маловероятно, что у Освальда получилось бы сделать этот выстрел. И отсюда брался другой ключевой вопрос: почему стрельба Освальда по мере хода дела, нарастания его отчаяния и расстояния до цели радикально улучшилась?
Снова мясо, но теперь в другом ресторане. Этот располагался в открытой пристройке к классическому зданию старой Москвы на оживлённой улице. Клиенты здесь сидели не на стульях, а на диванах с подушками, раскидываясь, как турецкие паши, в ожидании шампуров с насаженным мясом, густо сдобренным специями и диковинными приправами. Можно было заказать кальян, и русские, которым пока ещё не напоминали о раке, жадно потягивали их или курили обычные сигареты. Снаружи экскаватор сражался с твёрдой землёй, и чтобы попасть в ресторан, вам следовало пройти по деревянному настилу, положенному поверх перекопанной земли. Если бы экскаватор вас раздавил - что ж, это был не ваш день: сложно было не заметить эту машину, напоминавшую германский танк.
-Прости, я запоздал,- сказал Суэггер, показавшись в пять минут второго.
-Не проблема,- ответила Кэти Рейли, убирая свой «Блэкберри».
-За тобой следили?
Она улыбнулась.
-Хотела бы я. Такое развлечение не помешало бы, а то сплошная рутина.
-Это вполне возможно,- сказал Боб,- и я надеюсь уберечь тебя от этого. Так вот, за тобой следили. Я следил. Потому и опоздал. Я провёл тебя к твоему зданию несколько дней назад, а сегодня принял на выходе и провёл через метро до этого места.
-Я-я тебя не заметила,- ответила она, несколько поражённая.
-Я следил за тобой, чтобы убедиться в отсутствии слежки. И тогда, и сейчас за тобой никого не было. Так что мы чисты, я думаю. Можем продолжать, если ты всё ещё хочешь играть.
-Конечно,- ответила она. -Настоящая холодная война, мне это нравится. Ты разобрался с документами?
-Абсолютно. Я знаю, где они.
-Отлично. И где они?
-На девятом этаже. Несколько лет назад архивы были централизованы, предполагалось их все оцифровать. Но с бюджетом не заладилось, так что они до сих пор на бумаге и некоторым документам сто или двести лет. Хорошо, что нам много копать не придётся- нам нужен только один месяц одного года.
-Ты говорил- 1963й?
-Сентябрь. Может, ещё октябрь и ноябрь.
-Шестьдесят третьего?
-Да.
-И где этот архив? Девятый этаж чего?
-Лубянки.
Боб подождал. Её взгляд оставался спокойным, разве что расфокусировался на долю секунды, затем она уставилась на него в изумлении.
-Ты не шутишь?
-Нет. Понятно, надо привыкнуть к такому.
-Объясни мне.
-Нам не придётся с парашютами высаживаться на крышу или проламывать себе дорогу с оружием в руках. Мы не будем взрывать сейфовое хранилище или копать туннель. Мы на лифте туда приедем.
-Я не…
-Деньги. Через своего друга Стронского я купил подполковника СВР.* Заплатил ему сорок тысяч долларов, чтобы показать серьёзность намерений. Американская наличка, мои собственные, кровно заработанные. Не от ФБР, а мои.
-Суэггер, ты заплатил за это сорок тысяч со своего кармана?
-Да. И снова заплачу. Я дал слово одной женщине, что разберусь в смерти её мужа. И тут ещё кое-какие дела всплыли. Так что для меня деньги ничего не значат - я всё что есть потрачу, если надо будет. Давши слово, я впрягся во всё это, а кроме того - старая память взывает. Я делаю то, что должен сделать.
-«Свихнулся на чести»- пришло мне на ум. Ты из кино тридцатых годов взялся?
-Мисс Рейли, я не знаю, каким было кино в тридцатые. Я только знаю, что я должен делать.
-Ты настолько сумасшедший, что это впечатляет.
-Может, и так. Ну да хватит обо мне, вернёмся к завтрашнему дню. Скажу тебе - если Стронский сказал, что всё гарантировано, значит- гарантировано. Это безопасно.
Он объяснил детали.
-Подполковник сам выдаст нам удостоверяющие жетоны и проводит нас на девятый этаж, там он покажет нам место, где нам следует быть. У нас будет шесть часов. Никаких фотографий и заметок, всё только на память. То, что мы ищем, не настолько уж и значительное. Как я и сказал - русский Джеймс Бонд. Нам нужно узнать, не посещал ли он или не был ли он сотрудником в русском посольстве в Мехико-сити с сентября по ноябрь 1963 года.
-Вижу,- сказала она,- тут образуется другое дело.
-Я знаю, что другое. Ты понимаешь, к чему это.
-Я знаю, что Ли Харви Освальд посещал Мехико-сити и приходил в русское посольство в 1963 году, пытаясь получить визу или ещё по какому-то делу. Думаю, у него не вышло. И это всё уже рассматривалось.
-Рассматривалось снова и снова. Некто по имени Норман Мейлер* даже каким-то образом поговорил с людьми из КГБ и изучил записи. Там ничего нет, дело закрыто, вся история восстановлена, конец. Я тоже так думал - до недавнего времени, несколько недель назад.
-Ты считаешь, что русский Джеймс Бонд убил ДФК?
-Нет. У меня недостаточно сведений, чтобы во что-либо верить. Но всё же расскажу тебе, почему я думаю, что если - я подчёркиваю, если - была затеяна какая-то игра, то в этой игре участвовали русские. Большая ли у них была роль, маленькая ли - но они её сыграли.
