(no subject)
Смерть философа. Святочный рассказ
Все мы знаем, как умер Сократ. Он выпил чашу Бытия до дна.
Мало кто знает, как умирали провинциальные философы в российске нулевые. На днях милый друг СС поделился бесценными мемуарами, зафиксировавшими для истории культуры смерть специалиста по истории КПСС, диамату и логике. Чуть ниже по тексту мы увидим, что главным курсом в жизни и смерти Михаила Юрьевича Ш., как оказалось, был никакой не диамат и не логика, а научный атеизм, переименованный с наступлением эпохи культур-мультур в "мировые религии".
Нужно сказать, что доктор философских наук, доцент кафедры философии Энского государственного университета Михаил Юрьевич богов недолюбливал и в течение всего спецкурса их систематически ниспровергал. Актовый зал университета собирал, бывало, по 600 человек, а то и больше. Аншлагу энского философа позавидовал бы и Славой Жижек.
Ходил Михаил Юрьевич круглый год в одной и той же белой пионерской рубашке, с огромным черным кпсс-совским портфелем в руках. Ходил и ниспровергал идолов, сквозь сибирские морозы и континентальную жару, верхние одежды презирая. Подобно Сократу, обнимавшему на морозе статуи, чтобы жизнь медом не казалась, Михаил Юрьевич предавался аскезе с той же страстью, с какой ниспровергал. Предавался, пока не двинул кони. В один из морозов философа настиг удар судьбы - инсульт. И всегда красное лицо Михаила Юрьевича сделалось синим. Было философу на тот момент 93 года.
С финальным ударом курантов выяснилось, что Михаил Юрьевич между сеансами богоборчества и ниспровержения кумиров систематически посешал местный православный приход и состоял на партийном учете в Московской Патриархии. С утреца, бывает, свечку поставит, причастится - и на кафедру деконструировать идолов. Крупный ученый был. На всю Сибирь гремел его обличающий глас. Как всякий истовый богоборец, наш доцент оказался истинно верующим.
Поэтому когда Михаил Юрьевич преставился, возникли серьезные проблемы с эпистемологической идентификацией специалиста по мировым религиям, которые тут же стали проблемами логистики: куда сначала? Коллегам пришлось трудно. По некоторой рефлексии философа повезли в церковь и чин чином отпели. Из церкви Михаила Юрьевича переправили в главное здание родного университета, где состоялась гражданская панихида. Интересно, что по дороге философ из гроба всё-таки выпал, поскольку несли всем миром на озябших руках, согреть которые можно было только водкой. Коллегиальная скорбь нарастала с каждой минутой и достигла своего апогея на кафедре, куда Михаила Юрьевича в конце концов доставили. К этому моменту отличить покойного от провожающих было уже невозможно. Коллеги внесли своего товарища по цеху под белы руки, как товарища подвыпившего, и усадили за поминальный стол на самое почетное место. То есть не то что бы сразу, а только когда заметили, что покойный уже сидит в углу на стуле, прислонившись к стене, как если бы подвыпил.
Весь вечер покойный пил и закусывал в родных пенатах наравне со всеми. Некоторые даже утверждают, что слышали, как Михаил Юрьевич подпевал. Таковы были, видимо, заслуги нашего доцента, истинно православного философа-атеиста, что ему выпала редкая честь: не только присутствовать на собственных поминках, но и принять в них активное участие, всем своим философским поведением намекая на жизнь вечную и бренность этой. Сибирский Сократ, подобно своему предшественнику, испил поминальную чашу окруженный безутешными учениками за философской беседой.
С трудом удалось кровным родственникам, доверившим коллегам посторожить усопшего и прибывшим с тем, чтобы доставить философа в конечный пункт назначения, коим являлось все-таки кладбище, - вырвать тело философа из крепких коллегиальных объятий. "Вы что же, сволочи, делаете? Вы же культурные люди!" Родственники, весь день занятые поиском спецтранспорта для спецпассажира, подоспели ровно к тому драмматическому моменту, когда покойного собирались уже проводить домой проспаться. Когда покойный в очередной раз упал со стула, старший преподаватель И.К, ныне ученый секретарь диссертационного совета Энского университета, посоветовала отвести чрезмерно пьяного Михаила Юрьевича по месту проживания: "Посмотрите, он же пьян в стельку!"
Последняя реплика стала наилучшей эпитафией нашему герою. Борьба за тело ученого между коллегами и родственниками завершилась полной победой последних. Так Михаил Юрьевич оказался на кладбище. А мог бы вернуться домой.
Царствие Небесное тебе, ниспровергатель кумиров! Покойся, милый прах, до радостного утра!
