Орхан Памук - Новая жизнь - Эпизод
Я заметил кое-что, глядя на удивительные формы, что приобрели в легком свете эти свирепые тучи, поливавшие без передышки дождем крышу автобуса всю ночь: так как степь еще была совершенно темной, то я видел свое лицо в лобовом стекле прямо перед собой - и одновременно созерцал волшебный красный свет, чудесные облака и терпеливо повторявшие друг друга прерывистые линии на дороге.
Глядя на эти линии, освещенные дальним светом автобуса, я вспомнил слова припева, того самого припева, что поднимается из глубины души измотанного и грустного путника в усталом автобусе в такт столбам линий электропередач, под ритм колес, крутившихся часами, мотора, стонавшего в одном и том же темпе, и повторявшейся жизни. Что такое жизнь? Это время! Что такое время? Судьба, случай! А что такое несчастный случай? Жизнь, жизнь, новая жизнь!.. Вот так я и повторял. В то же время мне стало интересно, когда мое отражение исчезнет с лобового стекла и когда в темной степи покажутся призраки деревьев и тени загонов для скота; и в этот волшебный момент равновесия между тьмой в автобусе и тьмой снаружи яркий свет внезапно ослепил мне глаза.
В этом новом свете в лобовом стекле справа от автобуса я увидел Ангела.
Он был близко от меня и в то же время далеко. Но все же я знал: тот яркий, чистый и сильный свет предназначен для меня. Хотя «Магирус» на полной скорости мчался по степи, Ангел не приближался ко мне и не удалялся. Сияющий свет мешал мне понять, на что он был похож, но я понял, что узнал его, из-за чувства легкости и свободы, оживавшего во мне.
Он не был похож ни на ангелов с персидских миниатюр, ни на ангелов с карамельных оберток, ни на ангелов с ксерокопий, ни на образ, о котором я мечтал много лет, желая услышать его голос.
Внезапно мне захотелось сказать ему что-нибудь, поговорить с ним. Может быть, из-за все еще не покидавшего меня, смутного удивления и мыслей о том, что все это шутка. Но у меня пропал голос, я заволновался. Чувство дружбы, близости и нежности, что ощутил я, едва увидев его, все еще жило в моей душе; я надеялся обрести покой, полагая, что сейчас - именно тот момент, которого я ждал долгие годы, но, чтобы унять поднимавшийся страх, мне захотелось, чтобы это мгновение раскрыло тайны времени, катастрофы и случая, покоя, слова и жизни, новой жизни. Но ничего не произошло.
Насколько он был далек, насколько прекрасен, настолько и безжалостен. Не потому, что он хотел быть безжалостным, просто потому, что был всего лишь свидетелем. Он видел меня, испуганного и растерянного, в невозможном утреннем свете посреди сумрачной степи, на переднем кресле громыхавшего, как консервная банка, «Магируса» - и только. Я ощутил неодолимую силу этой безжалостности и неизбежности.
Я интуитивно повернулся к водителю и увидел, что невероятно мощный свет залил все лобовое стекло. На расстоянии шестидесяти-семидесяти метров от нашего автобуса два обгонявших друг друга грузовика вперили в нас фары дальнего света и быстро приближались к точке столкновения. Я понял, что катастрофа неизбежна.
Я вспомнил предвкушение покоя, которое чувствовал после катастроф, пережитых мною много лет назад… Ощущение перехода, когда все двигалось как в замедленной съемке. Скоро спящие пассажиры проснутся, и утреннее безмолвие нарушится их счастливыми криками и беспечными возгласами. А на пороге меж двух миров нам всем предстояло узнать о существовании окровавленных внутренних органов, рассыпавшихся фруктов, разорванных тел, расчесок, башмаков и детских книг, рассыпавшихся из разорванных чемоданов и словно открывших для себя игру пространства, в котором нет земного притяжения.
Нет, не всем. Те счастливчики из пассажиров задних сидений, которые смогут выжить, переживут этот дивный момент и выйдут из автобуса после того, как все свершится. А я сидел на первых сиденьях и смотрел с восхищением и страхом на свет приближавшихся грузовиков, - словно я увидел невообразимый свет книги, слепивший глаза, и мне предстояло тут же перейти в новый мир.
