(no subject)
Корабль дураков. We all live in the yellow submarine. Текущее
Я живу в желтом доме, окруженный людьми. Чтобы их было поменьше. Над головой люди, под ногами люди, сбоку люди, и с другого бока тоже они.
Второго дня купил курицу. Представилась Настей. Ел три дня. Говорит, что отдала свое тело дураку, вкусившему только половину ее прелестей. Машина сбросила кузнецовского фарфора на 250 евро. От ревности.
Братья по разуму, финские строители, отправляются бухать в Таллинн. Много дешевле, чем в Хельсинки. Я езжу бухать в Хельсинки. Там веселее. Потому что дороже. "Почемы вы носите чулки? Это же неудобно!" - "А вы пробовали?"
Последние дни уделяю большое внимание посещению сумасшедших домов. В субботу будут вручать премию Андрея Белого. Выбрали бы Пелевина, пошел. Не выбрали и не выберут. Другие вкусы. Да и вообще ощущение, что другой биологический вид. Люди не терпят прямого слова - начинают от страха и неприятия гадить прямо под себя. Что любители, что профессионалы. Они любят, когда их сначала словом соблазняют, потом ставят раком и уже затем имеют изысканным слогом в ушные и глазные отверстия. Как средний писатель пишет? - 600 страниц, которые сам же прекрасно пересказывает за 15 минут за кофе у себя на даче. Больше там читать и слушать нечего. Они не стремятся к точной работе со словом, нанизывая на старые, как мир, сюжеты слова, пока самих не начинает от обилия лишних слов тошнить. Пелевин, между тем, никакая не литература. Эпический размах - Битва Гандонов. Поэтому пойду-ка я лучше навещу в день присуждения Андрея Белого - Васю Филиппова, лаурета за 2001-й год. Васе хотя бы не зря дали - из сумасшедшего дома не выходит годами.
Позавчера побывал в другом сумасшедшем доме, во дворе Александро-Невской Лавры. Навещали с Беллой Матвеевой вдовствующую Императрицу-Мать. Последние пять лет имеет неодолимую страсть к нарезке колющими и режущими предметами всего, что под руку ни попадется. Под руку попадается все. По ночам, когда все спят. Пришлось сдать на опыты в буйное отделение. Желтый дом по соседству с приходом РПЦ мне понравился больше, чем пушкинский, где Васечка лежит. Пушкинский населен персонажами, с которыми и не поговоришь толком. Только с Васечкой да лечащим врачом. А тут людно, шумно и весело. "Хорошо, - говорю, - у вас. Сам бы остался!" - "Так за чем же дело стало? Можете и место начинать уже присматривать". Чрезвычайно любезный персонал. Я подумаю. С Императрицей-Матерью мы как-то прожили в одном доме почти пять лет. Если окажемся на соседних койках, будет о чем вспомнить...
А сейчас я отправляюсь с благотворительной миссией к Анжелике А.. Известного киноведа заел ночью клоп. Прежде чем Анжелика его прихлопнула, клоп успел попить драгоценной крови нашей смольянинки. И решила Анжелика съехать с квартиры, которую, не прошло и трех недель, сняла. Пойду сейчас клопов давить с Митей Голынко. В который раз вижу, что со времен де Кюстина, за 170 лет, Россия все та же - раззолоченный хлев. С барочно избыточного фасада - Европа, в диване - клопы, свои, наши.
Хаг Ханука Самеах! Ушел давить, трудиться, зажигать.
Я живу в желтом доме, окруженный людьми. Чтобы их было поменьше. Над головой люди, под ногами люди, сбоку люди, и с другого бока тоже они.
Второго дня купил курицу. Представилась Настей. Ел три дня. Говорит, что отдала свое тело дураку, вкусившему только половину ее прелестей. Машина сбросила кузнецовского фарфора на 250 евро. От ревности.
Братья по разуму, финские строители, отправляются бухать в Таллинн. Много дешевле, чем в Хельсинки. Я езжу бухать в Хельсинки. Там веселее. Потому что дороже. "Почемы вы носите чулки? Это же неудобно!" - "А вы пробовали?"
Последние дни уделяю большое внимание посещению сумасшедших домов. В субботу будут вручать премию Андрея Белого. Выбрали бы Пелевина, пошел. Не выбрали и не выберут. Другие вкусы. Да и вообще ощущение, что другой биологический вид. Люди не терпят прямого слова - начинают от страха и неприятия гадить прямо под себя. Что любители, что профессионалы. Они любят, когда их сначала словом соблазняют, потом ставят раком и уже затем имеют изысканным слогом в ушные и глазные отверстия. Как средний писатель пишет? - 600 страниц, которые сам же прекрасно пересказывает за 15 минут за кофе у себя на даче. Больше там читать и слушать нечего. Они не стремятся к точной работе со словом, нанизывая на старые, как мир, сюжеты слова, пока самих не начинает от обилия лишних слов тошнить. Пелевин, между тем, никакая не литература. Эпический размах - Битва Гандонов. Поэтому пойду-ка я лучше навещу в день присуждения Андрея Белого - Васю Филиппова, лаурета за 2001-й год. Васе хотя бы не зря дали - из сумасшедшего дома не выходит годами.
Позавчера побывал в другом сумасшедшем доме, во дворе Александро-Невской Лавры. Навещали с Беллой Матвеевой вдовствующую Императрицу-Мать. Последние пять лет имеет неодолимую страсть к нарезке колющими и режущими предметами всего, что под руку ни попадется. Под руку попадается все. По ночам, когда все спят. Пришлось сдать на опыты в буйное отделение. Желтый дом по соседству с приходом РПЦ мне понравился больше, чем пушкинский, где Васечка лежит. Пушкинский населен персонажами, с которыми и не поговоришь толком. Только с Васечкой да лечащим врачом. А тут людно, шумно и весело. "Хорошо, - говорю, - у вас. Сам бы остался!" - "Так за чем же дело стало? Можете и место начинать уже присматривать". Чрезвычайно любезный персонал. Я подумаю. С Императрицей-Матерью мы как-то прожили в одном доме почти пять лет. Если окажемся на соседних койках, будет о чем вспомнить...
А сейчас я отправляюсь с благотворительной миссией к Анжелике А.. Известного киноведа заел ночью клоп. Прежде чем Анжелика его прихлопнула, клоп успел попить драгоценной крови нашей смольянинки. И решила Анжелика съехать с квартиры, которую, не прошло и трех недель, сняла. Пойду сейчас клопов давить с Митей Голынко. В который раз вижу, что со времен де Кюстина, за 170 лет, Россия все та же - раззолоченный хлев. С барочно избыточного фасада - Европа, в диване - клопы, свои, наши.
Хаг Ханука Самеах! Ушел давить, трудиться, зажигать.