Россия. Приоритеты умной политики.
Директор Института экономики Академии наук России Руслан Гринберг - экономист с мировым именем. Вместе с главным редактором журнала «Умное производство» Геннадием Климовым пытаются разобраться в причинах торможения экономики России, которое началось в 2013 году. (Печатается с сокращениями)
Геннадий Климов:
Сейчас даже правительство констатирует, что экономика России перестала развиваться, все остановилось. Не кажется ли вам, что причины этого лежат в нематериальной сфере и связаны с внутренней политикой, с моральным состоянием общества?
Руслан Гринберг:
Очень даже кажется. Я вам скажу, что вплоть до середины этого года я не думал, что общая стагнация, в которой мы сейчас находимся, - результат каких-то нематериальных факторов, в частности, психологии, фрустрированного сознания бизнеса.
Хотя какие-то признаки были, но мне казалось, что это не главное. Думалось, что просто в стране наступила инвестиционная пауза после того, как закончились большие проекты и не начались другие. Остров Русский, Олимпиада, Универсиада - все это влияло на оценку экономической активности. Но сейчас я прихожу к выводу, что стагнация экономики - во многом результат депрессивных общественных настроений.
Инвестиционная пауза - это объективный фактор, ну, остановились и думаем, что делать дальше… Но есть проблема, с этим никак не связанная. У российского бизнеса накопилась сильная усталость от бюрократического гнета. Бизнесмены, которым сейчас 35 лет и больше, являются самой главной движущей силой экономики. Эти «новые предприниматели» (не связанные с нефтью и газом и получившие свой бизнес не в результате приватизации) все время как-то мирились с происходящим в стране в период подъема своего бизнеса, удовлетворения своих первых потребностей. Я как-то писал, что мы все - «выпускники сиротского приюта». Все - и богатые, и бедные, и средние. Поэтому им надо было «перебеситься», «наесться» этими шубами, «Феррари», купленными дворцами. В конце концов, если дела идут в гору, не важно, какой налог с тебя берут, какие административные барьеры приходится преодолевать… Как-нибудь со всеми договоришься. Так и было.
А сейчас эти люди повзрослели, побывали в разных странах, купили себе там дома. И захотели порядка, права. Но не тут-то было! После ельцинской полуанархии в России установился строй наподобие авторитарного феодального капитализма. Как сказал один чиновник: «Ваши доходы уже настолько высоки, что начинают соответствовать нашим интересам». Предприниматели практически беспомощны, а российская бюрократия ненасытна на всех уровнях - сверху донизу.
Когда смотришь статистику, видишь, что практически по всей России происходит сокращение внутренних инвестиций - и рост инвестиций иностранных. Это очень напоминает советскую историю, когда иностранные капиталисты считали особым счастьем работать в Советском Союзе. Тут же для них все просто было. Все решали договоренности с партийным руководством.
Никто не решается ставить под сомнение право собственности иностранных инвесторов. А своих можно душить как угодно. И статистика как раз отражает этот факт.
Г.К
- Тем не менее, в отличие от многих коллег, вы ратуете за большие инфраструктурные проекты. Почему они важны?
Р.Г.
- Да, сейчас я считаю необходимым, чтобы начались значительные государственные вложения в железные дороги. Это очень важная вещь, и экономически, и политически. Дороги связывают страну. Плюс мы от Азии до Европы получим очень хорошую возможность транзита, раза в четыре дешевле, чем если перевозить грузы морем. Это создаст огромный коридор развития.
Г.К.
- Может быть, чтобы «раскрутить» экономику, надо пустить на внутренний рынок больше денег?
Р.Г.
- Тут палка о двух концах. За время правления Путина средний класс вырос численно с 10% до 20-25% населения страны. Это приличный рост. Но особенность ситуации в том, что его потребление в основном обеспечивается приобретением импортных товаров и услуг. А остальное население имеет очень низкие доходы, просто выживает, не влияя на спрос.
Поэтому у нас не пройдет способ «раскручивания» экономики, который есть в западных странах, где экономика диверсифицирована. Там государство может себе позволить печатание денег, чтобы поднять потребительский спрос. У нас это может просто привести к покупке валюты, выводу денег за рубеж, покупке там недвижимости. А внутри страны - к угрозе повторения 1998 года, когда доллар вырос в четыре раза.
У нас более сложный переход к оживлению. Поэтому, повторю, выход я вижу в величественных проектах.
Г.К.
- Есть известный социальный эффект: после удовлетворения элементарных потребностей у людей возникает потребность в безопасности. А у нас государство последнее время подает сигналы, что в России небезопасно, и не только бизнесу. Я имею в виду громкие уголовные околополитические дела. Создается впечатление, что кто-то старательно формирует имидж России как полицейского государства. Как результат, 25% населения (судя по всему, практически весь средний класс) собралось эмигрировать, потому что они не получают от государства того уровня безопасности, который есть на Западе.
