Возьми в дорогу Платона 5-2
Вот приходится вернуться в чтении «Парменида» назад и замедлиться.
Прежде всего, еще немного о цели и стратегии этого чтения. Интуитивно я согласен с Платоном в том, что идеи как-то существуют помимо чувственно воспринимаемых вещей, получающих свою определенность через причастность идеям. Но это требует конкретизации, доуяснения, уточнения. Естественно обратиться к первоисточнику этого воззрения, Платону. Но, конечно же, я не платоноведением занимаюсь и главное для меня - не понять то, что имел в виду Платон. Это - только как подспорье в решении главной задачи: понять, как на самом деле. Опять-таки, ясно, что это движение не имеет видимого конца, хотя и распадается на ряд имеющих относительную и условную завершенность этапов. Этапность, соответствующая диалогам и их логически вычленяемым фрагментам, - хоть и внешняя, но удобная.
Но дело в том, что на следующем кусочке, где Сократ пытается отстоять идеи в качестве мыслей, я застрял: такой субъективирующий поворот очень интересен, но аргументация Парменида против него показалась невразумительной. Я тогда вспомнил о размещенной в Сети американской философской энциклопедии, Стэнфордской (далее - СЭ), и полез в нее (http://plato.stanford.edu/). Там, действительно, подробный разбор аргументации (а перед этим сказано, что это место очень truncated, т.е. краткое, с пропуском звеньев - не один я, видимо, с ним мучился). Но тут я подумал, что надо бы и пройденные места сверить с платоноведом, писавшим в СЭ. А потом решил ввести в бой тяжелую артиллерию - комментарий к «Пармениду» неоплатоника Прокла, некогда впрок купленный. Правда, читать подряд Прокла я не готов - во-первых, надо бы, наверно, подойти к нему через Плотина, а во-вторых, попытка читать сначала натолкнулась на такой густой символизм в истолковании мельчайших обстоятельств диалога, что… в общем, на данном этапе постижения того, как на самом деле, мне это не близко. Но толкования к конкретным местам оказались роскошными. Вот они-то уж точно не truncated - подробнейшие, обстоятельные…
Итак, я возвращаюсь к месту, которое уже разбирал в http://gignomai.livejournal.com/37796.html (последующее, не считая цитат, очень многословно и занудно):
- Как восхищает, Сократ, твой пыл в рассуждениях! Но скажи мне: сам-то ты придерживаешься сделанного тобой различения, то есть признаешь, что какие-то идеи сами по себе, с одной стороны, и то, что им причастно, с другой, существуют раздельно? Представляется ли тебе, например, подобие само по себе чем-то отдельным от того подобия, которое присуще нам, и касается ли это также единого, многого и всего, что ты теперь слышал от Зенона?
- Да, - ответил Сократ.
- И таких идей, - продолжал Парменид, - как, например, идеи справедливого самого по себе, прекрасного, доброго и всего подобного?
- Да, - ответил он.
- Что же, идея человека тоже существует отдельно от нас и всех нам подобных - идея человека сама по себе, а также идея огня, воды?
Сократ на это ответил:
- Относительно таких вещей, Парменид, я часто бываю в недоумении, следует ли о них высказаться так же, как о перечисленных выше, или иначе.
- А относительно таких вещей, Сократ, которые могли бы показаться даже смешными, как, например, волос, грязь, сор и всякая другая не заслуживающая внимания дрянь, ты тоже недоумеваешь, следует или нет для каждого из них признать отдельно существующую идею, отличную от того, к чему прикасаются наши руки?
- Вовсе нет, - ответил Сократ, - я полагаю, что такие вещи только таковы, какими мы их видим. Предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странно. Правда, меня иногда беспокоила мысль, уж нет ли чего-либо в этом роде для всех вещей, но всякий раз, как я к этому подхожу, я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине пустословия. И вот, дойдя до этого места, я снова обращаюсь к вещам, о которых мы сейчас сказали, что они имеют
идеи, и занимаюсь тщательным их рассмотрением.
- Ты еще молод, Сократ, - сказал Парменид, - и философия еще не завладела тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь
же ты, по молодости, еще слишком считаешься с мнением людей.
Прокл пишет, что «исследования, посвященные идеям, сталкиваются с четырьмя проблемами. Первая - это та, существуют ли сами эйдосы (ибо разве можно было бы их вообще изучать, предварительно не достигнув согласия в этом вопросе?). Вторая - та, у каких вещей имеются эйдосы и у каких их нет (поскольку и это положение вызывает многочисленные споры). Третья - та, какими именно являются эйдосы и каково их своеобразие. Четвертая - та, почему они выступают предметом сопричастности для вещей в нашем мире и каков способ этого участия». Рассматриваемый отрывок посвящен второй проблеме. С нее и начнем.
