ЛИТЕРАТУРНЫЙ ДНЕВНИК: «ВЫПАРЬ ЖЕЛЕЗО ИЗ КРОВИ»
После длительного перерыва возвращаюсь к своему литературному дневнику. И возвращаюсь в связи с тем, что попалась мне на глаза одна книга, которая произвела на меня в свое время довольно сильное впечатление. Прошло несколько лет, но актуальность темы для меня не стала менее острой. Скорее, наоборот. Теперь обо всем по порядку.
Есть такой писатель Ник Перумов. Писатель неоднозначный, пишет преимущественно в стиле фэнтези, были опыты по направлению «техномагия», но на мой взгляд это не самое удачное из того, что он написал.
Но есть у него один цикл, который выбивается из всего написанного им. Называется он «Я, Всеслав». И в этом цикле есть одна небольшая повесть: «Выпарь железо из крови». Вот о ней-то я сегодня и поведу речь.
Сам цикл «Я, Всеслав» рассказывает нам о Всеславе Полоцком, которому еще во времена языческие был передан на хранение Русский Меч - артефакт, мощнейшее оружие, стоящее на страже Земли Русской. И когда Русскому народу, Русской Земле угрожала реальная опасность - меч просыпался и вступал в бой. (В принципе здесь никакой новизны нет, сюжет с артефактом - классический элемент фэнтези, а уж в творчестве Перумова встречается постоянно).
А вот повесть «Выпарь железо из крови» - как-бы уже не совсем фэнтези, настолько там все реально и обнажено. Написана она в первой редакции в 1997 году.
Итак, это случилось… В России стало совсем все плохо. И международным сообществом было принято решение о проведении «гуманитарной интервенции» или «операции по установлению международного контроля». На четвертые сутки после начала операции где-то по окраинам еще постреливали, но вяло. Воинские части просто распустили по домам. Офицерам предлагали просто «не высовываться». Среди них были, правда, очень небольшие исключения, которые исчезли с арсеналом оружия и вскоре составили костяк первого подполья. Самого непримиримого, но и самого недолговечного…
И вот на 4-й день, с Лиговки (дело было в Ленинграде), послышался мощный рев двигателей и лязганье гусениц. Обыватели высыпали на Невский.
«Они двигались медленно, по четыре в ряд, занимая всю проезжую часть пустого проспекта. Низкие, с коробчатыми башнями, где красовались кресты с белой окантовкой...
Нет, немного не те кресты, что двигались к этим же самым стенам осенью 41-го. Чуть другой формы, и армия называлась несколько иначе; а вот люди за рычагами «леопардов» говорили на том же самом языке.
Бундесвер шел по Невскому, пер уверенно и нагло, твердо зная, что не распахнется окно под крышей и оттуда не вырвется противотанковая граната, знал, что никто не направит в его ряды набитый взрывчаткой грузовичек…» Обыватели проводили взглядом грохочущую колонну с крестами и медленно стали расходиться.
Повествование идет двумя параллельными линиями. Первая - уже упоминавшийся мной Всеслав, хранитель Русского Меча. Вторая - небольшая группка молодого подполья - очень немногочисленного, очень жестокого и очень юного. Возглавляет группу юных бойцов девушка Соня. В какой-то момент эти две линии пересекаются.
При описании ситуации со взрослым руководством подполья, особое внимание обращается на его соглашательство. «Сколько раз операции отменялись из-за «возможности жертв среди гражданского населения!»
Что-то это нам напоминает, не правда ли?
Между тем, жизнь в городе налаживалась. Это в первые дни народ боялся, а потом, когда выяснилось, что солдатиков просто разоружают и отпускают по домам, при этом арестовывают коррупционеров и успешно борются с преступностью, а продуктов в магазинах становится все больше и больше, напуганный поначалу обыватель стал успокаиваться и дышать ровнее.
Сначала-то надрывались: «Оккупация, оккупация!» Пардон, господа, какая оккупация? Миротворческая операция в зоне повышенной нестабильности, нашпигованной ядерным оружием. Как в Сомали или в Панаме. И никаких тебе концлагерей или газовых камер. Вобщем, обыватель был доволен. Его качество жизни довольно быстро стало возрастать. Были сформированы полицейские, коллаборационистские войска, которые и стали главным врагом молодежного подполья. Война между ними шла жестокая, на уничтожение, пленных не брали. А натовцы в определенной степени оставались над схваткой, дабы не пачкаться. Нет, они подключались, когда очень надо было. Но это было редко.
Теперь давайте перенесем данную ситуацию в наше время. А могут ли обыватели, воспитанные по законам потребительского общества или «глобики» - повести себя иначе? Ведь для них слово «Родина» не существует? Как и слова: «честь», «достоинство», «предательство». Есть только принцип потребления, еще есть «закон джунглей». И та власть хороша, которая накормит тебя от пуза. Остальное - неважно.
И родилось это не сегодня. Вспомним трагедию русских деревень, когда в течении двух десятилетий, как по единому приказу, сельский люд стал сниматься и двигать в города, за «хорошей жизнью». Это какую же дозу облучения нужно было массово получить, чтобы разом изменилась система ценностей! И ведь с тех пор сила этого облучения только усиливалась…
Но, тем не менее, из-под асфальта пробились вот эти робкие ростки молодого сопротивления. Для них единственный смысл жизни был - освобождение Родины от врага, жить с давящим чувством позора они не могли и не хотели. Но их было мало, по-обидному мало, и с каждым днем их становилось все меньше. Еще немного и они погибнут все, а задача выполнена не будет.
И тогда… тогда ребята решили прибегнуть к помощи Всеслава и Русского Меча как к последней Надежде. Как они о нем узнали, как нашли, описывать не буду, не в этом суть.
«Ищущий - да обрящет!». И вот четверка молодых подпольщиков вместе с Всеславом стоят в зачарованном лесу, а у их ног лежит Русский Меч.
Но меч… не готов идти в бой.
Он все видел и все знал. Но предпочитал оставаться здесь, а не там, где отчаянные девчонки и мальчишки подполья гибли в бесплодных атаках.
Почему? Отчего? Зачем?
«Есть такая старая легенда, - сказал Всеслав, - Жители покоренной страны вопросили жрецов… как им обрести свободу, и получили ответ: пусть те, кто и в самом деле готовы пожертвовать жизнями за это, отдадут свою кровь, кто сколько сможет; пусть эта кровь будет собрана, и пусть будет выпарено растворенное в ней красное железо. И пусть из этого железа кузнецы выкуют гвоздь, один-единственный гвоздь, тот самый, которого не хватило, когда наступали враги. И когда у вас окажется этот гвоздь - тогда, не раньше, сможете вы одолеть врага.
Нам, похоже, еще не пришло время сковать такой.
Всеслав добавил: Тем, кого вы хотите освобождать, это вовсе не нужно. Крови одних только героев-одиночек не хватит, чтоб выковать гвоздь.
Человек прежде всего хочет жить, и никто не вправе за него решить, идти ему в бой или нет… Когда он сам оставит дом и возьмет… топор или автомат, - тогда да. Веди его на смерть, и он пойдет с радостью… А если нет…
Но ведь это конец, - прошептала Соня, - они же никогда не поднимутся…»
Вскоре маленький отряд был окружен американскими рейнджерами и дал бой, возможно свой последний бой. Бой был дан обычным оружием, без всяких сказочных артефактов. «И кузнецы в сокрытой от праздных взоров кузне на окраине незримого Китежа дружно взмахнули молотами, когда тишину леса взорвали первые автоматные очереди.»