НОВОСТИ КНИЖНОЙ ПОЛКИ
Попробуем новый жанр поста.
Это мой последний заказ из Озона. Читаю десятую книгу из десяти. Ни от одной книги не остался разочарован. Некоторые превзошли ожидания (в наибольшей степени - Уваров и Аното). И, в общем, я готов поддержать беседу или ответить на возникшие вопросы по любой из книг (или по ее поводу).
А здесь напишу, пока что, про одну.
"Тобол" Алексея Иванова
Исторические романы Иванова мне нравятся (в отличие от мутноватых современных его же романов, например, небезызвестный географ вызвал у меня только брезгливость).
Первый том Тобола я проглотил залпом. Второй прочитан с удовольствием, хотя и меньшим, чем первый. Не потому, что хуже написан, но потому, что предмет описания, затронутые вопросы абсолютно свежи и новы. И развязка уже была менее интересна, чем завязка. В русской литературе огромная Россия состоит из Москвы, Петербурга, Кавказа и какой-нибудь глубинки, псковской или приволжской. Дальше тишина. За исключением Чехова на Сахалине, инопланетных диверсантов на перевале Дятлова и прочих редких случаев. Мощный роман, действие которого происходит в глубине Сибири, в котором действуют хантымансийские язычники, растворяющиеся в мире пермских лесов, бухарские купцы, несущие зеленый свет религии пророка, шведские пленные, пытающиеся превратить сибирскую глушь в нечто, напоминающее Европу, ссыльные украинцы, образованные и с малоросским акцентом, православные святые, несгибаемые старообрядцы и, наконец, кочевые армии народов, чьи названия нам мало что говорят, чья степная сила перекатывается от Тобольска до Лхасы, от Китая до Калмыкии, Миры, которых нет не только в каноне литературы, но и в каноне истории. Учебники об этом ничего не говорили. Я, помнится, делился с вами шоковым ощущением, которые у меня возникло при прочтении биографии правителей Золотой Орды, которую нам в качестве государства со своим местом в геополитике, никогда не упоминали, котоая в парадигме российской истории была чем-то вроде слепого пятна. Тут нечто подобное. При этом практически все персонажи с абсолютно сумасшедшими траекториями биографий на просторах Евразии реально существовали и описаны в Википедии. Та что, если будете читать - не гуглите.
Стиль и творческий почерк у Иванова тоже заслуживают эпитета "свежие", не в смысле "новые", а в смысле "прямо с грядки". Как если грызешь свежий сочный сладкий перец. Красного цвета. В русской литературе традиция такого стиля не господствует, но существует, Иванов, конечно, не первый. Быков абсолютно правильно видит в нем прямого продолжателя, если не эпигона, красного графа. Тем более, что "Петр Первый" Алексея Толстого и "Тобол" Алексея же Иванова описывают один и тот же период. Сладкий перец может и не блюдо для гурманов, но им явно приятнее хрумкать, чем жевать размороженные квазиягоды соплеобразной консистенции с психоделическим эффектом, коими так богаты стеллажи магазинов книг на русском (и не только) языке.
И еще. В одном большом и известном журнале не так давно обсуждалось, существует ли еще русская литература, та самая, с великми традициями.
У Иванова (роман большой, а спойлер маленький, так что не обессудьте) мальчик, записавшийся в армию, выходит с дозором из крепости, которую обступили степняки. С барабаном. Отбивать сигналы. Степняки убивают всех дозорных. А мальчику велят отбивать привычный сигнал, чтобы в крепости открыли ворота. Только не для дозорных, а для степняков. Обещают жизнь. Мальчик соглашается, но в нужный момент отбивает на барабане вместо сигнала о возвращении сигнал тревоги. Крепость спасена, мальчик нет.
Получив ужасную весть, мать старуха слегла. Не встает, не реагирует, не ест молчит. Старик, не зная, как ей помочь, зовет другого старика, своего друга, священника. Тот , увидев, что слова не помогают, предлагает мужу приготовить для нее любимое блюдо. Два неумелых в приготовлении пищи старика начинают не слишком успешные попытки замесить тесто. Душа старухи не выдерживает этого зрелища на ее кухне с ее посудой. И она встает.
Как по мне это самое что ни на есть продолжение той самой главной линии великой русской литературы.