СИРОТЫ 92: какого ты роду-племени?
akula_dolly как-то справедливо попеняла мне за то, что я, неразборчиво следуя утвердившейся манере, назвал родную семью сироты «биологической». Больше я этим дурным словом не пользуюсь, но задумался: а откуда оно взялось? Ответ, по-моему, ясен. Его придумали, чтобы не обижать усыновителей: разве они менее родные принятому в семью ребенку, чем те, кто его родил, а потом бросил или так с ним обращался, что его пришлось отобрать? На этом «перемена имен» не закончилась. Раз семья усыновителей - родная, то вакантным становится выражение «приемная семья» и оно стало псевдонимом семьи, воспитывающей ребенка за плату…
Я уже писал по другим поводам, что согласен не с русской пословицей («Хоть горшком назови…»), а с Конфуцием, заботившимся об «исправлении имен». Именование - вещь не безразличная, оно определяет общественное восприятие именуемого и, в конечном счете, то, что в его отношении делается.
Речь в данном случае идет о различиях тонких, всё очень ситуативно, поэтому я не готов формулировать принципы и императивы. Но скажу о том, что, по-моему, не следует обходить вниманием.
Усыновление предполагает включение ребенка в новую систему семейно-родовых отношений - это закрепляется присвоением ему новой фамилии и, наиболее полно, т.наз. «тайной усыновления». Но тут у меня вопрос: а куда при этом деваются его связи с родной системой? Можно ли считать их с этого момента ничтожными, не имеющими никакого значения и не играющими никакой роли? Причем я не имею в виду только биологическую генетику - речь обо всей истории рода, обо всём, что в ней происходило, хорошего и дурного, значительного.
Вот, к примеру, в эти дни все вытаскивают из памяти и семейных архивов воспоминания и фотографии воевавших родителей, дедушек… Но ведь и сирота не из пробирки. Допустим, что ему не хочется и не нужно помнить о спившемся и жестоком к нему отце (не знаю, правильно ли совсем вычеркивать из памяти, но допустим), но ведь у него мог быть славный дед и другие предки, поминать которых всяко лучше, чем забыть напрочь. (Как это, кстати, в церковных детдомах, наверное уж детей учат подавать записки о здравии и за упокой?).
И еще одна тема, не очень мне ясная, но помечу, чтобы не упустить. Существует целое направление исследований того, как влияет на человека его родовое прошлое (генограммы, системные расстановки - см. Википедию или, например, сайт Елены Веселаго). Я вовсе не знаток этого, но мне кажется убедительным принцип, что как раз «исключаемое», вычеркиваемое из памяти и видимой истории может иметь непредвиденные последствия. Лучше знать.
Все это, кстати, относится не только к усыновлению. Лишение родительских прав с последующим помещением в детский дом - акт еще и символический. Часто он тоже означает разрыв с родом и вычеркивание его из памяти. Причем в этом случае сирота остается вообще без роду-племени. Кто-то может сказать: ну и что? «Человек без прилагательных», по одобрительному выражению покойного Г.С.Померанца. Мне это как минимум не очевидно.
Не стоило ли бы предложить воспитателям в детдомах в качестве одного из возможных предметов дополнительного образования генеалогию, восстановление истории своих предков?
Я уже писал по другим поводам, что согласен не с русской пословицей («Хоть горшком назови…»), а с Конфуцием, заботившимся об «исправлении имен». Именование - вещь не безразличная, оно определяет общественное восприятие именуемого и, в конечном счете, то, что в его отношении делается.
Речь в данном случае идет о различиях тонких, всё очень ситуативно, поэтому я не готов формулировать принципы и императивы. Но скажу о том, что, по-моему, не следует обходить вниманием.
Усыновление предполагает включение ребенка в новую систему семейно-родовых отношений - это закрепляется присвоением ему новой фамилии и, наиболее полно, т.наз. «тайной усыновления». Но тут у меня вопрос: а куда при этом деваются его связи с родной системой? Можно ли считать их с этого момента ничтожными, не имеющими никакого значения и не играющими никакой роли? Причем я не имею в виду только биологическую генетику - речь обо всей истории рода, обо всём, что в ней происходило, хорошего и дурного, значительного.
Вот, к примеру, в эти дни все вытаскивают из памяти и семейных архивов воспоминания и фотографии воевавших родителей, дедушек… Но ведь и сирота не из пробирки. Допустим, что ему не хочется и не нужно помнить о спившемся и жестоком к нему отце (не знаю, правильно ли совсем вычеркивать из памяти, но допустим), но ведь у него мог быть славный дед и другие предки, поминать которых всяко лучше, чем забыть напрочь. (Как это, кстати, в церковных детдомах, наверное уж детей учат подавать записки о здравии и за упокой?).
И еще одна тема, не очень мне ясная, но помечу, чтобы не упустить. Существует целое направление исследований того, как влияет на человека его родовое прошлое (генограммы, системные расстановки - см. Википедию или, например, сайт Елены Веселаго). Я вовсе не знаток этого, но мне кажется убедительным принцип, что как раз «исключаемое», вычеркиваемое из памяти и видимой истории может иметь непредвиденные последствия. Лучше знать.
Все это, кстати, относится не только к усыновлению. Лишение родительских прав с последующим помещением в детский дом - акт еще и символический. Часто он тоже означает разрыв с родом и вычеркивание его из памяти. Причем в этом случае сирота остается вообще без роду-племени. Кто-то может сказать: ну и что? «Человек без прилагательных», по одобрительному выражению покойного Г.С.Померанца. Мне это как минимум не очевидно.
Не стоило ли бы предложить воспитателям в детдомах в качестве одного из возможных предметов дополнительного образования генеалогию, восстановление истории своих предков?