Официант подошёл забрать посуду. Кэти заказала водки с тоником, Боб остановился на коке.
-Несколько недель назад до меня дошли сведения. Для всех остальных они не имели никакого значения. Никакой выгоды они не несли, и все эти годы их берегли совершенно обычные, занимающиеся своими делами люди, никто из которых не лез ни в какие проблемы, все они - продуктивный, здравый средний класс. Сведения состояли в том, что на спине пальто остался след от колеса. Глупо, да? Если вкратце - это говорило о том, что в ноябре 1963 года в здании «Дал-Текс» могла находиться винтовка. «Дал-Текс» находится на другой стороне улицы от книгохранилища и из его окон представляется такой же угол к лимузину на Элм-стрит как и с шестого этажа, от «снайперского гнезда» в книгохранилище. Отпечаток колеса на спине говорит о том, что там был человек, которого я знаю как блестящего стрелка из винтовки.
-Он был вторым стрелком?
-Возможно. Но только возможно. Пальто могло принадлежать техасскому охотнику на фазанов, а след на спине оставил велосипед его дочки. Но всё же это стоило расследования.
-Значит, тот человек приехал в Даллас по тому же поводу, расследовать? А потом его убили. Теперь ты приехал в Даллас, и тебя пытался убить русский. Так здесь появились русские?
-Да. Каким-то образом всё это дело замотано на Россию. Но я нацелился вовсе не на тот факт, что парень, пытавшийся убить меня, был русским. Что я сделал - так это попытался отбросить всё, кроме чётких фактов, многократно проверенных и изложенных в отчёте комиссии Уоррена: состоявшихся событий, времени, даты, места того, что произошло. И отсюда я попытался вывести возможный сценарий наличия кого-либо кроме Освальда, кто был вовлечён. Я хорошо потрудился, пытаясь найти место, где сходилась вся информация, необходимая кому бы то ни было, пытавшемуся убить Кеннеди. Если бы я нашёл место и время, в котором вся информация собиралась одновременно - отсюда я и начал бы. Тут работает только метод проб и ошибок: попробуй так, попробуй эдак, попробуй ещё как-нибудь. Я вовсе не гений, знаешь ли, но я до чего-то добрался. Это случилось в советском посольстве в Мехико-сити в конце 1963 года.
-Расскажи мне. Нет, погоди, пока водку принесут. Если мне и суждено провести десять лет, загорая в архипелаге ГУЛАГ, я бы хотела знать ради чего.
Боб подождал, собираясь с мыслями. Тут принесли водку и новую коку. Кэти отпила и сказала:
-Отлично. Мир засиял. Пожалуйста, продолжай.
-Если тут и происходило что-либо, бывшее по сути своей заговором,- продолжил Боб,- оно должно было начаться на пересечении пяти элементов. Я сказал «элементов»- но это просто звучное слово, а означает оно всего-навсего «вещи». Эти пять «элементов» различны по своей природе, так что для их описания лучше всего будет сказать просто «вещи».
-Я слушаю.
-Первые четыре из них - это детали информации. Три из них связаны, но разделены во времени. Одна абсолютно не связана и появилась значительно позже. Пятая - вообще не информация, это личность.
-Пока я ещё могу следить, но вообще-то я даже в Агате Кристи и ле Карре* заблудилась.
-Первая деталь информации: кто-то знал, что существует человек по имени Ли Харви Освальд и что он представляет собой жалкого психа, мечтающего о славе, которой его не могла снабдить его собственная маленькая жизнь. Кто бы мог это знать?
-Мама? Жена?
-Второе, что им следовало знать, было его склонностью к убийству. Он был жестокий, что проистекало из его личности неудачника. Они должны были знать, что у него есть винтовка с оптическим прицелом и что десятого апреля 1963 года он стрелял, но промахнулся в генерал-майора Эдвина А. Уокера*.
-Помню что-то насчёт этого.
-Уокер был генералом из правого крыла, которого недавно со скандалом отставили, узнав, что он окучивал своих солдат - Двадцать четвёртую пехотную дивизию в Германии - пропагандой Джона Бёрча.* Он в мгновение приобрёл дурную репутацию, а как гражданский стал ещё более раздражающим и надоедливым: произносил речи, обвинял, устраивал демонстрации за гражданские права и настаивал на жёстком сегрегационизме. Кеннеди он называл «розовым»* и в целом отрывался как мог.
-Так, значит, что Освальд стрелял в него, а некий таинственный заговорщик знал об этом?
-Третьей вещью, о которой им следовало знать, была его работа в здании на Элм-стрит в Далласе, штат Техас, которое называлось «книгохранилище Техаса». Но они не могли этого знать до тех пор, пока он не начал там работать, а это произошло четырнадцатого октября 1963 года.
-Кто эти «они»?
-К этому-то мы и идём. Кого настолько волновал этот придурок, чтобы рыться в сведениях о нём? Его допрашивали и мотали как ЦРУ, так и ФБР, но обе структуры отпустили его, посчитав полным идиотом, не имеющим никакого значения. О выстреле по Уокеру они ничего не знали.
-Понимаю.
