117. Дада определялось
Дада определялось своим нежеланием делать прогнозы и нежеланием быть неожиданным. «Дада - гласит манифест 1919 года, приписываемый Хюльзенбеку, Хаусману и Баадеру - единственная сберегательная касса в мире, которая выплачивает проценты в вечности». «Вкладывайте ваши деньги в дада!»
дада есть тайная спекуляция… дада не подчиняется суверенитету Межсоюзнической экономической комиссии. Даже ДОЙЧЕ ТАГЕСЦАЙТУНГ живёт и умирает с дада. Если вы хотите следовать нашему призыву, отправляйтесь ночью между 11 и 12 часами ночи в Аллею Победы, на место между Йоахимом Ленивым и Отто Неразумным и спросите полицейского, где тут тайный вклад дада. Потом возьмите стомарковую купюру, налепите её на золотую Г в слове Гинденбург и трижды крикните - первый раз piano, второй раз forte и третий раз fortissimo: дада. Затем кайзер (который живёт не в Амеронгене, как утверждают из тактических соображений, а между ступнями Гинденбурга) с громким дада, дада, дада поднимется через тайный ход из люка и выдаст вам нашу квитанцию. Следите за тем, чтобы после “W.II” стояло не “I.R.”,* а «дада». “I.R.” сберкасса к оплате не принимает. Кроме того, вы можете внести ваш вклад на дада при каждой депозитной кассе ДОЙЧЕ БАНКИ, ДРЕЗДЕНСКОЙ БАНКИ, ДАРМШТАДСКОЙ БАНКИ И ДИСКОНТНОГО ОБЩЕСТВА. Эти четыре банки называются «Д» или дада-банками, и китайский император, и японский император и новый император России Колчак имеют свой дада-двор, обсиживающий банки (раньше их называли «золотосрущими», теперь их называют «дада»; на левой угловой башне собора Нотр-Дам сидит один такой).**
* «Император и король» - прим. Т. Набатниковой.
** Центральная служба дадаизма. Вкладывайте ваши деньги в дада // Баадер, Йоханнес. Так говорил обердада. - М.: Гилея, 2013. С. 51-53.
Дада пускало в ход по дешёвке высоко рискованные долговые расписки. Цена поднималась дадаистской версией слухов, поступком, достойным подражания, но на следующий день расписки могли оказаться фальшивыми. Дада расплачивалось по двустороннему связующему фактору: всем или ничем. Чтобы войти в дело, ты платил пенни, чтобы выйти из него, ты платил тем же. Можно было войти из презрения к истории - но затем ты пленялся идеей творить её, потому что история взяла на себя долг, который никогда ещё не был оплачен - потому что оставшийся лишь в обыденных, исчезающих мгновениях долг позабылся и даже расписки все потерялись.
Расписки были подписаны Богом. В них говорилось, что, не исполнив обещание Рая, Царства Божия на Земле, Он обязуется вернуть мужчинам и женщинам все установленные активы: всех зверей на поля, всех птиц на небо. Хитрость заключалась в том, что сами мужчины и женщины не были никак установлены; как хозяева творения, они не могли быть хозяевами самих себя. Следуя логике тех, кто воспринимал нападение на Нотр-Дам не как преходящий скандал, а как брешь в остановившемся времени, это означало, что Бог являлся всего лишь должником с умелым адвокатом: Иисусом Христом, эсквайром.
Те же расписки, что не затерялись, были сожжены вместе с теми, кто пытался их обналичить.* Гностическое открытие, что Бог может проявиться в людях, что люди могут быть богом, что земная жизнь может стать райской, что рай вполне может наступить на Земле, было отброшено в подполье. Но там это открытие подверглось сильнейшему давлению, для того, чтобы, когда оно снова, для немногих, обнаружит своё существование, оно не утратило силы превращать жест в знамение, шутку в бомбу.
* Бог не только простил долги. Он также уничтожил документ, список, в котором они были перечислены. Комм. на Кол 2:14 (истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту) - Кузнецова В. Радостная весть. - РБО, 2009, стр. 418.
