Власть как служение
Прочитал беседу Михаила Гефтера про Александра Второго.
Там много про его любовь, что мне, честно сказать, не слишком интересно: ну, влюбился человек на старости лет - дело житейское.
Интересно и важно другое: сознание своей власти как служения, послушания, даже жертвы. Царская власть в России не была делом властолюбия и тирании, даже когда бывала суровой до жестокости. Кто-то из царей (я про послепетровских, про императоров) правил "в охотку", ощущал себя на троне уверенно и комфортно, кто-то тяготился ношей - как Александр и Николай Вторые. Но нес...
Гефтер цитирует дневниковое свидетельство с коронации 1856 года: "«Государь шел [из Успенского собора] весьма медленно, глаза его казались полными слез, какая-то грусть и тайное душевное смущение изображались на всем лице его. Появление Государя на всех, кажется, произвело одно впечатление - у всех заметил я на глазах слезы. Он возбудил во всех какое-то чувство жалости и сердечной печали, точно как будто бы он изнемогал под тяжестью венца своего, точно как будто бы он был невинною жертвою какой-то непреодолимой судьбы. Так бы хотелось броситься к нему на площадь и пособить ему чем-нибудь. Это впечатление Государь произвел на всех и на самый простой народ».
И тот же дух служения у подданных, на своем месте. Записка на клочке бумаги карандашом, написанная Яковом Ивановичем Ростовцевым в конце 1840-х, когда он почувствовал недомогание и решил, что умирает: "«Всеми силами души моей люблю я и уважаю доброго, милого, почтенного, осторожного, деликатного, теплого и глубоко размышляющего Великого Князя Александра Николаевича. Он вполне понимает условия века. Молю Бога, чтобы оба мои сына умерли за Него, честным людям надо будет умирать в Его Царствование; оно будет тяжко».
Это вам не понятие о властителе как менеджере, нанятом на деньги налогоплательщиков.
Там много про его любовь, что мне, честно сказать, не слишком интересно: ну, влюбился человек на старости лет - дело житейское.
Интересно и важно другое: сознание своей власти как служения, послушания, даже жертвы. Царская власть в России не была делом властолюбия и тирании, даже когда бывала суровой до жестокости. Кто-то из царей (я про послепетровских, про императоров) правил "в охотку", ощущал себя на троне уверенно и комфортно, кто-то тяготился ношей - как Александр и Николай Вторые. Но нес...
Гефтер цитирует дневниковое свидетельство с коронации 1856 года: "«Государь шел [из Успенского собора] весьма медленно, глаза его казались полными слез, какая-то грусть и тайное душевное смущение изображались на всем лице его. Появление Государя на всех, кажется, произвело одно впечатление - у всех заметил я на глазах слезы. Он возбудил во всех какое-то чувство жалости и сердечной печали, точно как будто бы он изнемогал под тяжестью венца своего, точно как будто бы он был невинною жертвою какой-то непреодолимой судьбы. Так бы хотелось броситься к нему на площадь и пособить ему чем-нибудь. Это впечатление Государь произвел на всех и на самый простой народ».
И тот же дух служения у подданных, на своем месте. Записка на клочке бумаги карандашом, написанная Яковом Ивановичем Ростовцевым в конце 1840-х, когда он почувствовал недомогание и решил, что умирает: "«Всеми силами души моей люблю я и уважаю доброго, милого, почтенного, осторожного, деликатного, теплого и глубоко размышляющего Великого Князя Александра Николаевича. Он вполне понимает условия века. Молю Бога, чтобы оба мои сына умерли за Него, честным людям надо будет умирать в Его Царствование; оно будет тяжко».
Это вам не понятие о властителе как менеджере, нанятом на деньги налогоплательщиков.