-Часть информации, пришедшая позже - это публикация от девятнадцатого ноября 1963 года в газете «Даллас Таймс Геральд» о том, что ДФК проедет по Элм-стрит мимо книгохранилища Техаса в половине первого в пятницу, то есть через два с половиной дня. Запомни это - они вряд ли смогли бы найти Освальда и подписать его на дело за такое короткое время. Да и не могли они предсказать, что Кеннеди проедет в семидесяти пяти футах от этого придурка. Так что, спросишь ты, кто мог знать всё это об Освальде? Не ФБР и не ЦРУ.
-Я знаю ответ. Знаю, что ты хочешь сказать.
-Конечно, русские. Он был у них и умолял взять его назад, сказал, что всё что угодно сделает. Я уверен, что он им рассказал о выстреле по Уокеру в качестве доказательства своей готовности служить. Они знали, должны были знать. Но это всё было в сентябре, а в книгохранилище он начал работать с четырнадцатого октября. Как они могли предполагать, что он будет работать там через месяц?
-Не знаю.
-Вот тут-то и всплывает фактор русского Джеймса Бонда. Пятый элемент. Кто-то, разглядевший потенциал в Освальде и установивший с ним тайную связь так, чтобы он оказался там как раз вовремя. Он хотел, чтобы Освальд оказался работником книгохранилища. Понимаешь?
-Теоретически понимаю.
-Нам нужна конкретная личность. Я сказал «Джеймс Бонд», но тут я был неточен. Джеймс Бонд - это исполнитель. А нам не нужен исполнитель. Нам нужен, как говорится, «офицер, ведущий дело». Ты знаешь, кто это такой?
-Слышала такое выражение, но не более того.
-Это человек, выполняющий в делах подобного рода роль кинопродюсера. У него есть видение всей картины в целом, он ставит цели. Его талант - это подбор команды, которая выполнит работу. Он держит всех на курсе, устраняет внутренние противоречия, финансирует, нанимает и увольняет. Он - не человек действия, он человек замысла. Он обеспечивает логистику, расставляет всех по местам, в которых им следует быть, сочиняет прикрытия, отходные пути и подчищает все те мелкие детали, для которых узкие специалисты слишком хороши. Он - человек, который проворачивает всё дело. Тот, кого мы ищем.
Она ничего не ответила.
-Вот как я это вижу. Возможно, всё происходило не именно так, но думаю, что я близок. Освальд исполнил свой слезливый номер для КГБ, но тем не менее его со смехом отвергли - «хахаха, ну и придурок!» Однако, нашёлся кто-то - возможно, из ГРУ или какой-нибудь соседней ветви аппарата - услышавший об Освальде и в особенности о той части его рассказа, в которой он говорит о выстреле в Уокера. И он, в отличие от остальных шутников, задумался. Такие люди всегда ищут возможности. И он нашёл Освальда в Мехико, скорее всего в воскресенье, двадцать девятого сентября, поскольку мы не знаем, что Освальд делал в течение всего этого дня. Он говорил по-русски, чем, видимо, обворожил Освальда: «Товарищ, давай угощу тебя пивом». Он говорил: «Знаешь, все они думают, что ты неудачник, но я хочу дать тебе шанс. Если тебе нужен этот шанс, ты должен быть чистым в своих делах. Не должно быть никакого бреда вроде писем редакторам газет, «руки прочь от Кубы» и чтения партийных газет в кафе. Устройся на работу, живи честно, трудись, оставь своё «радикальное прошлое» позади. Твоя цель - за следующие десять лет получить работу в области аэронавтики, обороны, высокотехнологичной инженерии, медицины - там, где ты сможешь оказаться полезным для нас. Сможешь ли ты это сделать?»
Освальд в растерянности. Никто не доверял ему раньше, все считали его ни на что не годным. «Да, конечно»- ответил он. А его собеседник ответил: «Я дам тебе адрес. Можешь написать мне, и где бы я ни был- я получу твоё письмо. Теперь возвращайся домой, принимайся за работу и держи меня в курсе.»
Освальд вернулся домой и устроился в книгохранилище. «Дорогой товарищ, я смог устроиться в книгохранилище на Элм-стрит. Я планирую проработать тут лет пять, закончить высшую школу, стать успешным человеком, оставив весь детский радикализм позади и потом попробую поступить в колледж, чтобы попасть в те секторы, в которых я смог бы пригодиться вам. Искренне ваш, товарищ Ли Харви Освальд.»
У нашего организатора был тот склад ума, который свойственен людям его профессии, никогда ни о чём не забывающим. Это свойственно практически всем талантливым людям. Когда он узнал, что Кеннеди приедет в Даллас, он вспомнил о Ли Харви, а когда узнал о маршруте президента за два с половиной дня- то понял, что получил шанс всей своей жизни. Другого такого шанса никогда не будет. Полетев в Даллас, он встретился с Ли в четверг и сказал: «Ты должен это сделать, товарищ.»
-Но разве КГБ…
-Может, он и не получал разрешения сверху. Наверное, подозревал, что комитет генералов никогда его не одобрит - слишком рискованно. Но сам он не видел никакого риска, но в то же время имел шанс устранить человека, поднимавшего шум во Вьетнаме и давящего на Кубу, заменив его на техасца, который провёл бы черту на песке и не лез бы ни в какую международную политику, а всего-навсего хотел бы стать вторым Франклином Делано Рузвельтом. Как два пальца. Он справился бы.
-Звучит оригинально. Но у меня не хватает знаний, чтобы указать на твои ошибки.
