ОТЕЦ 441: 1956 (5)
1956 год. Лето. Мы с мамой и сестрой в Риге у дяди Вади, который там служит. Мне 15. Сохранилась часть нашей переписки (увы, мои письма целиком, а папино одно и то без конца), где я, наряду с новостями быта, рассказываю о том, что услышал по не заглушаемому в Риге Би-би-си (а это лето польских и венгерских волнений), спрашиваю, чему верить, вражескому голосу или советским газетам, и получаю разъяснения в духе осторожной сдержанности в суждениях.
Но главное событие этого лета - мамина душевная болезнь. Сначала странности в поведении, потом все больше агрессии... Отец приехал и забрал меня и маму в Москву. Началась другая жизнь, особенно для отца.
Но я не воспоминания пишу, а разбираю отцовский архив. В архиве сохранилась толстенная папка - записи его наблюдений за мамиными состояниями. Ежедневно, с датами и временем суток. Очень подробно - как выглядела, что делала и говорила. С февраля 1957 по декабрь 1965. Плюс еще отдельные листочки.
Вот как выглядят эта папка и эти записи:
Позднее, он говорил мне, что думал, это заинтересует лечивших маму врачей - нимало не заинтересовало. В период особенно сильного обострения (параноидный синдром - бред, буйная агрессия) ее положили в больницу и "привели в чувство" инсулиновым шоком. Или два раза клали, не помню уже. Но точно помню, что один раз по вызову приехали санитары такого бандитского вида, что отец не отдал...
Мама прожила еще долго, много дольше отца. И последние годы, благодаря галоперидолу, а, может быть, и возрастным изменениям была уже не опасна для окружающих и самой себя, хотя и жила в мире сильно деформированном бредовыми идеями...
Но главное событие этого лета - мамина душевная болезнь. Сначала странности в поведении, потом все больше агрессии... Отец приехал и забрал меня и маму в Москву. Началась другая жизнь, особенно для отца.
Но я не воспоминания пишу, а разбираю отцовский архив. В архиве сохранилась толстенная папка - записи его наблюдений за мамиными состояниями. Ежедневно, с датами и временем суток. Очень подробно - как выглядела, что делала и говорила. С февраля 1957 по декабрь 1965. Плюс еще отдельные листочки.
Вот как выглядят эта папка и эти записи:
Позднее, он говорил мне, что думал, это заинтересует лечивших маму врачей - нимало не заинтересовало. В период особенно сильного обострения (параноидный синдром - бред, буйная агрессия) ее положили в больницу и "привели в чувство" инсулиновым шоком. Или два раза клали, не помню уже. Но точно помню, что один раз по вызову приехали санитары такого бандитского вида, что отец не отдал...
Мама прожила еще долго, много дольше отца. И последние годы, благодаря галоперидолу, а, может быть, и возрастным изменениям была уже не опасна для окружающих и самой себя, хотя и жила в мире сильно деформированном бредовыми идеями...