Домик, который мы
Самым-самым долгожителем у нас в семье был черно-белый телевизор. Точно не "Памир". "Памиром" звали холодильник. На котором, кажется, потом, уже в двухкомнатной, красовался тот самый телевизор. Со временем потерявший рукоятки и остальные крутильные аксессуары, так что переключать с первого канала на второй приходилось плоскогубцами.
Всё же нет. Телевизор стоял не на "Памире". Телевизор стоял на "Полюсе". "Полюс", со всей своей новокупной амбициозностью и щеголеватой отдельностью морозильной камеры, был выше "Памира" и горделиво казал окружающим две (или целых три?) белых снежинки-звезды на коричневой орденской планке (мол, морожу до -18с!). Вот она, сила 80-х! Не то, что ваши низкорослые горные образования начала 70-Х, с нежно-голубой и алюминиево-серой эмблемой неведомых вершин (как сейчас вижу их лаконичный абрис). Но ордена нового холодильника оказались, в конце концов, подделкой. Купленный при переезде в новую квартиру, он больше уже никуда не перемещался - сломался вместе со всем советским укладом. А "Памир" и сейчас бы работал, если бы не сгорел пару лет назад вместе с тетиной дачей. (Тетя в порядке. Дачу отстроили заново.)
Дело, конечно, не в холодильниках. Их не привозили домой в большущих невозможных коробках. В невозможных коробках привозили цветные телевизоры. Их в нашей семье случилось, кажется, три. Что за увлекательнейшая игра в цветовую лотерею - это я про покупку цветного телевизора. Запоминаешь в гостях, какого цвета платье у дикторши. Дома сравниваешь со своим вариантом Пикассо. Розовый период. Или голубой, но тоже коммунистический. Или называли бы телевизоры в честь пост-импрессионистов? Скажем, Гоген. Дружественный французский народ, а из телевизора получается питомец или почти родственник. А так эти "Рубины" никак у нас не приживались. Все-таки, панельная девятиэтажка - это не спасская башня. Вот и приходилось черно-белому трудяге переезжать из кухни снова в зал. Чтобы со всей четкостью показывать пируэты советских фигуристов. А самое интересное - цвет их костюмов - нам сообщали спортивные комментаторы. Они знали, как расцветить жизнь советских телезрителей.
И даже не в цветах дело. А в тех невозможных коробках, которые трижды вносили в мое замечательное детство дополнительный праздник. Невозможные коробки я каждый раз превращала во вполне возможные дома. Дно коробки укладывала мамиными самодельными думками, включала внутри романтический болгарский ночник с керамической подставкой, а сверху покрывала все родительским зелено-красным пледом с бахромой, которую так удобно было заплетать в косички во время простуд.
Была я маленькой и худенькой. Поэтому места в домике было достаточно и для меня, и для младшего Алеши. Но ему иньнреснее было играть снаружи. А мое домовладение растягивалось на три-четыре дня родительского терпения. После чего коробку уносили куда-то за пределы моей галактики. Иногда вместе с телевизором.
Сегодня нам доставили новый синтезатор. "Yamaha". Для Миши. Дети уговорили папу распаковать "все сразу и сейчас". Я в это время вела кухонные переговоры с сырой курицей и краем уха улавливала Элькины хозяйственные нотки: "А это - для моего домика! Это будет мой домик!"
"Я-Маху" привезли в коробке. Большущей и невозможной. Совершенно невозможной. Узкой и неустойчивой. Но разве в моей семье это кого-нибудь остановит?
Всё же нет. Телевизор стоял не на "Памире". Телевизор стоял на "Полюсе". "Полюс", со всей своей новокупной амбициозностью и щеголеватой отдельностью морозильной камеры, был выше "Памира" и горделиво казал окружающим две (или целых три?) белых снежинки-звезды на коричневой орденской планке (мол, морожу до -18с!). Вот она, сила 80-х! Не то, что ваши низкорослые горные образования начала 70-Х, с нежно-голубой и алюминиево-серой эмблемой неведомых вершин (как сейчас вижу их лаконичный абрис). Но ордена нового холодильника оказались, в конце концов, подделкой. Купленный при переезде в новую квартиру, он больше уже никуда не перемещался - сломался вместе со всем советским укладом. А "Памир" и сейчас бы работал, если бы не сгорел пару лет назад вместе с тетиной дачей. (Тетя в порядке. Дачу отстроили заново.)
Дело, конечно, не в холодильниках. Их не привозили домой в большущих невозможных коробках. В невозможных коробках привозили цветные телевизоры. Их в нашей семье случилось, кажется, три. Что за увлекательнейшая игра в цветовую лотерею - это я про покупку цветного телевизора. Запоминаешь в гостях, какого цвета платье у дикторши. Дома сравниваешь со своим вариантом Пикассо. Розовый период. Или голубой, но тоже коммунистический. Или называли бы телевизоры в честь пост-импрессионистов? Скажем, Гоген. Дружественный французский народ, а из телевизора получается питомец или почти родственник. А так эти "Рубины" никак у нас не приживались. Все-таки, панельная девятиэтажка - это не спасская башня. Вот и приходилось черно-белому трудяге переезжать из кухни снова в зал. Чтобы со всей четкостью показывать пируэты советских фигуристов. А самое интересное - цвет их костюмов - нам сообщали спортивные комментаторы. Они знали, как расцветить жизнь советских телезрителей.
И даже не в цветах дело. А в тех невозможных коробках, которые трижды вносили в мое замечательное детство дополнительный праздник. Невозможные коробки я каждый раз превращала во вполне возможные дома. Дно коробки укладывала мамиными самодельными думками, включала внутри романтический болгарский ночник с керамической подставкой, а сверху покрывала все родительским зелено-красным пледом с бахромой, которую так удобно было заплетать в косички во время простуд.
Была я маленькой и худенькой. Поэтому места в домике было достаточно и для меня, и для младшего Алеши. Но ему иньнреснее было играть снаружи. А мое домовладение растягивалось на три-четыре дня родительского терпения. После чего коробку уносили куда-то за пределы моей галактики. Иногда вместе с телевизором.
Сегодня нам доставили новый синтезатор. "Yamaha". Для Миши. Дети уговорили папу распаковать "все сразу и сейчас". Я в это время вела кухонные переговоры с сырой курицей и краем уха улавливала Элькины хозяйственные нотки: "А это - для моего домика! Это будет мой домик!"
"Я-Маху" привезли в коробке. Большущей и невозможной. Совершенно невозможной. Узкой и неустойчивой. Но разве в моей семье это кого-нибудь остановит?