Удивительная кошь
Черная с белой грудкой, миниатюрного сложения, очень мягкая шерстка, зеленые глазищи-фонари, хвост на самом конце с изломом позвонков и голос такой деликатный.
Ночью шли от Милки. Сидит черный холмик в снегу у автовокзала и так тихонько жалуется на снег и холод. Я ей говорю - ну, дойдешь с нами домой - налью молока в теплом подъезде. И всю дорогу до нас бежала, никакими кис-кис мы ее не звали - мне кажется, кис-кис - это для тупо кошек, а эта какая-то умная. Пару раз терялась в сугробах, переставала нас видеть, и начинала так часто-часто мявчить "где?где?" Останавливались, ждали, пока добежит. Пришла к двери квартиры и сидит, я ей сказала, что внутрь - нельзя. Налила молока за подъездной дверью, положила колбасы, как только присела к кошке, та сразу как моторчик заурчала. Утром она провожала Сержа на делам. Сейчас пришла посидеть около нашей двери. Понимает все абсолютно. Она не просится, ей просто так теплее, чтоли. Никому не нужна? Очень красивая, по-моему ухоженная и домашняя, молоденькая. Нас дед точно выселит, если мы еще и этого зверя заведем.
Ночью шли от Милки. Сидит черный холмик в снегу у автовокзала и так тихонько жалуется на снег и холод. Я ей говорю - ну, дойдешь с нами домой - налью молока в теплом подъезде. И всю дорогу до нас бежала, никакими кис-кис мы ее не звали - мне кажется, кис-кис - это для тупо кошек, а эта какая-то умная. Пару раз терялась в сугробах, переставала нас видеть, и начинала так часто-часто мявчить "где?где?" Останавливались, ждали, пока добежит. Пришла к двери квартиры и сидит, я ей сказала, что внутрь - нельзя. Налила молока за подъездной дверью, положила колбасы, как только присела к кошке, та сразу как моторчик заурчала. Утром она провожала Сержа на делам. Сейчас пришла посидеть около нашей двери. Понимает все абсолютно. Она не просится, ей просто так теплее, чтоли. Никому не нужна? Очень красивая, по-моему ухоженная и домашняя, молоденькая. Нас дед точно выселит, если мы еще и этого зверя заведем.