СПОР
Оригинал взят с любезного разрешения автора navi03 в надежде что кого то заинтересует и кому то понравится
Спор (редакция вторая)
Аня поднесла правую руку к картине. Опустила ладонь на поверхность холста, тут же подняла снова. Левую руку она положила на раму, провела по краю, остановилась. Потом положила средний палец правой руки на холст в верхнем левом углу.
- Жёлтый 344, интенсивность 8, яркость 5 - запищала машинка, - Красный 267, интенсивность 2, яркость 1. Красный 455, интенсивность 2, яркость 1. Красный 566, интенсивность 4, яркость 6.
В голове у Ани зазвенели медные колокольчики, переливаясь от Ре-122 до Ре-134, к ним подключились другие, серебряные с небольшой примесью золота и, раскатываясь гулко и важно, запели «бом-бом-бом» между Ля-234 и Ми-234, «смотри-ка, настоящая чистая квинта, редкость» - сказал звонкий детский голос в голове у Анны; круглые пузыри квинт, играя красным и желтым, поднимались вверх, постепенно растворяясь где-то в вышине снаружи, и пока таяли их последние размытые следы, в голове Анны заговорил другой голос, более взрослый, спокойный и ласковый: «Красный и желтый хорошо понимают друг друга, они оба достаточно эксцентричны, а вместе они - как пара горячих коней, которые несутся безудержно вперёд, им половины мира мало, им подавай новое и новое. Однако желтый в этой паре - безалабернее, он не видит никакой цели, ему она не нужна, ему бы только постоянно двигаться вперёд. Его невозможно удовлетворить, он готов бежать бесконечно, от чего угодно и куда угодно. Он похож на иллюзорные надежды, на вечно удаляющийся горизонт. Однако без жёлтого в это паре красный бы заскучал. Желтый придает красному экспансивность, зато красный придаёт динамике жёлтого смысл, он задаёт ему направление, направляет желтый к реальным достижениям…»
Палец оставался на месте, пока не отзвучали колокольчики и голоса. Аня подвинула палец немного влево:
- Красный 455, интенсивность 2, яркость 1, Красный 566, интенсивность 4, яркость 6.
Аня склонила голову, как будто так ей было удобнее слушать. В голове стало звонко и радостно от переливов квинт первого подпорядка, больших, супер-больших и чистых малых терций примерно в области Фа-диез-мажор 38, Ла-минор-1 и Ля-минор-2. Анна любовалась на разрастающиеся фракталы, «Множество Жюлиа, привет, рада тебя видеть!» - запел детский голосок, Анна попыталась его успокоить, она даже перестала дышать, боясь остановить рост сложных фигур, в которых два сильных оттенка красного строили и множили сами себя терциями и квинтами. «Они, как два настойчивых работника, которые ясно знаю, чего хотят, знают, что нужно им для достижения цели, знают, как содействовать друг другу и как поддерживать работоспособность, их активность может постоянно удерживаться на одном уровне, красные, если их не очень много, и они различного качества, тональности, силы - их невозможно остановить…», фрактал разрастался и разрастался…
Аня подвинула палец немного вниз…
Потом она положила на холст обе руки….
...
- Я же говорил!
- Ну, что, ну что ты говорил, это я говорил. Я говорил и говорю, что радость, смятение и неизвестная опасность, а ты мне сразу яблоко, яблоко.
- Спасибо, Анечка, а то мы тут уже до хрипоты вчера с Максом… Я понял, что это яблоко, кок только ты сказала про 344, 455 и 566, я сразу его увидел.
- Вот бы чаю сейчас, а, ребята? - сказала Аня, устало потирая ладони, и громко позвала: - Ирина Аркадьевна, принесите нам, пожалуйста, чаю.
Ирина Аркадьевна принесла поднос, поставила на стол.
- Вам, Анечка, как всегда, горячий и несладкий, - Ирина Аркадьевна сняла чашку с подноса, держа её за блюдце, поставила перед Аней.
- Спасибо, - сказала Аня, продолжая смотреть прямо перед собой.
- И один негорячий для вас, - Ирина Аркадьевна поставила на стол вторую чашку.
- Негорячий - это мне, - сказал Макс, - гладя в окно.
Его сосед справа повернул к нему голову:
- Вот, держи свой чай. Держишь?
Продолжая смотреть в окно, Макс положил на стол ладонь:
- Давай. Только смотри не разлей, как ты это обычно…
Держась за край блюдца, его сосед справа начал медленно двигать по столу чашку с блюдцем, пока она не упёрлась в ладонь на столе. Макс поднял ладонь, накрыл ею чашку, опустил в чашку средний палец, вынул, провёл им вокруг чашки, нашёл ушко, взялся, поднял, поднёс ко рту и медленно начал пить, стараясь потише.
Он смотрел прямо перед собой в открытое окно и улыбался, странно улыбался, как будто это не он только что проспорил соседу тему для диссертации. Сосед никогда не узнает, что он и не хотел писать про Пикассо, что он, Макс, как раз хотел писать про Ван Гога.
- Макс, дружище, ну теперь-то ты позволишь мне посмотреть твою коллекцию репродукций?
