Давид Зильберман толкует Максима Исповедника
Стараниями М.Немцева по-русски вышла книга Д.Б.Зильбермана "Православная этика и материя коммунизма", в которой много чего, над чем подумать.
Выхватываю для начала то, как ДЗ излагает и интерпретирует суть и основания неприятия преп. Максимом монофелитства, учения о единой божественной воле Богочеловека. Максим же учил о природности воли и, значит, о двух волях Христа. А З. прилагает эту мысль к каждому человеку, выводя из нее решающее значение нашей воли (и нашего тела, ее носителя) в нашем спасении и, больше того, в жизни самого Бога.
Далее - цитаты из книги Зильбермана (к сожалению он не дает ссылок на тексты Максима).
Максим «почувствовал главную опасность и отклонение монофелитства…: не значит ли это, что в единой сущности Троицы скрывается мертвое тело, призрак или, точнее, «манекен», автоматически управляемая кукла? …
Максим Исповедник признавал, что тело каждого индивида деятельно и, таким образом, божественно. Он стер границу, разделявшую человеческое и божественное, назвав обожение (теозис) реальным, воплотимым действием. …
Бог нуждается в человеческой «синергии», чтобы стать Богом Живым. Максим провозгласил это фундаментальным принципом православия. Две природы не могут иметь одну волю, и если конкретный человек не может или, скорее, не способен достичь теозиса усилиями собственной воли, то Бог тоже не может воскресить его.
Крайне важно, что Максим … не усомнился в реальности тела и доверился его доблести.
Все события в мире реальны только постольку, поскольку они происходят между реальными телами, во взаимоотношениях, известных как встречи и столкновения их участников. И если я оказываюсь одним из них, значит, на мне концентрируется оправдание, во мне узел всех проблем мировой истории. Мое свидетельство о встрече с Богом есть нечто большее, чем доказательство того, что воля Его несомненна, а тело Его - это реальное тело Бога Живого. Я могу засвидетельствовать не только то, что Бог не умер, но и то, что Его невозможно умертвить, ибо на то нет моей воли. Проще говоря, встречая Бога, я делаю его реальным и живым.
Максим и его последователи не только не отрицают материальности тела, но и признают его единственной реальностью. Для них нет ни разума, ни тела по отдельности: тело едино и тело разумно.
Выхватываю для начала то, как ДЗ излагает и интерпретирует суть и основания неприятия преп. Максимом монофелитства, учения о единой божественной воле Богочеловека. Максим же учил о природности воли и, значит, о двух волях Христа. А З. прилагает эту мысль к каждому человеку, выводя из нее решающее значение нашей воли (и нашего тела, ее носителя) в нашем спасении и, больше того, в жизни самого Бога.
Далее - цитаты из книги Зильбермана (к сожалению он не дает ссылок на тексты Максима).
Максим «почувствовал главную опасность и отклонение монофелитства…: не значит ли это, что в единой сущности Троицы скрывается мертвое тело, призрак или, точнее, «манекен», автоматически управляемая кукла? …
Максим Исповедник признавал, что тело каждого индивида деятельно и, таким образом, божественно. Он стер границу, разделявшую человеческое и божественное, назвав обожение (теозис) реальным, воплотимым действием. …
Бог нуждается в человеческой «синергии», чтобы стать Богом Живым. Максим провозгласил это фундаментальным принципом православия. Две природы не могут иметь одну волю, и если конкретный человек не может или, скорее, не способен достичь теозиса усилиями собственной воли, то Бог тоже не может воскресить его.
Крайне важно, что Максим … не усомнился в реальности тела и доверился его доблести.
Все события в мире реальны только постольку, поскольку они происходят между реальными телами, во взаимоотношениях, известных как встречи и столкновения их участников. И если я оказываюсь одним из них, значит, на мне концентрируется оправдание, во мне узел всех проблем мировой истории. Мое свидетельство о встрече с Богом есть нечто большее, чем доказательство того, что воля Его несомненна, а тело Его - это реальное тело Бога Живого. Я могу засвидетельствовать не только то, что Бог не умер, но и то, что Его невозможно умертвить, ибо на то нет моей воли. Проще говоря, встречая Бога, я делаю его реальным и живым.
Максим и его последователи не только не отрицают материальности тела, но и признают его единственной реальностью. Для них нет ни разума, ни тела по отдельности: тело едино и тело разумно.