(no subject)
Фрагменты боли и страдания:
В мифологическом поле боль включается в усилие по удержанию симпатических связей феноменального мира в качестве мистериальной составляющей ритуала, она участвует в нём на правах прямого действия, меняющего ситуацию подобно магическому предмету, как в уже упомянутом обряде инициации. В поле логическом боль есть всегда некий признак, уводящий к своей причине, боль не является чем-то самостоятельным сама по себе. Иными словами, боль превращается в симптом или символ другого себе. Собственно, именно на этом основании предстояния причине и появляется пара-физический и душевный типы знаков, символ физического и символ символического. Тогда как в мифе боль не предстоит причине, но ею преследуема. Причина нагоняет боль, так, как черепаха, несущаяся на всех парах Митоса, только и делает, что снова и снова обгоняет Ахилла, когда оба движимы разными мерами движения по тавтологическому и некорректному кругу апории Зенона, сочетающей несочетаемое - Митос и Логос. Мера движения черепахи - неизменный, постоянный эталон, мера измерения движения Ахилла меняется по мере самого движения, с каждым шагом вычисления. Пока один бесконечно делит на подобия, то есть занят логической операцией бесконечного расподобления некоторого отрезка своего пути, другая проходит за один и тот же промежуток времени одно и то же расстояние, нечувствительно перепрыгивая через границы без промежутков. Когда процедура бесконечного деления происходит на клеточном природном уровне, она осуществима, перенесённая в сферу логических построений - она утрачивает реальность, вынужденная искать себе причину и привязку в мире так называемого языком физиса. Нагоняя и обгоняя своё одновременно и последствие и причину, причина боли не позволяет боли состояться символическим выражением симптома, оставаясь симптомом только собственной расторопности.
В мифологическом поле боль включается в усилие по удержанию симпатических связей феноменального мира в качестве мистериальной составляющей ритуала, она участвует в нём на правах прямого действия, меняющего ситуацию подобно магическому предмету, как в уже упомянутом обряде инициации. В поле логическом боль есть всегда некий признак, уводящий к своей причине, боль не является чем-то самостоятельным сама по себе. Иными словами, боль превращается в симптом или символ другого себе. Собственно, именно на этом основании предстояния причине и появляется пара-физический и душевный типы знаков, символ физического и символ символического. Тогда как в мифе боль не предстоит причине, но ею преследуема. Причина нагоняет боль, так, как черепаха, несущаяся на всех парах Митоса, только и делает, что снова и снова обгоняет Ахилла, когда оба движимы разными мерами движения по тавтологическому и некорректному кругу апории Зенона, сочетающей несочетаемое - Митос и Логос. Мера движения черепахи - неизменный, постоянный эталон, мера измерения движения Ахилла меняется по мере самого движения, с каждым шагом вычисления. Пока один бесконечно делит на подобия, то есть занят логической операцией бесконечного расподобления некоторого отрезка своего пути, другая проходит за один и тот же промежуток времени одно и то же расстояние, нечувствительно перепрыгивая через границы без промежутков. Когда процедура бесконечного деления происходит на клеточном природном уровне, она осуществима, перенесённая в сферу логических построений - она утрачивает реальность, вынужденная искать себе причину и привязку в мире так называемого языком физиса. Нагоняя и обгоняя своё одновременно и последствие и причину, причина боли не позволяет боли состояться символическим выражением симптома, оставаясь симптомом только собственной расторопности.