(no subject)
Критика двух моих последних постов - этого и этого - дает мне возможность вбить два гвоздя по шляпку.
Первое. Главное, ради чего я сослался на лекцию о "сирийских визионерах" - это красивая мысль Иосифа Хаззайя, что Бог участвует в делах сотворенного Им мира преимущественно через человека, через его сознание (Иосиф делает исключение для библейских чудес и землетрясений). Мне возразил alexandrg, что "у христианского Бога сфера действий все-таки пошире", а через эту формулировку, мол, "проглядывает то ли манихейство, то ли гностицизм". Но, возражаю я, ведь не отрицается Божественное всемогущество, а лишь констатируется преимущественный вектор провиденциального участия. И это вполне соответствует опыту современного человека, если только он не из числа тех, у кого мироточит что ни попадя... Мне эта мысль близка. Главное - то, что она правильно ориентирует в сторону подлинно важного: заботы о том, что от нас зависит.
Второе. pavel_g_m укорил меня за поддержку будто бы психологизма, неразличения души и духа, некорректной апелляции к сознанию. На это я вот что сказал и повторю. Я не знаю, что такое сознание, для меня это - область неясного и нерешенного, к которой только подступаются с разных сторон в попытках построения новой антропологии, которая учла бы и опыт древних подвижников, и знания современного человека.
А пока что можно сказать так: Божественное является мне всегда и исключительно через моё - мои мысли, чувства, тело. Когда-то оно, как сообщает нам Библия, являелось и через явления окружающего нас мира (библейские чудеса). Это всё - материал, из которого божественной энергией лепится теофания. Ту границу, действительно важнейшую, о которой пишет ап. Павел - между душой и духом - нельзя провести "морфологически", по материалу. Нет никакого духовного опыта, который бы становился нашим не через наши мысль, чувства, ощущения. Эта граница (я сослался на Ницше) - в том, видит ли человек центром себя, руководимый своими страстями, своей "коммунальной и аутистической помойкой" - или нацелен на прорыв к тому, что выше него. Отцы-подвижники для освобождения от страстей рекомендовали аскетические практики, нам бы для начала овладеть навыками рефлексии в отношении своих действий и своего мышления.
Не вижу оснований пренебрегать и антропологическими открытиями психоанализа, особенно такого, как юнгианский, ориентированный на "объективное".
Первое. Главное, ради чего я сослался на лекцию о "сирийских визионерах" - это красивая мысль Иосифа Хаззайя, что Бог участвует в делах сотворенного Им мира преимущественно через человека, через его сознание (Иосиф делает исключение для библейских чудес и землетрясений). Мне возразил alexandrg, что "у христианского Бога сфера действий все-таки пошире", а через эту формулировку, мол, "проглядывает то ли манихейство, то ли гностицизм". Но, возражаю я, ведь не отрицается Божественное всемогущество, а лишь констатируется преимущественный вектор провиденциального участия. И это вполне соответствует опыту современного человека, если только он не из числа тех, у кого мироточит что ни попадя... Мне эта мысль близка. Главное - то, что она правильно ориентирует в сторону подлинно важного: заботы о том, что от нас зависит.
Второе. pavel_g_m укорил меня за поддержку будто бы психологизма, неразличения души и духа, некорректной апелляции к сознанию. На это я вот что сказал и повторю. Я не знаю, что такое сознание, для меня это - область неясного и нерешенного, к которой только подступаются с разных сторон в попытках построения новой антропологии, которая учла бы и опыт древних подвижников, и знания современного человека.
А пока что можно сказать так: Божественное является мне всегда и исключительно через моё - мои мысли, чувства, тело. Когда-то оно, как сообщает нам Библия, являелось и через явления окружающего нас мира (библейские чудеса). Это всё - материал, из которого божественной энергией лепится теофания. Ту границу, действительно важнейшую, о которой пишет ап. Павел - между душой и духом - нельзя провести "морфологически", по материалу. Нет никакого духовного опыта, который бы становился нашим не через наши мысль, чувства, ощущения. Эта граница (я сослался на Ницше) - в том, видит ли человек центром себя, руководимый своими страстями, своей "коммунальной и аутистической помойкой" - или нацелен на прорыв к тому, что выше него. Отцы-подвижники для освобождения от страстей рекомендовали аскетические практики, нам бы для начала овладеть навыками рефлексии в отношении своих действий и своего мышления.
Не вижу оснований пренебрегать и антропологическими открытиями психоанализа, особенно такого, как юнгианский, ориентированный на "объективное".