Р.Г.
- Я согласен, что моральная атмосфера в стране не способствует здоровой жизни социума. Скажу парадоксальную вещь. Сегодня общественные функции приватизированы чиновниками. И это значит, что они действуют не в связи с общественными интересами, а в связи с собственными представлениями о добре и зле - я уж не говорю о собственном обогащении.
В России случилось так, что наиболее опасные болезни в экономике - бюрократизм и монополизм - стали определяющими в принятии экономико-политических решений, выработке стратегии развития страны. Результат налицо: демодернизация в экономической, социальной и культурной сферах. За эти годы утрачено чувство национальной общности, и это прежде всего связано с дискредитацией самого понятия «общественный интерес».
Есть только два способа борьбы с этим. Либо «сталинские» репрессии, чего, к счастью, нет. Либо демократический контроль, чего, к несчастью, нет. Позитивный тренд только один: выборная конкуренция, общественный контроль, сдержки и противовесы. «Подданные» должны стать «гражданами». Это очень важно.
Г.К.
- Мы построили капитализм, который высмеивался в детской книге советского писателя Николая Носова «Незнайка на Луне»?
Р.Г.
- Да, наша действительность содержит худшие черты, которыми наделяла капитализм советская пропаганда. И несмотря на это, по-прежнему просматривается нацеленность экономических ведомств на дальнейшее сокращение бюджетных расходов в социальной сфере, которые и так снизились до недопустимого уровня. Есть очевидный риск, что надежды построить новую экономику, основанную на знаниях (knowledge-based economy), останутся лишь прекраснодушными мечтами.
Это не значит, что социальная политика не требует обновления. Именно развитие социальной сферы в ее широком значении определяет перспективы устойчивого экономического роста - а не наоборот, как сегодня принято считать у федеральной и региональной элиты. Надо отказаться от широко распространенного мнения, что расходы на социальные цели - всегда вычет из национального богатства и препятствие для экономического роста. Западный опыт однозначно показывает: правильно выстроенные приоритеты и институты социальной политики не только не препятствуют экономической активности, а наоборот, стимулируют ее, обеспечивая к тому же необходимую политическую поддержку реформам. Так что, как это ни банально, основное требование сегодняшнего дня - прекратить разрушение человеческого потенциала и создать условия для его возрождения. Я имею в виду реальный доступ к образованию, эффективному здравоохранению, достойному социальному обеспечению.
Записала Мария Орлова
Полную версию беседы Геннадия Климова и Руслана Гринберга читайте в ближайшем номере журнала «Бизнес территория».
Геннадий Климов:
Сейчас даже правительство констатирует, что экономика России перестала развиваться, все остановилось. Не кажется ли вам, что причины этого лежат в нематериальной сфере и связаны с внутренней политикой, с моральным состоянием общества?
Руслан Гринберг:
Очень даже кажется. Я вам скажу, что вплоть до середины этого года я не думал, что общая стагнация, в которой мы сейчас находимся, - результат каких-то нематериальных факторов, в частности, психологии, фрустрированного сознания бизнеса.
Хотя какие-то признаки были, но мне казалось, что это не главное. Думалось, что просто в стране наступила инвестиционная пауза после того, как закончились большие проекты и не начались другие. Остров Русский, Олимпиада, Универсиада - все это влияло на оценку экономической активности. Но сейчас я прихожу к выводу, что стагнация экономики - во многом результат депрессивных общественных настроений.
Инвестиционная пауза - это объективный фактор, ну, остановились и думаем, что делать дальше… Но есть проблема, с этим никак не связанная. У российского бизнеса накопилась сильная усталость от бюрократического гнета. Бизнесмены, которым сейчас 35 лет и больше, являются самой главной движущей силой экономики. Эти «новые предприниматели» (не связанные с нефтью и газом и получившие свой бизнес не в результате приватизации) все время как-то мирились с происходящим в стране в период подъема своего бизнеса, удовлетворения своих первых потребностей. Я как-то писал, что мы все - «выпускники сиротского приюта». Все - и богатые, и бедные, и средние. Поэтому им надо было «перебеситься», «наесться» этими шубами, «Феррари», купленными дворцами. В конце концов, если дела идут в гору, не важно, какой налог с тебя берут, какие административные барьеры приходится преодолевать… Как-нибудь со всеми договоришься. Так и было.
А сейчас эти люди повзрослели, побывали в разных странах, купили себе там дома. И захотели порядка, права. Но не тут-то было! После ельцинской полуанархии в России установился строй наподобие авторитарного феодального капитализма. Как сказал один чиновник: «Ваши доходы уже настолько высоки, что начинают соответствовать нашим интересам». Предприниматели практически беспомощны, а российская бюрократия ненасытна на всех уровнях - сверху донизу.