- Чего захотел, - сказал Макс, и улыбка на его лице стала вдвое шире.
Спор (редакция вторая)
Аня поднесла правую руку к картине. Опустила ладонь на поверхность холста, тут же подняла снова. Левую руку она положила на раму, провела по краю, остановилась. Потом положила средний палец правой руки на холст в верхнем левом углу.
- Жёлтый 344, интенсивность 8, яркость 5 - запищала машинка, - Красный 267, интенсивность 2, яркость 1. Красный 455, интенсивность 2, яркость 1. Красный 566, интенсивность 4, яркость 6.
В голове у Ани зазвенели медные колокольчики, переливаясь от Ре-122 до Ре-134, к ним подключились другие, серебряные с небольшой примесью золота и, раскатываясь гулко и важно, запели «бом-бом-бом» между Ля-234 и Ми-234, «смотри-ка, настоящая чистая квинта, редкость» - сказал звонкий детский голос в голове у Анны; круглые пузыри квинт, играя красным и желтым, поднимались вверх, постепенно растворяясь где-то в вышине снаружи, и пока таяли их последние размытые следы, в голове Анны заговорил другой голос, более взрослый, спокойный и ласковый: «Красный и желтый хорошо понимают друг друга, они оба достаточно эксцентричны, а вместе они - как пара горячих коней, которые несутся безудержно вперёд, им половины мира мало, им подавай новое и новое. Однако желтый в этой паре - безалабернее, он не видит никакой цели, ему она не нужна, ему бы только постоянно двигаться вперёд. Его невозможно удовлетворить, он готов бежать бесконечно, от чего угодно и куда угодно. Он похож на иллюзорные надежды, на вечно удаляющийся горизонт. Однако без жёлтого в это паре красный бы заскучал. Желтый придает красному экспансивность, зато красный придаёт динамике жёлтого смысл, он задаёт ему направление, направляет желтый к реальным достижениям…»
Палец оставался на месте, пока не отзвучали колокольчики и голоса. Аня подвинула палец немного влево:
- Красный 455, интенсивность 2, яркость 1, Красный 566, интенсивность 4, яркость 6.
Аня склонила голову, как будто так ей было удобнее слушать. В голове стало звонко и радостно от переливов квинт первого подпорядка, больших, супер-больших и чистых малых терций примерно в области Фа-диез-мажор 38, Ла-минор-1 и Ля-минор-2. Анна любовалась на разрастающиеся фракталы, «Множество Жюлиа, привет, рада тебя видеть!» - запел детский голосок, Анна попыталась его успокоить, она даже перестала дышать, боясь остановить рост сложных фигур, в которых два сильных оттенка красного строили и множили сами себя терциями и квинтами. «Они, как два настойчивых работника, которые ясно знаю, чего хотят, знают, что нужно им для достижения цели, знают, как содействовать друг другу и как поддерживать работоспособность, их активность может постоянно удерживаться на одном уровне, красные, если их не очень много, и они различного качества, тональности, силы - их невозможно остановить…», фрактал разрастался и разрастался…
Аня подвинула палец немного вниз…
Потом она положила на холст обе руки….
...
- Я же говорил!
- Ну, что, ну что ты говорил, это я говорил. Я говорил и говорю, что радость, смятение и неизвестная опасность, а ты мне сразу яблоко, яблоко.
- Спасибо, Анечка, а то мы тут уже до хрипоты вчера с Максом… Я понял, что это яблоко, кок только ты сказала про 344, 455 и 566, я сразу его увидел.
- Вот бы чаю сейчас, а, ребята? - сказала Аня, устало потирая ладони, и громко позвала: - Ирина Аркадьевна, принесите нам, пожалуйста, чаю.
Ирина Аркадьевна принесла поднос, поставила на стол.
- Вам, Анечка, как всегда, горячий и несладкий, - Ирина Аркадьевна сняла чашку с подноса, держа её за блюдце, поставила перед Аней.
- Спасибо, - сказала Аня, продолжая смотреть прямо перед собой.
- И один негорячий для вас, - Ирина Аркадьевна поставила на стол вторую чашку.
- Негорячий - это мне, - сказал Макс, - гладя в окно.
Его сосед справа повернул к нему голову:
- Вот, держи свой чай. Держишь?
Продолжая смотреть в окно, Макс положил на стол ладонь:
- Давай. Только смотри не разлей, как ты это обычно…
Держась за край блюдца, его сосед справа начал медленно двигать по столу чашку с блюдцем, пока она не упёрлась в ладонь на столе. Макс поднял ладонь, накрыл ею чашку, опустил в чашку средний палец, вынул, провёл им вокруг чашки, нашёл ушко, взялся, поднял, поднёс ко рту и медленно начал пить, стараясь потише.
Он смотрел прямо перед собой в открытое окно и улыбался, странно улыбался, как будто это не он только что проспорил соседу тему для диссертации. Сосед никогда не узнает, что он и не хотел писать про Пикассо, что он, Макс, как раз хотел писать про Ван Гога.
- Макс, дружище, ну теперь-то ты позволишь мне посмотреть твою коллекцию репродукций?
- Чего захотел, - сказал Макс, и улыбка на его лице стала вдвое шире.