Чтобы понять логику Сократа, нужно понять, почему он для одних вещей (таких, как справедливость, красота и благо) уверенно утверждает существование идей, для других (человек, огонь, вода) в этом сомневается, а для третьих (волос, грязь) уверенно утверждает их «без-идейность».
СЭ подсказывает, что нужно иметь в виду два принципа: непринадлежность идей к миру чувственных вещей и их т. наз. «самопредицирование» (СП). Последнее означает, что эйдос сам обладает тем качеством, которым он через причастность наделяет вещи: прекрасное прекрасно, справедливость справедлива и т.д. Тогда логику Сократа можно представить так: это вопрос противоречия между непринадлежностью к чувственному миру и СП. Для первых СП никак не мешает видеть в них идеи, отличные от чувственных вещей. Для вторых же и третьих придание им соответствующих качеств понуждает видеть в них нечто чувственное. В самом деле, согласно принципу СП, человек вообще должен иметь свойство «быть человеком», огонь вообще должен жечь, а грязь - быть грязной, что едва ли можно понять не-чувственно. Это звучит правдоподобно в смысле реконструкции сократовой логики, но недостаточно глубоко для «на самом деле».
А вот как рассуждает Прокл. Это 20 стр. текста (с. 193-216, 815.5 - 838.2), поэтому - в кратком изложении с небольшими цитатами.
Но сначала важнейший принцип Прокловой (и вообще, неоплатонической) интерпретации теории идей, без которого не понять не только Прокла, но, как мне представляется, и того, как на самом деле обстоит дело с идеями: эйдосы образуют иерархию, в которой эйдосы более низкого уровня («чина») получают свою определенность через причастность к эйдосам высшего уровня. На вершине (отвлечемся пока от Единого - на вершине эйдетической иерархии) стоит «умная парадигма», пребывающая в неделимом Уме. Парадигма, букв. «образец», или Первообраз - понятие, почти тождественное по значению «эйдосу», но предполагающее определенное понимание «причастности»: низший эйдос или чувственная вещь есть образ (εικων) по отношению к Первообразу, подобный ему, но и в чем-то неподобный (к этой теме я вернусь, когда до нее дойдет Сократ). Поэтому вопрос о наличии у чего-то эйдоса требует для Прокла уточнения: эйдоса какого уровня?
Соответственно, исходный вопрос, поставленный Парменидом Сократу, он разбивает на 11 вопросов, спрашивая об эйдосах разных категорий сущностей, их частей и признаков. Поскольку за этой категоризацией стоит развитая неоплатоническая картина реальности, покамест остающаяся для меня вне рассмотрения, я по-своему структурирую его перечень, выделяя важные для меня различения:
(1) единое и отдельное - этой оппозиции в эйдетической картине соответствует вершина иерархии и родо-видовые эйдосы последующих (вниз) уровней;
(2) целое и части - решение сходное: у части нет нужды предполагать самостоятельного эйдоса, ее причина - в эйдосе целого. «Таким образом, безусловно, правильно было бы не говорить об умных причинах всех частей, входящих в состав целых, ибо никакой ум не будет делимым на части. Значит, необходимо считать, что целые в нем предшествуют частям, а неделимое идет впереди делимого, причем это касается и душевного, и физического, поскольку первая делимость на части свойственна душам, а вслед за ними - уже и природам. Следовательно, именно в их-то сфере располагаются логос и эйдос пальца и зуба, а также любые части вообще, в то время как их целостность изначально гипостазировалась в уме, та, которая содержит в себе множество в едином…» (826.9-18);
(3) сущностное и привходящее - есть ли эйдосы у привходящих признаков? Ответ интересный: «речь о привходящих признаках может идти в двух смыслах, ибо какие-то среди них доводят до совершенства и наполняют сущности, каковы, например, сходство, красота, здоровье или добродетель, а какие-то гипостазируются в сущностях, но не наполняют их и не способствуют их совершенству, скажем, белизна, чернота и все тому подобное» (826.30-35); первые обладают парадигматическими причинами, эйдосы же вторых «приходят изнутри, от природы», т.е. так же, как в случае частей;
(4) отдельный вопрос - об эйдосах индивидов, отдельных существ; Прокл решает его отрицательно, аргументируя это тем, что «все, гипостазирующееся вследствие неподвижной причины, будет по своей сущности неизменным» (причем именно как индивидуальное, не в родовых своих частях), что не соответствует очевидному факту нашей изменяемости. Интересно, но требует особого уяснения то, что Плотин занимал протвоположную позицию (Эн. V.7 специально посвящена этому вопросу) или, во всяком случае, высказывался неоднозначно;
(5) естественное и искусственное: есть ли эйдосы у искусственных вещей? В ответе на этот вопрос Прокл опирается на «Государство» (596b1и дал.), где сказано, что эйдос искусственного предмета создает бог (демиург) и этот эйдос, попадая в мысль человека, служит ему образцом, по подобию которого он делает вещь. Прокл оспаривает эту точку зрения: для него демиург создает природные вещи, они и имеют эйдосы, в соответствии с которыми живут и растут (здесь непонятно: а неживое, напр., камни?); искусственный же предмет жить и расти не может - след., не имеет «изначально существующей идеи, как и умной парадигмы собственной ипостаси» (828.19); впрочем, чуть позже опять вступает аксиологический мотив: «некоторые искусства возвышают душу и уподобляют ее уму, и для всех них мы будем предполагать наличие каких-то эйдосов, подобными которым они нас делают» (828.20-22).
