(no subject)
итак, как я уже писала роме, ужасно соскучилась по нормальным книжкам, звонким, глухим и шипящим, по бабелю, пастернаку, платонову, (у меня всегда был один друг, и его звали рома, рядом с ромой любая девушка терялась, выглядела подчиненным предложением, при всем том, что у ромы была майка с вырезом, волосатая грудь и однажды я видела его в эротическом сне, я никак не думала о том, чтобы в рому влюбиться. уж как хороши эти надутые мальчики, умные мальчики с большими головами, с их самомнением, мнением, предрассудками, нервно прикладывающие ладони к горячему лбу, имеющие принципы, [такие что, например, нужно работать, или слушать музыку в наушниках, или любить сокурова, думаю,это все неважно , главное -страсть и разборчивость, приоритеты], пеняющие мне на орфографию, а я , черт побери, читала много книжек, по крайней мере лет до пятнадцати, поэтому я знаю, как пишутся эти русские слова, теперь я читаю только мемуары старых актрис и мертвых режиссеров, поэтому я все забываю, и скучаю по нормальным человеческим книжкам, как было сказано выше).
кроме того, хотелось бы осведомиться, есть ли что- то хуже черного рома, трехдневного безвылазного сидения на корабле, как будто у нас тут бесконечная тревога, берег не принимает, и сколько нужно меда и варенья, чтобы все это подсластить. после тревоги остается еще часа два, что , наверное, вполне достаточно, чтобы выйти на сушу и тяпнуть на острове чего -нибудь послаще, чем черный чертов ром. но я вместо этого ложусь спать. и просыпаюсь каждый раз заполдень, как после большой вечеринки. и металлическое изголовье так холодит руку, как будто на улице минус, совсем зима, как будто нельзя уже носить туфли на босу ногу и тонкие змеиные платья, а только тяжелые пальто и ботинки со стершимися каблуками.
кроме того, хотелось бы осведомиться, есть ли что- то хуже черного рома, трехдневного безвылазного сидения на корабле, как будто у нас тут бесконечная тревога, берег не принимает, и сколько нужно меда и варенья, чтобы все это подсластить. после тревоги остается еще часа два, что , наверное, вполне достаточно, чтобы выйти на сушу и тяпнуть на острове чего -нибудь послаще, чем черный чертов ром. но я вместо этого ложусь спать. и просыпаюсь каждый раз заполдень, как после большой вечеринки. и металлическое изголовье так холодит руку, как будто на улице минус, совсем зима, как будто нельзя уже носить туфли на босу ногу и тонкие змеиные платья, а только тяжелые пальто и ботинки со стершимися каблуками.