Рефлексия в ММК 3. О.И.Генисаретский. Проблема социальной структуры 1.
Перехожу к следующему социологическому докладу Генисаретского - там же, в Коктебеле, на том же майском симпозиуме 1970 г. Похоже, что ОГ и ссылается здесь на тот доклад. Очень не хватает контрольных выстрелов от kaktus77 J.
Генисаретский. Я буду касаться одной большой и, как вы потом поймете, достаточно невыясненной проблемы, а именно проблемы социальной структуры. Я буду пользоваться, во-первых, материалами исследований, которые были предприняты семинаром под названием «Культура и социальная методология», и во-вторых, результатами ряда обсуждений, моих и Г.Е.Беляевой.
[[Немного пополню эту информацию об исторических обстоятельствах. Упомянутый семинар, был организован ОГ при месте его работы, Институте международного рабочего движения, в 1966 году и просуществовал сначала там, а потом, со сменой места работы ОГ, в другом учреждении, с не менее советским названием ЦНИПИАСС (Центральный научно-исследовательский и проектный институт автоматических систем в строительстве) до середины 1970-х]].
Преамбула, которая объясняет выбор именно этой проблемы и повышенное внимание к ней
Я вчера уже мельком, при обсуждении работы, прочитанной в Томске, касался такого исторического обстоятельства, как явление неформализуемости деятельности вокруг нас. Оно очень характерным образом проявляется в задачах управления, которые время от времени с большей или меньшей силой возникают в нашем обществе.
По самому смыслу понятия управления, каждая такая задача предполагает, с одной стороны, наличие некоего самодеятельного естественно протекающего процесса, а с другой - ряд управляющих и организационных воздействий на этот процесс, и только при известном сочетании того и другого начала имеет смысл говорить об управлении. Во всяком случае, если этого самодеятельного, естественного процесса не существует и если он никак не схвачен и не учтен при постановке проблемы управления, то проблема управления вырождается в проблему организации и, вместо создания системы управления, осуществляется та деятельность, которая сначала по православной, а потом по социалистической традиции называется строительством.
Строительство - это не что иное, как конструирование организации. Эта точка зрения отличается от управления как раз тем, что она отправляется от пассивного, в себе расчлененного, фиксированного материала и строит из этого материал. За материалом процесса не предполагается.
Многие неудачи, связанные с постановкой и решением проблемы управления, можно объяснить, в частности, тем, что деятельность, социальная деятельность в частности, которой следует управлять при решении социологических задач, не поддается формализации.
Здесь я имею в виду, прежде всего, то историческое обстоятельство, что в нашей интеллектуальной традиции, предыстории местной, российской, начисто отсутствует такое явление, как институциональное социальное сознание, и преимущественно развито, более того, гипертрофировано организационное социальное сознание.
[[Обычно в методологических текстах (в частности, в текстах ГП) управление как воздействие управляющей (искусственной) деятельности на деятельность управляемую (естественную по отношению к первой) противопоставляется руководству. ОГ по смыслу говорит точно о том же, но в оппозиции к организации, поскольку тема доклада - социальные структуры. Утверждается, что для России, как православной империи, так и социалистического СССР характерна отсутствие социальных институтов как форм общественного управления (и сознания их необходимости) при развитости форм социальной организации (иначе: руководства, администрирования)]].
Чтобы проиллюстрировать это примером, я вам напомню полемику, которая разворачивалась в начале века между социал-демократическим и либеральным крыльями революционного движения вокруг вопроса о политической деятельности. Пример этот показателен в том отношении, что там была в последний раз на нашей арене разыграна традиционная альтернатива: политическая организация, организационно-политическая теория социал-демократии, с одной стороны, и исключительно нравственная, философско-нравственная позиция либерализма, с другой стороны.
Собственно, никакой полемики и борьбы в этом смысле не было, ибо эти позиции были разными по категориальному и теоретическому строю. Организационная точка зрения - сугубо социологическая, а нравственная точка зрения - она уже не социологическая, она уже апеллирует к человеку не как существу социальному, организованному и связанному социальными системами, а как субъекту, и тем самым, вообще говори, она выходит за рамки социологической точки зрения.
