(no subject)
Читаем по вечерам в гостиницах Чехова. Про "Жену" и "Супругу" я уже писал. Потом было "Убийство", "православный детектив", замешанный на религиозной тоске и бытовой грязи (не по-розановски "на грязи, нежности и грусти"). Потом несколько "мопассановская" "Ариадна". Ну, "Дом с мезонином" все помнят ("Мисюсь, где ты").
И вот сегодня четвертый уже вечер "Моей жизни". Медленно цедится рассказ, такое впечатление, что Чехов как бы вслушивается в мелодию жизни героя, как она должна разворачиваться и осторожно, подбирая звуки-слова, ее записывает.
И мне все слышится, что вся эта жизнь, ее безобразия и мечты, обречены, что не могло не быть Революции, сколько бы новых и больших безобразий она ни принесла.
Вот кто у нас "зеркало революции".
И вот сегодня четвертый уже вечер "Моей жизни". Медленно цедится рассказ, такое впечатление, что Чехов как бы вслушивается в мелодию жизни героя, как она должна разворачиваться и осторожно, подбирая звуки-слова, ее записывает.
И мне все слышится, что вся эта жизнь, ее безобразия и мечты, обречены, что не могло не быть Революции, сколько бы новых и больших безобразий она ни принесла.
Вот кто у нас "зеркало революции".