(6) ну, и только упомяну, что Прокл ставит вопрос об эйдосе зла и отвечает на него в том смысле, что зло не обладает самостоятельной ипостасью и самостоятельной парадигмой, оно - кажимость, появившаяся как искажение блага при его нисхождении в чувственный мир; это - то вопрос, из которого выросли все теодицеи.
А как же все-таки насчет волоса и грязи? В заключение своего разбора этого места диалога Прокл специально возвращается к этой «дряни». Волос - это часть тела и, соответственно, определяется природой тела, а не отдельной идеей. Не имея умной парадигмы, он имеет причиной природный логос, поскольку природа «даровала волосы живым существам ради их блага» (832.2, 835.38 - 836.5). «Грязь же - это смесь двух неопределенных стихий, никак не связанная с физическим логосом», поскольку он возникает как побочное следствие нашей деятельности, приводящей к случайному переплетению разных стихий; если же она является «продуктом ремесленной деятельности, значит ее эйдос располагается в мысли ремесленника» (832.5, 836.8-10). Дальше Прокл рассматривает и такую возможность: демоны, принимающие грязь и нечистоты в дар от колдунов, вероятно содержат в себе их эйдосы…
Прежде всего, еще немного о цели и стратегии этого чтения. Интуитивно я согласен с Платоном в том, что идеи как-то существуют помимо чувственно воспринимаемых вещей, получающих свою определенность через причастность идеям. Но это требует конкретизации, доуяснения, уточнения. Естественно обратиться к первоисточнику этого воззрения, Платону. Но, конечно же, я не платоноведением занимаюсь и главное для меня - не понять то, что имел в виду Платон. Это - только как подспорье в решении главной задачи: понять, как на самом деле. Опять-таки, ясно, что это движение не имеет видимого конца, хотя и распадается на ряд имеющих относительную и условную завершенность этапов. Этапность, соответствующая диалогам и их логически вычленяемым фрагментам, - хоть и внешняя, но удобная.
Но дело в том, что на следующем кусочке, где Сократ пытается отстоять идеи в качестве мыслей, я застрял: такой субъективирующий поворот очень интересен, но аргументация Парменида против него показалась невразумительной. Я тогда вспомнил о размещенной в Сети американской философской энциклопедии, Стэнфордской (далее - СЭ), и полез в нее (http://plato.stanford.edu/). Там, действительно, подробный разбор аргументации (а перед этим сказано, что это место очень truncated, т.е. краткое, с пропуском звеньев - не один я, видимо, с ним мучился). Но тут я подумал, что надо бы и пройденные места сверить с платоноведом, писавшим в СЭ. А потом решил ввести в бой тяжелую артиллерию - комментарий к «Пармениду» неоплатоника Прокла, некогда впрок купленный. Правда, читать подряд Прокла я не готов - во-первых, надо бы, наверно, подойти к нему через Плотина, а во-вторых, попытка читать сначала натолкнулась на такой густой символизм в истолковании мельчайших обстоятельств диалога, что… в общем, на данном этапе постижения того, как на самом деле, мне это не близко. Но толкования к конкретным местам оказались роскошными. Вот они-то уж точно не truncated - подробнейшие, обстоятельные…
Итак, я возвращаюсь к месту, которое уже разбирал в http://gignomai.livejournal.com/37796.html (последующее, не считая цитат, очень многословно и занудно):
- Как восхищает, Сократ, твой пыл в рассуждениях! Но скажи мне: сам-то ты придерживаешься сделанного тобой различения, то есть признаешь, что какие-то идеи сами по себе, с одной стороны, и то, что им причастно, с другой, существуют раздельно? Представляется ли тебе, например, подобие само по себе чем-то отдельным от того подобия, которое присуще нам, и касается ли это также единого, многого и всего, что ты теперь слышал от Зенона?