Никакой предметной альтернативы между ними не было, только историческая.
Вот примерно в таком же положении находится и обсуждение социологической проблематики сейчас у нас. А именно: в силу традиции организационного социологического мышления и технического воображения хорошо понимаются и усваиваются задачи организационного типа. Этому еще способствует обращение к системному подходу, который по происхождению своему либо естественнонаучен, либо техничен. Примеры и модели часто экспортируются оттуда, и вот создается легкость в восприятии чисто организационных проблем, т.е. всякие исторические макроструктуры мыслятся как организмы, машины и пр.
С другой стороны, этому противостоит некий аналог либерального сознания, который часто сейчас идентифицируется не с либерализмом, а с мифом о когда-то существовавшей русской интеллигенции. Противопоставление это - такого же рода: диалога здесь никакого не было, да он и невозможен, ибо организационной социологии здесь не противостоит никакая другая социология, а действие и поведение не рассматриваются как социальное действие.
[[Это всё актуально и сейчас. Власть может только администрировать и организовывать - не учитывая естественные процессы в жизни подведомственного населения, а оппозиция вообще не мыслит в социально-конструктивных формах]].
Я говорю об этом потому, что из полноты социологической проблематики, которую можно конструировать методологически, такая ситуация выделяет одну существенную проблему, а именно проблему социального поведения и действия, проблему социального института и проблему общности. Я их сейчас объединяю в один куст и применяю здесь термин «проблема» не в смысле методологии, а в смысле, пожалуй, социальной проблемы, чего-то относящегося к социологии знания. Это тот смысловой полюс социологии, который у нас наиболее недоразвит и мышление в котором слабо нормировано.
Может быть, это обстоятельство и заставляет меня настаивать на этом комплексе общности, институции и поведения как на таком смысловом поле, которое прежде всего и нуждается в разработке. Я вполне готов согласиться на то, что этот мой нажим ситуационен, хотя этот полюс нуждается в проработке ничуть не меньше, чем все другие, уже чисто с методологической точки зрения.
Поэтому сегодня я не буду касаться методологической дедукции проблемы социальной структуры в отнесении к зафиксированной системе категорий, а с самого начала начну с ориентации на смысловое поле и буду описывать проблему социальной структуры прежде всего в отнесении к этому, пока для нас недоступному, социологическому мышлению.
[[Эта нацеленность на поиск способов и средств «социологического мышления» была и в предыдущем докладе, ее специально отметил ГП]].
При обсуждении проблемы социальной структуры я исхожу из такого понимания предмета социологии, которую иллюстрирует следующая схема. На ней изображены три основные предельные структуры, о которых у меня будет идти речь и которые в качестве категорий считаются уже выделенными: категории культуры, деятельности и того, что можно было бы назвать человеком. Здесь это обозначено буквой А, и речь будет идти дальше о предмете антропологии.
[[Схемы в тексте нету, рисовать ее мне неохота, да и исказить боюсь, но общий ее характер ясен: блок-схема, три блока: «культура», «деятельность», «человек». Будут обсуждаться взаимоотношения между ними. Откуда эти «предельные структуры», используемые в качестве категорий социологического мышления берутся, тоже обсуждалось в предыдущем докладе]].
Все структуры, которые подлежат изучению, рассматриваются таким образом, что, с одной стороны, они, будучи структурами, принадлежат культуре в качестве элемента, т.е. все общественные структуры суть элементы культуры. А с другой стороны, в силу того, что они выполняются непременно в том числе и на человеческом материале, рассматривается второй, параллельный блок антропологии, со своей структурой. А взаимоотношение между какой-то культурной структурой и соответствующей антропологической структурой рассматривается в связи со структурами деятельности.
