кататься
Ночью катались на машине пьяными по поселку. Даже не знаю, какое слово здесь самое веселое. Не знаю, что за машина. Наверно, тойота. Тойота, управляй мечтой. Я думаю, такой должна быть реклама автомобиля. Трое пьяных молодых людей катаются по ухабам, врубив Земфиру на полную мощность. «Терзает ночь мои опухшие веки…» Машины явно придуманы для этого. Не для того же, чтобы в девять утра стоять в пробках из спальных районов, не для того, чтобы вывозить по вечерам из ашанов многокилограммовые пакеты со жратвой, а для этого. Каждая машина, засыпая ночью на штрафстоянке, мечтает об этом. О том, чтобы мчаться в ночи с горки, перепрыгивая ухабы, замирать на железнодорожных переездах, что твои американские горки, это горки русские, «пристегнись сзади, чтобы не мешало, это меня зек научил». Чтобы ехать, а в лобовом стекле мерещилось ночное шоссе в тумане, белые огоньки по краям. Чтобы доехать до оживленного шоссе, где горят красные неоновые вывески, словно какие -то придорожные мотели дальнего зарубежья, распугивать прохожих с собаками. Заглядывать ночью в ворота церкви. Старая финская кирха придумана для того, чтобы ночью заглядывать в ее окна, трава придумана, чтобы освещаться в ночи фарами машины, и гореть неземным малахитом. Железные дороги придуманы для того, чтобы засыпать утомленной на верхней полке, раскачиваться под стук колес, не знать, куда деть ноги, мечтать о покорении больших городов. Стены придуманы для того, чтобы прижиматься к ним в темноте, с сильно бьющимся сердцем, услышав волнующий голос. Все в мире придумано, чтобы замирать в страшном стремительном счастье, а потом описывать это корявыми строчками на обрывках блокнота. Машины придуманы для меня, поезда придуманы для меня.