- Да, - ответил Сократ.
- И таких идей, - продолжал Парменид, - как, например, идеи справедливого самого по себе, прекрасного, доброго и всего подобного?
- Да, - ответил он.
- Что же, идея человека тоже существует отдельно от нас и всех нам подобных - идея человека сама по себе, а также идея огня, воды?
Сократ на это ответил:
- Относительно таких вещей, Парменид, я часто бываю в недоумении, следует ли о них высказаться так же, как о перечисленных выше, или иначе.
- А относительно таких вещей, Сократ, которые могли бы показаться даже смешными, как, например, волос, грязь, сор и всякая другая не заслуживающая внимания дрянь, ты тоже недоумеваешь, следует или нет для каждого из них признать отдельно существующую идею, отличную от того, к чему прикасаются наши руки?
- Вовсе нет, - ответил Сократ, - я полагаю, что такие вещи только таковы, какими мы их видим. Предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странно. Правда, меня иногда беспокоила мысль, уж нет ли чего-либо в этом роде для всех вещей, но всякий раз, как я к этому подхожу, я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине пустословия. И вот, дойдя до этого места, я снова обращаюсь к вещам, о которых мы сейчас сказали, что они имеют
идеи, и занимаюсь тщательным их рассмотрением.
- Ты еще молод, Сократ, - сказал Парменид, - и философия еще не завладела тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь
же ты, по молодости, еще слишком считаешься с мнением людей.
Прокл пишет, что «исследования, посвященные идеям, сталкиваются с четырьмя проблемами. Первая - это та, существуют ли сами эйдосы (ибо разве можно было бы их вообще изучать, предварительно не достигнув согласия в этом вопросе?). Вторая - та, у каких вещей имеются эйдосы и у каких их нет (поскольку и это положение вызывает многочисленные споры). Третья - та, какими именно являются эйдосы и каково их своеобразие. Четвертая - та, почему они выступают предметом сопричастности для вещей в нашем мире и каков способ этого участия». Рассматриваемый отрывок посвящен второй проблеме. С нее и начнем.
Чтобы понять логику Сократа, нужно понять, почему он для одних вещей (таких, как справедливость, красота и благо) уверенно утверждает существование идей, для других (человек, огонь, вода) в этом сомневается, а для третьих (волос, грязь) уверенно утверждает их «без-идейность».
СЭ подсказывает, что нужно иметь в виду два принципа: непринадлежность идей к миру чувственных вещей и их т. наз. «самопредицирование» (СП). Последнее означает, что эйдос сам обладает тем качеством, которым он через причастность наделяет вещи: прекрасное прекрасно, справедливость справедлива и т.д. Тогда логику Сократа можно представить так: это вопрос противоречия между непринадлежностью к чувственному миру и СП. Для первых СП никак не мешает видеть в них идеи, отличные от чувственных вещей. Для вторых же и третьих придание им соответствующих качеств понуждает видеть в них нечто чувственное. В самом деле, согласно принципу СП, человек вообще должен иметь свойство «быть человеком», огонь вообще должен жечь, а грязь - быть грязной, что едва ли можно понять не-чувственно. Это звучит правдоподобно в смысле реконструкции сократовой логики, но недостаточно глубоко для «на самом деле».
А вот как рассуждает Прокл. Это 20 стр. текста (с. 193-216, 815.5 - 838.2), поэтому - в кратком изложении с небольшими цитатами.
Но сначала важнейший принцип Прокловой (и вообще, неоплатонической) интерпретации теории идей, без которого не понять не только Прокла, но, как мне представляется, и того, как на самом деле обстоит дело с идеями: эйдосы образуют иерархию, в которой эйдосы более низкого уровня («чина») получают свою определенность через причастность к эйдосам высшего уровня. На вершине (отвлечемся пока от Единого - на вершине эйдетической иерархии) стоит «умная парадигма», пребывающая в неделимом Уме. Парадигма, букв. «образец», или Первообраз - понятие, почти тождественное по значению «эйдосу», но предполагающее определенное понимание «причастности»: низший эйдос или чувственная вещь есть образ (εικων) по отношению к Первообразу, подобный ему, но и в чем-то неподобный (к этой теме я вернусь, когда до нее дойдет Сократ). Поэтому вопрос о наличии у чего-то эйдоса требует для Прокла уточнения: эйдоса какого уровня?
