Про страх от Соломона
Тоже интересная для меня тема в познании себя. На личном опыте, открыв нехватку надежды, я начала потихоньку конролировать состояние страха. От этого невозможно избавиться, но это можно контролировать.
Премудрость Соломона, глава 17, п. 11-20
Страх есть не что иное, как лишение помощи от рассудка. Чем меньше надежды внутри, тем больше представляется неизвестность причины, производящей мучение.
И они в эту истинно невыносимую из глубин нестерпимого ада исшедшую ночь, располагаясь заснуть обыкновенным сном, то были тревожимы страшными призраками, то расслабляемы душевным унынием, ибо находил на них внезапный и неожиданный страх.
Итак, где кто тогда был застугнут, делался пленником и заключаем был в эту темницу без оков.
Был ли то земледелец или пастух, или занимающийся работами в пустыне, всякий, быв застигнут, подвергался этой неизбежной судьбе, ибо все были связаны одними неразрешимыми узами тьмы.
Свищущий ли ветер, или среди густых ветвей сладкозвучный голос птиц, или сила быстро текущей воды, или сильный треск низвергающихся камней, или незримое бегание скачущих животных, или голос ревущих свирепых зверей, или отдающееся из горных углублений эхо, всё это, ужасая их, повергало в расслабление.
Ибо весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятсвенно делами, а над ними одними была распростёрта тяжелая ночь, образ тьмы, умевшей некогда объять их; но сами для себя они были тягостнее тьмы.
Премудрость Соломона, глава 17, п. 11-20
Страх есть не что иное, как лишение помощи от рассудка. Чем меньше надежды внутри, тем больше представляется неизвестность причины, производящей мучение.
И они в эту истинно невыносимую из глубин нестерпимого ада исшедшую ночь, располагаясь заснуть обыкновенным сном, то были тревожимы страшными призраками, то расслабляемы душевным унынием, ибо находил на них внезапный и неожиданный страх.
Итак, где кто тогда был застугнут, делался пленником и заключаем был в эту темницу без оков.
Был ли то земледелец или пастух, или занимающийся работами в пустыне, всякий, быв застигнут, подвергался этой неизбежной судьбе, ибо все были связаны одними неразрешимыми узами тьмы.
Свищущий ли ветер, или среди густых ветвей сладкозвучный голос птиц, или сила быстро текущей воды, или сильный треск низвергающихся камней, или незримое бегание скачущих животных, или голос ревущих свирепых зверей, или отдающееся из горных углублений эхо, всё это, ужасая их, повергало в расслабление.
Ибо весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятсвенно делами, а над ними одними была распростёрта тяжелая ночь, образ тьмы, умевшей некогда объять их; но сами для себя они были тягостнее тьмы.