Основная идея Братства Свободного Духа никогда не была полностью заглушена. В Средние века это являлось идеей, что власть церкви может обрушиться, если усилить мистическую составляющую, свойственную ей изначально.* В современном мире это была идея, что маленькая группа, вроде Леттристского Интернационала, может обрушить светскую власть, если усилить мистицизм, тайно содержащийся в области мирского - мистицизм, теперь запечатлевшийся в товарах потребления и репрезентациях, в деньгах и искусстве, и вышедший за пределы церкви. В начале 1950-х это была свобода доказывать, что общество являлось лишь концепцией, а судьба только надувательством, что новый мир был не лучше старого - что в нужную погоду, при нужном освещении, с нужными словами, с нужными актёрами, в нужном театре вся общественная жизнь, всякое учреждение и любой обычай могли обрушиться быстро и окончательно, подобно империям, восхваляемым историческими книгами.
Братья Свободного Духа, писал Норман Кон в книге, известной ситуационистам как Fanatiques de l’apocalypse,
не были революционерами социального толка и не находили своих последователей среди бурных масс городской бедноты. На самом деле, они были гностиками, помешанными на своём собственном спасении; но гнозис, к которому они пришли, являлся квази-мистическим анархизмом - настолько отчаянным и неограниченным утверждением свободы, что доходило до тотального отрицания любого рода смирения и ограничения. Их можно рассматривать как отдалённых предков Бакунина и Ницше или, скорее, той богемной интеллигенции, которая за последние полвека вдохновлялась самыми радикальными заявлениями Бакунина и Ницше. Но такие крайние индивидуалисты легко могут стать революционерами социального толка - и довольно успешными, - если возникнет потенциальная революционная ситуация.**
* Панк-молебен Pussy Riot, кажется, этому пример.
** Cohn, Norman. The Pursuit of the Millennium: Revolutionary Millenarians and Mystical Anarchists of the Middle Ages (1957), rev. ed. - London, Pimlico, 2004, p. 148-149.
В октябре 1967 года в 11-м выпуске Internationale situationniste можно было обнаружить неясную цитату из Нормана Кона под фотографией ветхой витрины, которая сопровождалась подписью «ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ МЕСТО ВСТРЕЧИ СИТУАЦИОНИСТСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА В ПАРИЖЕ»:
Это характеристика такого рода движения, чьи намерения и замыслы безграничны… Какой бы ни была история отдельного индивида, вместе им удалось сформировать опознаваемый общественный слой - несостоявшуюся и часто бедную интеллигенцию… А затем последовало образование группы необычного толка,
- «настоящий прототип», продолжает Кон свою мысль, которую не цитируют ситуационисты, «современной тоталитарной партии» -
постоянно активной и крайне жестокой группы, преследуемой апокалиптическими наваждениями и убеждённой в своей непогрешимости, ставящей себя бесконечно выше остального человечества и не признающей ничего, кроме своей предполагаемой миссии… Безграничное, тысячелетнее обещание, данное с безграничной полупророческой уверенностью нескольким неустойчивым и доведённым до отчаяния людям в том обществе, где распадаются традиционные нормы и отношения - здесь, по всей вероятности, лежит причина возникновения очень специфичного подпольного фанатизма…*
* “Lieu de recontre supposé des internationaux-situationnistes à Paris”, врезка к “Nos buts et nos méthodes dans le scandale de Strasbourg” // I.S. no. 11 (October 1967), p. 25, цитируется пассаж из Нормана Кона, указ. соч. С. 281-282.
Ситуационисты практиковали détournement: всё культурное наследие становилось общим, не существовало разделения на авторов и читателей, не указывались никакие источники, потому что идеи свободно витали в воздухе. Ситуационисты применяли иронию, ведь ирония - это всегда важная составляющая détournement. Но ирония их была весьма специфична; она одновременно предупреждала читателя, что ситуационисты осознают свою нелепую апокалиптичную иллюзию, но вместе с тем, имеют в виду именно то, о чём пишут. Это был тот остывший котел, под которым теории Изу и четвёрка из Нотр-Дама вновь разожгли огонь.