ОТЕЦ 245: 1944 (123)
Сизые сумерки.
У базара. Два пьяных бережно поддерживают друг друга, один в пилотке, другой в танковом шлеме.
Сняли с огородов урожай. Жить стало легче. Ребятишки играют в войну, обстреливают друг друга картошкой.
Двое милиционеров ведут двух женщин. Одна из них в такой обуви, что и при желании не смогла бы убежать, даже если бы передвигала ногами в 10 раз быстрее (она их еле волочит). Тряпки на ногах подметают с асфальта пыль. Она путается в них.
В углу дремлет уборщица. За дверью стоят, одна на другой, три табуретки. Они завешаны серой марлей и образуют ее шкаф. Она дремлет сидя, положив голову в этот "шкаф".
"Постановление" звучит по-татарски внушительно, строго, даже как-то зловеще: "Карары".
Лицом к окну стоит мешковатая фигура в гимнастерке и громко сипит. Она борется со сном и, когда побеждает сон, сип переходит в натуральный храп. У мужчины восточное лицо с огромным сжатым в переносице носом (вот причина сипа-храпа), глаза на выкате и небритая щетина.