Кше ану бану
Любимая майса всех приезжих израильтян называется "Кше ану бану", то есть - когда мы приехали. Вспоминают Берлинские концерты и Пражские синагоги, Бухрест и Будапешт, Ташкент и Париж, а также танец живота в Марокко и рижскую селедку... Но более всего тычут нам в глаза и прочие выступающие части трудностями и страданиями, которые пришлось вынести, вывезти и переварить в процессе нахождения в преддверии Геинома - знаменитом израильском плавильном котле. Б-г с ними, пускай тычут - заслужили...
Не лепо ж и нам, братие, не прыгая мартышкой по пальме, поведать, как оно было, кше ану бану - присоединиться к этому громкому, нестройному, многоголосому и разноязыкому хору, тем внеся свою половину шекеля в общую сберегательную кассу воспоминаний...
Волею Творца, облаченною в толстую, как броня, скорлупу обещаний Синдиката, ринулись мы в Страну Израиля, в Землю Обетованную, захватив в дорогу запас скороходовских ботиночек и байковых платьев постсоветского разлива, спокойные хотя бы за то, что наши дети не замерзнут без одежды и обуви
Кше ану бану, 25 мая 1993 года, светило палящее солнце. Надо сказать, что оно продолжает успешно делать это и сейчас, на фоне непрекращающихся катаклизмов и потрясений демонстрируя некое постоянство, на которое мы всегда можем рассчитывать.
Рыдая от умиления, мы лопали бесплатные бутерброды аэропорта и переодевали детей в шортики...
Толстый фотограф с волосатым брюхом кричал: "Давай, давай!" - и улыбался, - он думал, что говорит по-русски...
Толстый водитель такси с волосатым брюхом кричал: "Давай, давай!" - но мы уже привыкли.
Кше ану бану...
В чемодане у нас лежала деревянная тарелка вьетнамского производства с надписью "Дорогой Иде Лазаревне от девочек 1976 года выпуска"; в клапане детской коляски по имени "Мальвина" покоился мельхуёровый сервиз дикой тяжести в зеленой коробке с гравировкой "Дорогой Иде Лазаревне от коллектива Севастопольского медицинского училища"... Мы долго гордились, что не платили за него пошлину.
Благословенна память моей мамочки - она покоится в Святой Земле на кладбище города Йегуда недалеко от праведника рава Синуани, и его память благословенна, а ее тарелка висит у меня на стене, и ее подарочными ложками мы, откошеровав, как положено, кушаем бульончик в Песах!