[[О чем речь? «Все общественные структуры суть элементы культуры» - потому что они нормированы, реализуют какие-то культурные нормы. Но реализуют «непременно в том числе и на человеческом материале», т.е., хотя в социальной структуре обычно присутствуют не только люди, но без людей она (например, завод, школа и т.п.) обойтись не может. Отсюда для полноты описания нужен «антропологический» блок - со своей структурой, не совпадающей с той, что задана культурой (например, не предусмотренные культурными нормами прогулы, взятки или неформальные отношения между сотрудниками). И как-то отдельно нужно учесть структуры деятельности (не понимаю пока, почему деятельность нужно рассматривать отдельно от культуры; разве она не нормирована культурой?]].
Я буду говорить исключительно об одном таком классе структур, а именно о социальной структуре. Она такая же, как и все, и к ней применимы те же самые суждения. Социальная структура - один из элементов культуры. И она же может быть рассмотрена в отношении человеческого материала, и тогда речь пойдет о предмете социальной антропологии, где человек изучается в качестве участника социальной структуры. И это взаимодействие предметов, когда исследуются социальная структура и человек в качестве социально-антропологического существа, берется в контексте категории деятельности.
Я буду рассматривать следующие основные противопоставления, которые участвуют в смыслообразовании.
Первое противопоставление, которое нам понадобится, это противопоставление деятельности и культуры. Оно здесь уже изображено. С точки зрения противопоставления деятельности и культуры социальная структура рассматривается как некое значение, или образец, принадлежащий культуре. И этому представлению социальной культуры в качестве образца соответствует нормативный анализ социальной структуры, т.е. ее системы как структуры норм.
[[Вот этого-то я и не понимаю. В схеме воспроизводства деятельности «образец» - разновидность культурной нормы, реализуемой в деятельности. Посмотрим, как отнесется ГП к этому противопоставлению]].
Второе противопоставление, которое нам понадобится, - это противопоставление деятельности и носителя или исполнителя деятельности. При этом в качестве носителя деятельности могут рассматриваться социальные системы и единицы любого рода, в том числе, если их спроецировать на человека, это могут быть как человеческие индивиды, так и коллективы человеческих индивидов. Собственно, социальная структура с этой точки зрения есть то, что структурирует эту человеческую общность, входящую в культуру, в социальную систему. И этому взгляду на социальную структуру соответствует анализ с точки зрения общности.
Третье противопоставление - противопоставление деятельного общественного бытия и недеятельного общественного бытия, и бытия человека, в частности. Оно нужно для того, чтобы разграничить рассмотрение деятельности, с одной стороны, и поведения и мышления - с другой. Этому третьему противопоставлению соответствует, в частности, тот ориентационный анализ, о котором я говорил в своем первом докладе.
-- Какой анализ?
Генисаретский. Ориентационный.
[[Вот это очень важно, поскольку затрагивает само существо деятельностного подхода. В рамках этого подхода всё, с чем мы имеем дело, рассматривается с точки зрения деятельности, как ее элементы, организованности. ГП даже позволял себе такие эпатирующие утверждения, что не существует ничего, кроме деятельности. Разумеется, это нельзя понимать буквально, а только лишь в том смысле, что все, что делается объектом познания или оперирования нужно рассматривать с точки зрения деятельности и «в ее рамках». ОГ противопоставляется здесь именно этому взгляду, вводя в рассмотрение недеятельное бытие, в которое он включает мышление и поведение.
Что касается «ориентационного анализа», то, вероятно, имеются в виду высказанное в предыдущем докладе требование социологически мыслить, ориентируясь на феноменологическую категорию общности. Забегая вперед, скажу, что понятию «ориентации» много внимания ОГ уделяет в позднейшем докладе, «ВременнАя направленность действия». Доберемся и до него]].
Четвертое противопоставление - противопоставление деятельности и, условно, мира (чему соответствует ситуационный анализ).
И пятый момент, я его формулирую не в виде противопоставления, - это принцип предметного рассмотрения социальной структуры, при котором она сама рассматривается как некая модель мира или форма знания, как предмет в нашем методологическом смысле, когда можно говорить о предметном содержании этой социальной структуры. Если здесь нужно было бы формулировать противопоставление, то это было бы противопоставление предмета и объекта.