-Ну, они на поверхности. Вся история со мной закрутилась вокруг того, что кто-то рассматривал «Дал-Текс» в качестве места, где могла бы располагаться вторая винтовка. А раз мы говорим о второй винтовке, то тут же всплывает целый комплекс проблем, связанных с баллистикой. Я не буду разжёвывать детали, но никто не смог бы разглядеть заранее все сложности, подписать второго стрелка, обеспечить его местом для выстрела, провести его туда и обеспечить затем безопасный подход и отход без малейшей зацепки, и всё это за два дня. Даже величайший организатор в мире не справился бы, это невозможно. А это критический момент во всём убийстве. Как они смогли организоваться так быстро? Путь следования не был известен до девятнадцатого ноября. Этого я понять не могу.
-Может быть… нет, я не знаю.
-В любом случае - именно поэтому я здесь и надеюсь, что ты мне в этом поможешь. Больше мне добавить нечего, мисс Рейли.
-Ну, я же говорю - это прямо как во времена холодной войны, как я могу отказать? А может быть, где-то там найдётся и сюжет для меня.
-Если там есть сюжет - он твой.
Уговорил ли её Боб? Всей работы-то было - проглядеть старые документы, содержащие записи о посетителях из состава советской разведки одного посольства за сравнительно небольшой период времени.
Только и всего.
Однако Суэггер пытался видеть его таким, каким отель был в 1959 году, когда на несколько беспокойных недель он стал домом для меланхоличного Ли Харви Освальда, в то время как русские пытались сообразить, что с ним делать. В те дни задолго до падения красного режима и вторжения финского капитала отель, видимо, был помойкой, воняющей капустой, водкой и сортиром - мрачный, сырой и унылый. Он идеально соответствовал беглому американцу - человеку с тёмным прошлым и пустым будущим, который за свою короткую жизнь пока ещё никого не впечатлил.
Вернувшись в номер, Суэггер обнаружил, что Освальд никуда не уходил. Этот мелкий негодяй, излучавший злобу и вызывающий жалость, преследовал его повсюду в номере, который в прошлом мог занимать в качестве политического перебежчика.
Всё дело крутилось вокруг него, не так ли? Бессмысленно было спрашивать «почему». Единственным вопросом было «как».
«Не думай о нём как о человеке»- наставлял себя Суэггер. «Думай о нём как об агенте, приводном механизме, безымянном стержне истории, который сделал то, что сделал, а тебе нужно понять, как он это сделал». Всё было не так просто, как если бы он однажды утром проснулся с мыслью: «Дай-ка я убью президента». Слишком много тут было вовлечённых факторов и слишком много вопросов, которые требовали ответа.
Суэггеру хотелось водки и закурить. Многие люди переживали плохие ночи в «Метрополе» с помощью водки и сигарет. Может, и Освальд тоже, в то время как начальники принимали решение о его дальнейшей судьбе.
Мелкий ублюдок. Кто бы мог подумать?
«Не думай об этом»,- снова приказал себе Суэггер. «Думай только о том - как?»
Не будем тратить время на его бесполезную, сложную личность, его жалкое воспитание, его трудности в обучении, проблемы в настроении, неконтролируемую агрессивность и бесконечную череду неудач, его темперамент, его тщеславие и нарциссизм - поскольку всё это и без того записано и зафиксировано. Любой может взглянуть на Ли Харви Освальда и согласиться, что он был именно тем типом ленивых неудачников, которые вполне могут покинуть вялотекущий парад пустоты, коим является их жизнь ради вечной геростратовой славы.
Вместо этого задумаемся о том, как он действовал. Не «он ли сделал это?», а «мог ли он это сделать?»
Суэггер попытался связаться с ним через то единственное, что соединяло их - через то, что он любил, а Освальд ненавидел: Корпус морской пехоты Соединённых Штатов. Всё-таки Освальд был тренированным стрелком, и, как показывали его результаты - особенно хорошо он справлялся со стрельбой из сидячей позиции, похожей на ту, из которой он стрелял в книгохранилище. Похожей, но не точно такой же: разное нервное напряжение, разные углы, работа разных мышц, и это при том, что какие-то навыки работают для всех позиций, а какие-то нет. Его подготовка, занявшая пять полных лет, была заточена под винтовку М-1 «Гаранд» с открытым прицелом. Суэггер помнил свой М-1 вплоть до серийного номера, 5673326, изготовленный «Харрингтоном и Ричардсоном». У Освальда был такой же: полуавтомат девяти с половиной фунтов весом, хорошо настроенный открытый прицел, мощная отдача и никакой необходимости что-либо делать между выстрелами. Оба они отточили фундаментальные навыки, поскольку морская пехота хорошо выполняла свою работу по вколачиванию этих навыков.
Суэггер предположил, что Освальд отточил главнейшее из главного: жёсткое положение, упор кость-в-кость, натяни ремень, сфокусируйся на прицеле, следи за дыханием, пла-а-а-авно выжми спуск. Хватит ли этого? Для одного выстрела - наверное, хватит. Но он промахнулся первым выстрелом - но не последним. Непостижимо. Должно было быть наоборот, потому что после первого выстрела всё будет заново.
