Книжный дайджест - 42.
Предыдущие части доступны по тегу.
Женщины у берега Рейна (Генрих Бёлль). Последний его роман, издан уже после смерти Бёлля. Немецкая политика середины 80-х, помешанная на выкапывании компромата военного времени на всех подряд, женщины, десятилетиями скрывающие тайны своих мужей, дезертиров или, наоборот, верных нацистов, стыд и самоубийства. Главный образ - вечный Рейн, текущий между героями и манящий уйти в него и смыть с себя все грехи, кроме суицидного. Роман состоит из диалогов и монологов, поэтому оформлен как пьеса, что не идёт на пользу литературной достоверности. Герои вынуждены совершенно ненатурально по десять страниц рассказывать собеседнику про их совместные дела и отношения от начала времён. Всё ради читателя, конечно, но где вы видели такие диалоги в реальности? "В 45-м ты прятался в подвале, и я подкармливала тебя, а потом пришли американцы и ты сделал то-то..." - так пожилые супруги за завтраком начинают разговор об общем знакомом, ну-ну. Есть сомнения и в том, что военная рефлексия к этому времени была всё ещё настолько доминирующим мотивом всей общественной жизни ФРГ. Боюсь, тут мы видим некоторое застревание немолодого Бёлля на своей главной теме; жизнь к 85-му году уже должна была уйти дальше. 7.
Кодекс чести Вустеров (Пелем Вудхауз). Хочется иногда отвлечься на что-то совсем лёгкое. Мило, конечно, но он во всех своих 96 книгах пишет настолько одинаково? 7.
Мать (Максим Горький). Кажется, читали кусками в школе, но ничего не запомнил. Местами очень качественно, конечно, но с такой агитаторской страстью невозможно делать серьёзную литературу. Заодно перечитал и На дне с примерно теми же ощущениями. 6.
Острова в океане (Эрнест Хемингуэй). Как и в случае с Бёллем, посмертно изданный роман (хотя и не последний). Его я в подростковом возрасте даже и не читал. Чувствуется, что это во многом итоговое произведение, обобщающее всё творчество Хэма, да и жизнь его, неслучайно книга максимально автобиографична, вплоть до кличек котов главного героя. Позитива здесь уже мало, пронзительная тоска очень сильна. 8.
Упадок и разрушение (Ивлин Во). Дебютный роман 25-летнего Во. Довольно простая сатира, хотя на голову выше того же Вудхауза, с которым их почему-то часто упоминают через запятую. Высмеивать английскую систему образования легко и приятно, но сделать это талантливо, а заодно ещё и отвесить пеницетарной системе - большое дело. 8.
Молодые львы (Ирвин Шоу). "Встречаются немец, американец и еврей..." Но это в конце, через много сотен страниц. А до того Шоу ведёт фактически три отдельных романа в одном, чередуя главы, - три биографии молодых людей от начала 38-го года до конца войны. Какими они были, как война входила в их жизнь, как они оказывались в армии, из кого эти армии состояли и чем жили, и, конечно, как сами герои менялись. Всё тщательно, без пропусков, от салонных разговоров или трущоб через военкоматы, через лагеря подготовки, через тыл до фронта. Никакого смакования, нет попыток сделать надуманные общие выводы по отдельным фрагментам. Много очень сильных эпизодов. Великолепная литература, единственным недостатком которой является умеренная американоцентричность. Но Шоу писал по собственному опыту, а он служил только в своей армии, так что трудно было ожидать другого. 9.
Женщины у берега Рейна (Генрих Бёлль). Последний его роман, издан уже после смерти Бёлля. Немецкая политика середины 80-х, помешанная на выкапывании компромата военного времени на всех подряд, женщины, десятилетиями скрывающие тайны своих мужей, дезертиров или, наоборот, верных нацистов, стыд и самоубийства. Главный образ - вечный Рейн, текущий между героями и манящий уйти в него и смыть с себя все грехи, кроме суицидного. Роман состоит из диалогов и монологов, поэтому оформлен как пьеса, что не идёт на пользу литературной достоверности. Герои вынуждены совершенно ненатурально по десять страниц рассказывать собеседнику про их совместные дела и отношения от начала времён. Всё ради читателя, конечно, но где вы видели такие диалоги в реальности? "В 45-м ты прятался в подвале, и я подкармливала тебя, а потом пришли американцы и ты сделал то-то..." - так пожилые супруги за завтраком начинают разговор об общем знакомом, ну-ну. Есть сомнения и в том, что военная рефлексия к этому времени была всё ещё настолько доминирующим мотивом всей общественной жизни ФРГ. Боюсь, тут мы видим некоторое застревание немолодого Бёлля на своей главной теме; жизнь к 85-му году уже должна была уйти дальше. 7.
Кодекс чести Вустеров (Пелем Вудхауз). Хочется иногда отвлечься на что-то совсем лёгкое. Мило, конечно, но он во всех своих 96 книгах пишет настолько одинаково? 7.
Мать (Максим Горький). Кажется, читали кусками в школе, но ничего не запомнил. Местами очень качественно, конечно, но с такой агитаторской страстью невозможно делать серьёзную литературу. Заодно перечитал и На дне с примерно теми же ощущениями. 6.
Острова в океане (Эрнест Хемингуэй). Как и в случае с Бёллем, посмертно изданный роман (хотя и не последний). Его я в подростковом возрасте даже и не читал. Чувствуется, что это во многом итоговое произведение, обобщающее всё творчество Хэма, да и жизнь его, неслучайно книга максимально автобиографична, вплоть до кличек котов главного героя. Позитива здесь уже мало, пронзительная тоска очень сильна. 8.
Упадок и разрушение (Ивлин Во). Дебютный роман 25-летнего Во. Довольно простая сатира, хотя на голову выше того же Вудхауза, с которым их почему-то часто упоминают через запятую. Высмеивать английскую систему образования легко и приятно, но сделать это талантливо, а заодно ещё и отвесить пеницетарной системе - большое дело. 8.
Молодые львы (Ирвин Шоу). "Встречаются немец, американец и еврей..." Но это в конце, через много сотен страниц. А до того Шоу ведёт фактически три отдельных романа в одном, чередуя главы, - три биографии молодых людей от начала 38-го года до конца войны. Какими они были, как война входила в их жизнь, как они оказывались в армии, из кого эти армии состояли и чем жили, и, конечно, как сами герои менялись. Всё тщательно, без пропусков, от салонных разговоров или трущоб через военкоматы, через лагеря подготовки, через тыл до фронта. Никакого смакования, нет попыток сделать надуманные общие выводы по отдельным фрагментам. Много очень сильных эпизодов. Великолепная литература, единственным недостатком которой является умеренная американоцентричность. Но Шоу писал по собственному опыту, а он служил только в своей армии, так что трудно было ожидать другого. 9.