Я понял, что это конец моей жизни. А мне хотелось вернуться домой и совершенно не хотелось ни переходить в новую жизнь, ни умирать.
Глядя на эти линии, освещенные дальним светом автобуса, я вспомнил слова припева, того самого припева, что поднимается из глубины души измотанного и грустного путника в усталом автобусе в такт столбам линий электропередач, под ритм колес, крутившихся часами, мотора, стонавшего в одном и том же темпе, и повторявшейся жизни. Что такое жизнь? Это время! Что такое время? Судьба, случай! А что такое несчастный случай? Жизнь, жизнь, новая жизнь!.. Вот так я и повторял. В то же время мне стало интересно, когда мое отражение исчезнет с лобового стекла и когда в темной степи покажутся призраки деревьев и тени загонов для скота; и в этот волшебный момент равновесия между тьмой в автобусе и тьмой снаружи яркий свет внезапно ослепил мне глаза.
В этом новом свете в лобовом стекле справа от автобуса я увидел Ангела.
Он был близко от меня и в то же время далеко. Но все же я знал: тот яркий, чистый и сильный свет предназначен для меня. Хотя «Магирус» на полной скорости мчался по степи, Ангел не приближался ко мне и не удалялся. Сияющий свет мешал мне понять, на что он был похож, но я понял, что узнал его, из-за чувства легкости и свободы, оживавшего во мне.
Он не был похож ни на ангелов с персидских миниатюр, ни на ангелов с карамельных оберток, ни на ангелов с ксерокопий, ни на образ, о котором я мечтал много лет, желая услышать его голос.
Внезапно мне захотелось сказать ему что-нибудь, поговорить с ним. Может быть, из-за все еще не покидавшего меня, смутного удивления и мыслей о том, что все это шутка. Но у меня пропал голос, я заволновался. Чувство дружбы, близости и нежности, что ощутил я, едва увидев его, все еще жило в моей душе; я надеялся обрести покой, полагая, что сейчас - именно тот момент, которого я ждал долгие годы, но, чтобы унять поднимавшийся страх, мне захотелось, чтобы это мгновение раскрыло тайны времени, катастрофы и случая, покоя, слова и жизни, новой жизни. Но ничего не произошло.
Насколько он был далек, насколько прекрасен, настолько и безжалостен. Не потому, что он хотел быть безжалостным, просто потому, что был всего лишь свидетелем. Он видел меня, испуганного и растерянного, в невозможном утреннем свете посреди сумрачной степи, на переднем кресле громыхавшего, как консервная банка, «Магируса» - и только. Я ощутил неодолимую силу этой безжалостности и неизбежности.
Я интуитивно повернулся к водителю и увидел, что невероятно мощный свет залил все лобовое стекло. На расстоянии шестидесяти-семидесяти метров от нашего автобуса два обгонявших друг друга грузовика вперили в нас фары дальнего света и быстро приближались к точке столкновения. Я понял, что катастрофа неизбежна.
Я вспомнил предвкушение покоя, которое чувствовал после катастроф, пережитых мною много лет назад… Ощущение перехода, когда все двигалось как в замедленной съемке. Скоро спящие пассажиры проснутся, и утреннее безмолвие нарушится их счастливыми криками и беспечными возгласами. А на пороге меж двух миров нам всем предстояло узнать о существовании окровавленных внутренних органов, рассыпавшихся фруктов, разорванных тел, расчесок, башмаков и детских книг, рассыпавшихся из разорванных чемоданов и словно открывших для себя игру пространства, в котором нет земного притяжения.
Нет, не всем. Те счастливчики из пассажиров задних сидений, которые смогут выжить, переживут этот дивный момент и выйдут из автобуса после того, как все свершится. А я сидел на первых сиденьях и смотрел с восхищением и страхом на свет приближавшихся грузовиков, - словно я увидел невообразимый свет книги, слепивший глаза, и мне предстояло тут же перейти в новый мир.
Я понял, что это конец моей жизни. А мне хотелось вернуться домой и совершенно не хотелось ни переходить в новую жизнь, ни умирать.