Ему также следовало работать болтовым затвором, что выводило его из устойчивого положения, а затем на лету снова принимать положение, концентрироваться, контролировать дыхание и нажимать на спуск. Ещё ему мешало то, что «Каркано» с дешёвым японским оптическим прицелом слишком живо реагировал на его усилия, будучи гораздо легче «Гаранда»- почти на шесть фунтов. Затем ему следовало снова найти цель, глядя в прицел - а поскольку на «Гарандах» оптики не было, он был приучен видеть цель боковым зрением во время приведения винтовки, отброшенной отдачей, назад в положение для нового выстрела. С «Каркано» же после первого выстрела он смотрел в мешанину в прицеле, так что ему нужно было быстро сделать две вещи: расположить голову в правильном положении относительно прицела, при котором сквозь прицел будет видна чёткая, ясная картинка и затем снова найти цель, находящуюся в автомобиле, движущемся с неизвестной скоростью и теперь переместившимся в другое место. Однако, при всём этом Суэггер признавал: относительно компетентный стрелок, прошедший морскую пехоту, как Освальд, после некоторой практики имел возможность совершить такой выстрел. Было не похоже, что он сделал такой выстрел, но это было как минимум возможно. Такова была реальность, которую нельзя было отрицать.
И ещё целую кучу вопросов задавал собою прицел. К примеру, оружейный эксперт ФБР Роберт Фрейзер заявил, что прибывшая в штаб-квартиру ФБР во вторник, двадцать седьмого ноября 1963 года винтовка с оптическим прицелом имела крайне ослабленные болты, крепящие кронштейн прицела к винтовке. Более того, кронштейн был прикручен к ресиверу только двумя винтами, хотя как кронштейн, так и ресивер были сделаны таким образом, чтобы крепиться четырьмя винтами.
Почему прицел был ослаблен? При этих ли условиях стрелял Освальд? В показаниях Фрейзера значилось, что по его мнению винты были ослаблены в Далласе для снятия отпечатков пальцев, то есть винтовка была разобрана, обработана на предмет отпечатков пальцев а затем поспешно собрана обратно. Однако, запроса в адрес лейтенанта Карла Дэя, далласского эксперта по отпечаткам не было сделано, так что остаётся неизвестным, в каком состоянии Дэй получил винтовку. Выглядит также странным, что Дэй вообще стал разбирать винтовку, поскольку он был старым, опытным профессионалом и для него должна была быть понятна маловероятность обнаружения отпечатков пальцев на нескольких сантиметрах металла прицела, закрытого кольцами, а вот целостность собранной винтовки представлялась куда как более важной. Такое поведение не вязалось с его природой.
Суэггер знал, что момент затяжки винтов очень важен: незатянутый прицел смещается от точки попадания тем дальше, чем сильнее ослабли винты и при каждом выстреле ослабленный прицел занимает новое положение. Даже небольшая слабина затяжки даёт промахи при стрельбе, а заметно разболтанный прицел делает точную стрельбу вообще невозможной.
Всё же на определённом этапе ФБР потребовалось отстрелять винтовку на точность. Как следовало из того, что прочитал Суэггер, винтовку не смогли пристрелять в ноль - то есть, привести точку прицеливания в соответствие с точкой попадания - ни при каких обстоятельствах в том виде, в котором она была представлена стрелкам ФБР. Слесарю пришлось изготовить две регулировочные проставки, которые были в определённых местах подложены между кронштейном и ресивером а также между прицелом и кольцом, что обеспечило прицелу возможность установиться под определённым углом, никак иначе не достижимым. Затем винтовка в сборе была затянута для отстрела. Если всё было именно так, то весьма высоковероятно, что Освальд, не имея возможности провести подобные регулировки, вообще не имел возможности прицелиться для попадания в голову.
Бульози считал этот момент спорным, поскольку Освальд мог использовать открытый прицел, работе с которым он был обучен ещё с «Гарандом». Это весьма маловероятно, поскольку нерегулируемые прицельные приспособления модели 38 были настроены на одну-единственную дальность, составляющую триста метров. Чтобы попасть по небольшой и удаляющейся цели в задней части лимузина с использованием открытого прицела, Освальду требовалось знать расстояние до неё, требовалось иметь опыт по соотношению точки прицеливания с точкой попадания, а также требовалось проявить недюжинные способности по быстрому, если не сказать - моментальному математическому вычислению того, насколько ниже он должен взять для попадания в цель на расстоянии в двести шестьдесят три фута, используя прицел, настроенный на восемьсот семьдесят пять футов, прицелившись в итоге по багажнику президентского лимузина за спиной президента. Ему пришлось бы взять низко, очень низко, и только тогда крайне аккуратно выжать спуск. Очень немногие люди сделали бы этот выстрел с первой попытки.
Сидя в номере без водки и курева, Суэггер пришёл к заключению: невозможного тут не было, но крайне маловероятно, что у Освальда получилось бы сделать этот выстрел. И отсюда брался другой ключевой вопрос: почему стрельба Освальда по мере хода дела, нарастания его отчаяния и расстояния до цели радикально улучшилась?
Снова мясо, но теперь в другом ресторане. Этот располагался в открытой пристройке к классическому зданию старой Москвы на оживлённой улице. Клиенты здесь сидели не на стульях, а на диванах с подушками, раскидываясь, как турецкие паши, в ожидании шампуров с насаженным мясом, густо сдобренным специями и диковинными приправами. Можно было заказать кальян, и русские, которым пока ещё не напоминали о раке, жадно потягивали их или курили обычные сигареты. Снаружи экскаватор сражался с твёрдой землёй, и чтобы попасть в ресторан, вам следовало пройти по деревянному настилу, положенному поверх перекопанной земли. Если бы экскаватор вас раздавил - что ж, это был не ваш день: сложно было не заметить эту машину, напоминавшую германский танк.
-Прости, я запоздал,- сказал Суэггер, показавшись в пять минут второго.