Соответственно, исходный вопрос, поставленный Парменидом Сократу, он разбивает на 11 вопросов, спрашивая об эйдосах разных категорий сущностей, их частей и признаков. Поскольку за этой категоризацией стоит развитая неоплатоническая картина реальности, покамест остающаяся для меня вне рассмотрения, я по-своему структурирую его перечень, выделяя важные для меня различения:
(1) единое и отдельное - этой оппозиции в эйдетической картине соответствует вершина иерархии и родо-видовые эйдосы последующих (вниз) уровней;
(2) целое и части - решение сходное: у части нет нужды предполагать самостоятельного эйдоса, ее причина - в эйдосе целого. «Таким образом, безусловно, правильно было бы не говорить об умных причинах всех частей, входящих в состав целых, ибо никакой ум не будет делимым на части. Значит, необходимо считать, что целые в нем предшествуют частям, а неделимое идет впереди делимого, причем это касается и душевного, и физического, поскольку первая делимость на части свойственна душам, а вслед за ними - уже и природам. Следовательно, именно в их-то сфере располагаются логос и эйдос пальца и зуба, а также любые части вообще, в то время как их целостность изначально гипостазировалась в уме, та, которая содержит в себе множество в едином…» (826.9-18);
(3) сущностное и привходящее - есть ли эйдосы у привходящих признаков? Ответ интересный: «речь о привходящих признаках может идти в двух смыслах, ибо какие-то среди них доводят до совершенства и наполняют сущности, каковы, например, сходство, красота, здоровье или добродетель, а какие-то гипостазируются в сущностях, но не наполняют их и не способствуют их совершенству, скажем, белизна, чернота и все тому подобное» (826.30-35); первые обладают парадигматическими причинами, эйдосы же вторых «приходят изнутри, от природы», т.е. так же, как в случае частей;
(4) отдельный вопрос - об эйдосах индивидов, отдельных существ; Прокл решает его отрицательно, аргументируя это тем, что «все, гипостазирующееся вследствие неподвижной причины, будет по своей сущности неизменным» (причем именно как индивидуальное, не в родовых своих частях), что не соответствует очевидному факту нашей изменяемости. Интересно, но требует особого уяснения то, что Плотин занимал протвоположную позицию (Эн. V.7 специально посвящена этому вопросу) или, во всяком случае, высказывался неоднозначно;
(5) естественное и искусственное: есть ли эйдосы у искусственных вещей? В ответе на этот вопрос Прокл опирается на «Государство» (596b1и дал.), где сказано, что эйдос искусственного предмета создает бог (демиург) и этот эйдос, попадая в мысль человека, служит ему образцом, по подобию которого он делает вещь. Прокл оспаривает эту точку зрения: для него демиург создает природные вещи, они и имеют эйдосы, в соответствии с которыми живут и растут (здесь непонятно: а неживое, напр., камни?); искусственный же предмет жить и расти не может - след., не имеет «изначально существующей идеи, как и умной парадигмы собственной ипостаси» (828.19); впрочем, чуть позже опять вступает аксиологический мотив: «некоторые искусства возвышают душу и уподобляют ее уму, и для всех них мы будем предполагать наличие каких-то эйдосов, подобными которым они нас делают» (828.20-22).
(6) ну, и только упомяну, что Прокл ставит вопрос об эйдосе зла и отвечает на него в том смысле, что зло не обладает самостоятельной ипостасью и самостоятельной парадигмой, оно - кажимость, появившаяся как искажение блага при его нисхождении в чувственный мир; это - то вопрос, из которого выросли все теодицеи.
А как же все-таки насчет волоса и грязи? В заключение своего разбора этого места диалога Прокл специально возвращается к этой «дряни». Волос - это часть тела и, соответственно, определяется природой тела, а не отдельной идеей. Не имея умной парадигмы, он имеет причиной природный логос, поскольку природа «даровала волосы живым существам ради их блага» (832.2, 835.38 - 836.5). «Грязь же - это смесь двух неопределенных стихий, никак не связанная с физическим логосом», поскольку он возникает как побочное следствие нашей деятельности, приводящей к случайному переплетению разных стихий; если же она является «продуктом ремесленной деятельности, значит ее эйдос располагается в мысли ремесленника» (832.5, 836.8-10). Дальше Прокл рассматривает и такую возможность: демоны, принимающие грязь и нечистоты в дар от колдунов, вероятно содержат в себе их эйдосы…