Все мы знаем, как умер Сократ. Он выпил чашу Бытия до дна.
Мало кто знает, как умирали провинциальные философы в российске нулевые. На днях милый друг СС поделился бесценными мемуарами, зафиксировавшими для истории культуры смерть специалиста по истории КПСС, диамату и логике. Чуть ниже по тексту мы увидим, что главным курсом в жизни и смерти Михаила Юрьевича Ш., как оказалось, был никакой не диамат и не логика, а научный атеизм, переименованный с наступлением эпохи культур-мультур в "мировые религии".
Нужно сказать, что доктор философских наук, доцент кафедры философии Энского государственного университета Михаил Юрьевич богов недолюбливал и в течение всего спецкурса их систематически ниспровергал. Актовый зал университета собирал, бывало, по 600 человек, а то и больше. Аншлагу энского философа позавидовал бы и Славой Жижек.
Ходил Михаил Юрьевич круглый год в одной и той же белой пионерской рубашке, с огромным черным кпсс-совским портфелем в руках. Ходил и ниспровергал идолов, сквозь сибирские морозы и континентальную жару, верхние одежды презирая. Подобно Сократу, обнимавшему на морозе статуи, чтобы жизнь медом не казалась, Михаил Юрьевич предавался аскезе с той же страстью, с какой ниспровергал. Предавался, пока не двинул кони. В один из морозов философа настиг удар судьбы - инсульт. И всегда красное лицо Михаила Юрьевича сделалось синим. Было философу на тот момент 93 года.
С финальным ударом курантов выяснилось, что Михаил Юрьевич между сеансами богоборчества и ниспровержения кумиров систематически посешал местный православный приход и состоял на партийном учете в Московской Патриархии. С утреца, бывает, свечку поставит, причастится - и на кафедру деконструировать идолов. Крупный ученый был. На всю Сибирь гремел его обличающий глас. Как всякий истовый богоборец, наш доцент оказался истинно верующим.
Поэтому когда Михаил Юрьевич преставился, возникли серьезные проблемы с эпистемологической идентификацией специалиста по мировым религиям, которые тут же стали проблемами логистики: куда сначала? Коллегам пришлось трудно. По некоторой рефлексии философа повезли в церковь и чин чином отпели. Из церкви Михаила Юрьевича переправили в главное здание родного университета, где состоялась гражданская панихида. Интересно, что по дороге философ из гроба всё-таки выпал, поскольку несли всем миром на озябших руках, согреть которые можно было только водкой. Коллегиальная скорбь нарастала с каждой минутой и достигла своего апогея на кафедре, куда Михаила Юрьевича в конце концов доставили. К этому моменту отличить покойного от провожающих было уже невозможно. Коллеги внесли своего товарища по цеху под белы руки, как товарища подвыпившего, и усадили за поминальный стол на самое почетное место. То есть не то что бы сразу, а только когда заметили, что покойный уже сидит в углу на стуле, прислонившись к стене, как если бы подвыпил.
Весь вечер покойный пил и закусывал в родных пенатах наравне со всеми. Некоторые даже утверждают, что слышали, как Михаил Юрьевич подпевал. Таковы были, видимо, заслуги нашего доцента, истинно православного философа-атеиста, что ему выпала редкая честь: не только присутствовать на собственных поминках, но и принять в них активное участие, всем своим философским поведением намекая на жизнь вечную и бренность этой. Сибирский Сократ, подобно своему предшественнику, испил поминальную чашу окруженный безутешными учениками за философской беседой.
С трудом удалось кровным родственникам, доверившим коллегам посторожить усопшего и прибывшим с тем, чтобы доставить философа в конечный пункт назначения, коим являлось все-таки кладбище, - вырвать тело философа из крепких коллегиальных объятий. "Вы что же, сволочи, делаете? Вы же культурные люди!" Родственники, весь день занятые поиском спецтранспорта для спецпассажира, подоспели ровно к тому драмматическому моменту, когда покойного собирались уже проводить домой проспаться. Когда покойный в очередной раз упал со стула, старший преподаватель И.К, ныне ученый секретарь диссертационного совета Энского университета, посоветовала отвести чрезмерно пьяного Михаила Юрьевича по месту проживания: "Посмотрите, он же пьян в стельку!"
Последняя реплика стала наилучшей эпитафией нашему герою. Борьба за тело ученого между коллегами и родственниками завершилась полной победой последних. Так Михаил Юрьевич оказался на кладбище. А мог бы вернуться домой.
Царствие Небесное тебе, ниспровергатель кумиров! Покойся, милый прах, до радостного утра!