-Не проблема,- ответила Кэти Рейли, убирая свой «Блэкберри».
-За тобой следили?
Она улыбнулась.
-Хотела бы я. Такое развлечение не помешало бы, а то сплошная рутина.
-Это вполне возможно,- сказал Боб,- и я надеюсь уберечь тебя от этого. Так вот, за тобой следили. Я следил. Потому и опоздал. Я провёл тебя к твоему зданию несколько дней назад, а сегодня принял на выходе и провёл через метро до этого места.
-Я-я тебя не заметила,- ответила она, несколько поражённая.
-Я следил за тобой, чтобы убедиться в отсутствии слежки. И тогда, и сейчас за тобой никого не было. Так что мы чисты, я думаю. Можем продолжать, если ты всё ещё хочешь играть.
-Конечно,- ответила она. -Настоящая холодная война, мне это нравится. Ты разобрался с документами?
-Абсолютно. Я знаю, где они.
-Отлично. И где они?
-На девятом этаже. Несколько лет назад архивы были централизованы, предполагалось их все оцифровать. Но с бюджетом не заладилось, так что они до сих пор на бумаге и некоторым документам сто или двести лет. Хорошо, что нам много копать не придётся- нам нужен только один месяц одного года.
-Ты говорил- 1963й?
-Сентябрь. Может, ещё октябрь и ноябрь.
-Шестьдесят третьего?
-Да.
-И где этот архив? Девятый этаж чего?
-Лубянки.
Боб подождал. Её взгляд оставался спокойным, разве что расфокусировался на долю секунды, затем она уставилась на него в изумлении.
-Ты не шутишь?
-Нет. Понятно, надо привыкнуть к такому.
-Объясни мне.
-Нам не придётся с парашютами высаживаться на крышу или проламывать себе дорогу с оружием в руках. Мы не будем взрывать сейфовое хранилище или копать туннель. Мы на лифте туда приедем.
-Я не…
-Деньги. Через своего друга Стронского я купил подполковника СВР.* Заплатил ему сорок тысяч долларов, чтобы показать серьёзность намерений. Американская наличка, мои собственные, кровно заработанные. Не от ФБР, а мои.
-Суэггер, ты заплатил за это сорок тысяч со своего кармана?
-Да. И снова заплачу. Я дал слово одной женщине, что разберусь в смерти её мужа. И тут ещё кое-какие дела всплыли. Так что для меня деньги ничего не значат - я всё что есть потрачу, если надо будет. Давши слово, я впрягся во всё это, а кроме того - старая память взывает. Я делаю то, что должен сделать.
-«Свихнулся на чести»- пришло мне на ум. Ты из кино тридцатых годов взялся?
-Мисс Рейли, я не знаю, каким было кино в тридцатые. Я только знаю, что я должен делать.
-Ты настолько сумасшедший, что это впечатляет.
-Может, и так. Ну да хватит обо мне, вернёмся к завтрашнему дню. Скажу тебе - если Стронский сказал, что всё гарантировано, значит- гарантировано. Это безопасно.
Он объяснил детали.
-Подполковник сам выдаст нам удостоверяющие жетоны и проводит нас на девятый этаж, там он покажет нам место, где нам следует быть. У нас будет шесть часов. Никаких фотографий и заметок, всё только на память. То, что мы ищем, не настолько уж и значительное. Как я и сказал - русский Джеймс Бонд. Нам нужно узнать, не посещал ли он или не был ли он сотрудником в русском посольстве в Мехико-сити с сентября по ноябрь 1963 года.
-Вижу,- сказала она,- тут образуется другое дело.
-Я знаю, что другое. Ты понимаешь, к чему это.
-Я знаю, что Ли Харви Освальд посещал Мехико-сити и приходил в русское посольство в 1963 году, пытаясь получить визу или ещё по какому-то делу. Думаю, у него не вышло. И это всё уже рассматривалось.
-Рассматривалось снова и снова. Некто по имени Норман Мейлер* даже каким-то образом поговорил с людьми из КГБ и изучил записи. Там ничего нет, дело закрыто, вся история восстановлена, конец. Я тоже так думал - до недавнего времени, несколько недель назад.
-Ты считаешь, что русский Джеймс Бонд убил ДФК?
-Нет. У меня недостаточно сведений, чтобы во что-либо верить. Но всё же расскажу тебе, почему я думаю, что если - я подчёркиваю, если - была затеяна какая-то игра, то в этой игре участвовали русские. Большая ли у них была роль, маленькая ли - но они её сыграли.
Официант подошёл забрать посуду. Кэти заказала водки с тоником, Боб остановился на коке.
-Несколько недель назад до меня дошли сведения. Для всех остальных они не имели никакого значения. Никакой выгоды они не несли, и все эти годы их берегли совершенно обычные, занимающиеся своими делами люди, никто из которых не лез ни в какие проблемы, все они - продуктивный, здравый средний класс. Сведения состояли в том, что на спине пальто остался след от колеса. Глупо, да? Если вкратце - это говорило о том, что в ноябре 1963 года в здании «Дал-Текс» могла находиться винтовка. «Дал-Текс» находится на другой стороне улицы от книгохранилища и из его окон представляется такой же угол к лимузину на Элм-стрит как и с шестого этажа, от «снайперского гнезда» в книгохранилище. Отпечаток колеса на спине говорит о том, что там был человек, которого я знаю как блестящего стрелка из винтовки.
-Он был вторым стрелком?