Когда смотришь статистику, видишь, что практически по всей России происходит сокращение внутренних инвестиций - и рост инвестиций иностранных. Это очень напоминает советскую историю, когда иностранные капиталисты считали особым счастьем работать в Советском Союзе. Тут же для них все просто было. Все решали договоренности с партийным руководством.
Никто не решается ставить под сомнение право собственности иностранных инвесторов. А своих можно душить как угодно. И статистика как раз отражает этот факт.
Г.К
- Тем не менее, в отличие от многих коллег, вы ратуете за большие инфраструктурные проекты. Почему они важны?
Р.Г.
- Да, сейчас я считаю необходимым, чтобы начались значительные государственные вложения в железные дороги. Это очень важная вещь, и экономически, и политически. Дороги связывают страну. Плюс мы от Азии до Европы получим очень хорошую возможность транзита, раза в четыре дешевле, чем если перевозить грузы морем. Это создаст огромный коридор развития.
Г.К.
- Может быть, чтобы «раскрутить» экономику, надо пустить на внутренний рынок больше денег?
Р.Г.
- Тут палка о двух концах. За время правления Путина средний класс вырос численно с 10% до 20-25% населения страны. Это приличный рост. Но особенность ситуации в том, что его потребление в основном обеспечивается приобретением импортных товаров и услуг. А остальное население имеет очень низкие доходы, просто выживает, не влияя на спрос.
Поэтому у нас не пройдет способ «раскручивания» экономики, который есть в западных странах, где экономика диверсифицирована. Там государство может себе позволить печатание денег, чтобы поднять потребительский спрос. У нас это может просто привести к покупке валюты, выводу денег за рубеж, покупке там недвижимости. А внутри страны - к угрозе повторения 1998 года, когда доллар вырос в четыре раза.
У нас более сложный переход к оживлению. Поэтому, повторю, выход я вижу в величественных проектах.
Г.К.
- Есть известный социальный эффект: после удовлетворения элементарных потребностей у людей возникает потребность в безопасности. А у нас государство последнее время подает сигналы, что в России небезопасно, и не только бизнесу. Я имею в виду громкие уголовные околополитические дела. Создается впечатление, что кто-то старательно формирует имидж России как полицейского государства. Как результат, 25% населения (судя по всему, практически весь средний класс) собралось эмигрировать, потому что они не получают от государства того уровня безопасности, который есть на Западе.
Р.Г.
- Я согласен, что моральная атмосфера в стране не способствует здоровой жизни социума. Скажу парадоксальную вещь. Сегодня общественные функции приватизированы чиновниками. И это значит, что они действуют не в связи с общественными интересами, а в связи с собственными представлениями о добре и зле - я уж не говорю о собственном обогащении.
В России случилось так, что наиболее опасные болезни в экономике - бюрократизм и монополизм - стали определяющими в принятии экономико-политических решений, выработке стратегии развития страны. Результат налицо: демодернизация в экономической, социальной и культурной сферах. За эти годы утрачено чувство национальной общности, и это прежде всего связано с дискредитацией самого понятия «общественный интерес».
Есть только два способа борьбы с этим. Либо «сталинские» репрессии, чего, к счастью, нет. Либо демократический контроль, чего, к несчастью, нет. Позитивный тренд только один: выборная конкуренция, общественный контроль, сдержки и противовесы. «Подданные» должны стать «гражданами». Это очень важно.
Г.К.
- Мы построили капитализм, который высмеивался в детской книге советского писателя Николая Носова «Незнайка на Луне»?
Р.Г.
- Да, наша действительность содержит худшие черты, которыми наделяла капитализм советская пропаганда. И несмотря на это, по-прежнему просматривается нацеленность экономических ведомств на дальнейшее сокращение бюджетных расходов в социальной сфере, которые и так снизились до недопустимого уровня. Есть очевидный риск, что надежды построить новую экономику, основанную на знаниях (knowledge-based economy), останутся лишь прекраснодушными мечтами.
Это не значит, что социальная политика не требует обновления. Именно развитие социальной сферы в ее широком значении определяет перспективы устойчивого экономического роста - а не наоборот, как сегодня принято считать у федеральной и региональной элиты. Надо отказаться от широко распространенного мнения, что расходы на социальные цели - всегда вычет из национального богатства и препятствие для экономического роста. Западный опыт однозначно показывает: правильно выстроенные приоритеты и институты социальной политики не только не препятствуют экономической активности, а наоборот, стимулируют ее, обеспечивая к тому же необходимую политическую поддержку реформам. Так что, как это ни банально, основное требование сегодняшнего дня - прекратить разрушение человеческого потенциала и создать условия для его возрождения. Я имею в виду реальный доступ к образованию, эффективному здравоохранению, достойному социальному обеспечению.
Записала Мария Орлова
Полную версию беседы Геннадия Климова и Руслана Гринберга читайте в ближайшем номере журнала «Бизнес территория».