-Возможно. Но только возможно. Пальто могло принадлежать техасскому охотнику на фазанов, а след на спине оставил велосипед его дочки. Но всё же это стоило расследования.
-Значит, тот человек приехал в Даллас по тому же поводу, расследовать? А потом его убили. Теперь ты приехал в Даллас, и тебя пытался убить русский. Так здесь появились русские?
-Да. Каким-то образом всё это дело замотано на Россию. Но я нацелился вовсе не на тот факт, что парень, пытавшийся убить меня, был русским. Что я сделал - так это попытался отбросить всё, кроме чётких фактов, многократно проверенных и изложенных в отчёте комиссии Уоррена: состоявшихся событий, времени, даты, места того, что произошло. И отсюда я попытался вывести возможный сценарий наличия кого-либо кроме Освальда, кто был вовлечён. Я хорошо потрудился, пытаясь найти место, где сходилась вся информация, необходимая кому бы то ни было, пытавшемуся убить Кеннеди. Если бы я нашёл место и время, в котором вся информация собиралась одновременно - отсюда я и начал бы. Тут работает только метод проб и ошибок: попробуй так, попробуй эдак, попробуй ещё как-нибудь. Я вовсе не гений, знаешь ли, но я до чего-то добрался. Это случилось в советском посольстве в Мехико-сити в конце 1963 года.
-Расскажи мне. Нет, погоди, пока водку принесут. Если мне и суждено провести десять лет, загорая в архипелаге ГУЛАГ, я бы хотела знать ради чего.
Боб подождал, собираясь с мыслями. Тут принесли водку и новую коку. Кэти отпила и сказала:
-Отлично. Мир засиял. Пожалуйста, продолжай.
-Если тут и происходило что-либо, бывшее по сути своей заговором,- продолжил Боб,- оно должно было начаться на пересечении пяти элементов. Я сказал «элементов»- но это просто звучное слово, а означает оно всего-навсего «вещи». Эти пять «элементов» различны по своей природе, так что для их описания лучше всего будет сказать просто «вещи».
-Я слушаю.
-Первые четыре из них - это детали информации. Три из них связаны, но разделены во времени. Одна абсолютно не связана и появилась значительно позже. Пятая - вообще не информация, это личность.
-Пока я ещё могу следить, но вообще-то я даже в Агате Кристи и ле Карре* заблудилась.
-Первая деталь информации: кто-то знал, что существует человек по имени Ли Харви Освальд и что он представляет собой жалкого психа, мечтающего о славе, которой его не могла снабдить его собственная маленькая жизнь. Кто бы мог это знать?
-Мама? Жена?
-Второе, что им следовало знать, было его склонностью к убийству. Он был жестокий, что проистекало из его личности неудачника. Они должны были знать, что у него есть винтовка с оптическим прицелом и что десятого апреля 1963 года он стрелял, но промахнулся в генерал-майора Эдвина А. Уокера*.
-Помню что-то насчёт этого.
-Уокер был генералом из правого крыла, которого недавно со скандалом отставили, узнав, что он окучивал своих солдат - Двадцать четвёртую пехотную дивизию в Германии - пропагандой Джона Бёрча.* Он в мгновение приобрёл дурную репутацию, а как гражданский стал ещё более раздражающим и надоедливым: произносил речи, обвинял, устраивал демонстрации за гражданские права и настаивал на жёстком сегрегационизме. Кеннеди он называл «розовым»* и в целом отрывался как мог.
-Так, значит, что Освальд стрелял в него, а некий таинственный заговорщик знал об этом?
-Третьей вещью, о которой им следовало знать, была его работа в здании на Элм-стрит в Далласе, штат Техас, которое называлось «книгохранилище Техаса». Но они не могли этого знать до тех пор, пока он не начал там работать, а это произошло четырнадцатого октября 1963 года.
-Кто эти «они»?
-К этому-то мы и идём. Кого настолько волновал этот придурок, чтобы рыться в сведениях о нём? Его допрашивали и мотали как ЦРУ, так и ФБР, но обе структуры отпустили его, посчитав полным идиотом, не имеющим никакого значения. О выстреле по Уокеру они ничего не знали.
-Понимаю.
-Часть информации, пришедшая позже - это публикация от девятнадцатого ноября 1963 года в газете «Даллас Таймс Геральд» о том, что ДФК проедет по Элм-стрит мимо книгохранилища Техаса в половине первого в пятницу, то есть через два с половиной дня. Запомни это - они вряд ли смогли бы найти Освальда и подписать его на дело за такое короткое время. Да и не могли они предсказать, что Кеннеди проедет в семидесяти пяти футах от этого придурка. Так что, спросишь ты, кто мог знать всё это об Освальде? Не ФБР и не ЦРУ.
-Я знаю ответ. Знаю, что ты хочешь сказать.
-Конечно, русские. Он был у них и умолял взять его назад, сказал, что всё что угодно сделает. Я уверен, что он им рассказал о выстреле по Уокеру в качестве доказательства своей готовности служить. Они знали, должны были знать. Но это всё было в сентябре, а в книгохранилище он начал работать с четырнадцатого октября. Как они могли предполагать, что он будет работать там через месяц?
-Не знаю.
-Вот тут-то и всплывает фактор русского Джеймса Бонда. Пятый элемент. Кто-то, разглядевший потенциал в Освальде и установивший с ним тайную связь так, чтобы он оказался там как раз вовремя. Он хотел, чтобы Освальд оказался работником книгохранилища. Понимаешь?
-Теоретически понимаю.
-Нам нужна конкретная личность. Я сказал «Джеймс Бонд», но тут я был неточен. Джеймс Бонд - это исполнитель. А нам не нужен исполнитель. Нам нужен, как говорится, «офицер, ведущий дело». Ты знаешь, кто это такой?
-Слышала такое выражение, но не более того.
-Это человек, выполняющий в делах подобного рода роль кинопродюсера. У него есть видение всей картины в целом, он ставит цели. Его талант - это подбор команды, которая выполнит работу. Он держит всех на курсе, устраняет внутренние противоречия, финансирует, нанимает и увольняет. Он - не человек действия, он человек замысла. Он обеспечивает логистику, расставляет всех по местам, в которых им следует быть, сочиняет прикрытия, отходные пути и подчищает все те мелкие детали, для которых узкие специалисты слишком хороши. Он - человек, который проворачивает всё дело. Тот, кого мы ищем.
Она ничего не ответила.
-Вот как я это вижу. Возможно, всё происходило не именно так, но думаю, что я близок. Освальд исполнил свой слезливый номер для КГБ, но тем не менее его со смехом отвергли - «хахаха, ну и придурок!» Однако, нашёлся кто-то - возможно, из ГРУ или какой-нибудь соседней ветви аппарата - услышавший об Освальде и в особенности о той части его рассказа, в которой он говорит о выстреле в Уокера. И он, в отличие от остальных шутников, задумался. Такие люди всегда ищут возможности. И он нашёл Освальда в Мехико, скорее всего в воскресенье, двадцать девятого сентября, поскольку мы не знаем, что Освальд делал в течение всего этого дня. Он говорил по-русски, чем, видимо, обворожил Освальда: «Товарищ, давай угощу тебя пивом». Он говорил: «Знаешь, все они думают, что ты неудачник, но я хочу дать тебе шанс. Если тебе нужен этот шанс, ты должен быть чистым в своих делах. Не должно быть никакого бреда вроде писем редакторам газет, «руки прочь от Кубы» и чтения партийных газет в кафе. Устройся на работу, живи честно, трудись, оставь своё «радикальное прошлое» позади. Твоя цель - за следующие десять лет получить работу в области аэронавтики, обороны, высокотехнологичной инженерии, медицины - там, где ты сможешь оказаться полезным для нас. Сможешь ли ты это сделать?»
Освальд в растерянности. Никто не доверял ему раньше, все считали его ни на что не годным. «Да, конечно»- ответил он. А его собеседник ответил: «Я дам тебе адрес. Можешь написать мне, и где бы я ни был- я получу твоё письмо. Теперь возвращайся домой, принимайся за работу и держи меня в курсе.»
Освальд вернулся домой и устроился в книгохранилище. «Дорогой товарищ, я смог устроиться в книгохранилище на Элм-стрит. Я планирую проработать тут лет пять, закончить высшую школу, стать успешным человеком, оставив весь детский радикализм позади и потом попробую поступить в колледж, чтобы попасть в те секторы, в которых я смог бы пригодиться вам. Искренне ваш, товарищ Ли Харви Освальд.»
У нашего организатора был тот склад ума, который свойственен людям его профессии, никогда ни о чём не забывающим. Это свойственно практически всем талантливым людям. Когда он узнал, что Кеннеди приедет в Даллас, он вспомнил о Ли Харви, а когда узнал о маршруте президента за два с половиной дня- то понял, что получил шанс всей своей жизни. Другого такого шанса никогда не будет. Полетев в Даллас, он встретился с Ли в четверг и сказал: «Ты должен это сделать, товарищ.»
-Но разве КГБ…
-Может, он и не получал разрешения сверху. Наверное, подозревал, что комитет генералов никогда его не одобрит - слишком рискованно. Но сам он не видел никакого риска, но в то же время имел шанс устранить человека, поднимавшего шум во Вьетнаме и давящего на Кубу, заменив его на техасца, который провёл бы черту на песке и не лез бы ни в какую международную политику, а всего-навсего хотел бы стать вторым Франклином Делано Рузвельтом. Как два пальца. Он справился бы.
-Звучит оригинально. Но у меня не хватает знаний, чтобы указать на твои ошибки.
-Ну, они на поверхности. Вся история со мной закрутилась вокруг того, что кто-то рассматривал «Дал-Текс» в качестве места, где могла бы располагаться вторая винтовка. А раз мы говорим о второй винтовке, то тут же всплывает целый комплекс проблем, связанных с баллистикой. Я не буду разжёвывать детали, но никто не смог бы разглядеть заранее все сложности, подписать второго стрелка, обеспечить его местом для выстрела, провести его туда и обеспечить затем безопасный подход и отход без малейшей зацепки, и всё это за два дня. Даже величайший организатор в мире не справился бы, это невозможно. А это критический момент во всём убийстве. Как они смогли организоваться так быстро? Путь следования не был известен до девятнадцатого ноября. Этого я понять не могу.
-Может быть… нет, я не знаю.
-В любом случае - именно поэтому я здесь и надеюсь, что ты мне в этом поможешь. Больше мне добавить нечего, мисс Рейли.
-Ну, я же говорю - это прямо как во времена холодной войны, как я могу отказать? А может быть, где-то там найдётся и сюжет для меня.
-Если там есть сюжет - он твой.
Уговорил ли её Боб? Всей работы-то было - проглядеть старые документы, содержащие записи о посетителях из состава советской разведки одного посольства за сравнительно небольшой период времени.
Только и всего.