[[Как я понимаю, здесь для ОГ важно, что мы представляем социальную структуру не только категориально (см. выше), но и предметно, т.е., в соответствии с принципом «двойного знания», как отнесенную к объекту-миру, как знание о нем. При этом, опять-таки если я правильно его понял, то утверждается что-то вроде гомеомерности («подобочастности») социальной материи]].
Вот все основные противопоставления, которые понадобятся нам для разговора.
Генисаретский. Я буду касаться одной большой и, как вы потом поймете, достаточно невыясненной проблемы, а именно проблемы социальной структуры. Я буду пользоваться, во-первых, материалами исследований, которые были предприняты семинаром под названием «Культура и социальная методология», и во-вторых, результатами ряда обсуждений, моих и Г.Е.Беляевой.
[[Немного пополню эту информацию об исторических обстоятельствах. Упомянутый семинар, был организован ОГ при месте его работы, Институте международного рабочего движения, в 1966 году и просуществовал сначала там, а потом, со сменой места работы ОГ, в другом учреждении, с не менее советским названием ЦНИПИАСС (Центральный научно-исследовательский и проектный институт автоматических систем в строительстве) до середины 1970-х]].
Преамбула, которая объясняет выбор именно этой проблемы и повышенное внимание к ней
Я вчера уже мельком, при обсуждении работы, прочитанной в Томске, касался такого исторического обстоятельства, как явление неформализуемости деятельности вокруг нас. Оно очень характерным образом проявляется в задачах управления, которые время от времени с большей или меньшей силой возникают в нашем обществе.
По самому смыслу понятия управления, каждая такая задача предполагает, с одной стороны, наличие некоего самодеятельного естественно протекающего процесса, а с другой - ряд управляющих и организационных воздействий на этот процесс, и только при известном сочетании того и другого начала имеет смысл говорить об управлении. Во всяком случае, если этого самодеятельного, естественного процесса не существует и если он никак не схвачен и не учтен при постановке проблемы управления, то проблема управления вырождается в проблему организации и, вместо создания системы управления, осуществляется та деятельность, которая сначала по православной, а потом по социалистической традиции называется строительством.
Строительство - это не что иное, как конструирование организации. Эта точка зрения отличается от управления как раз тем, что она отправляется от пассивного, в себе расчлененного, фиксированного материала и строит из этого материал. За материалом процесса не предполагается.
Многие неудачи, связанные с постановкой и решением проблемы управления, можно объяснить, в частности, тем, что деятельность, социальная деятельность в частности, которой следует управлять при решении социологических задач, не поддается формализации.
Здесь я имею в виду, прежде всего, то историческое обстоятельство, что в нашей интеллектуальной традиции, предыстории местной, российской, начисто отсутствует такое явление, как институциональное социальное сознание, и преимущественно развито, более того, гипертрофировано организационное социальное сознание.
[[Обычно в методологических текстах (в частности, в текстах ГП) управление как воздействие управляющей (искусственной) деятельности на деятельность управляемую (естественную по отношению к первой) противопоставляется руководству. ОГ по смыслу говорит точно о том же, но в оппозиции к организации, поскольку тема доклада - социальные структуры. Утверждается, что для России, как православной империи, так и социалистического СССР характерна отсутствие социальных институтов как форм общественного управления (и сознания их необходимости) при развитости форм социальной организации (иначе: руководства, администрирования)]].
Чтобы проиллюстрировать это примером, я вам напомню полемику, которая разворачивалась в начале века между социал-демократическим и либеральным крыльями революционного движения вокруг вопроса о политической деятельности. Пример этот показателен в том отношении, что там была в последний раз на нашей арене разыграна традиционная альтернатива: политическая организация, организационно-политическая теория социал-демократии, с одной стороны, и исключительно нравственная, философско-нравственная позиция либерализма, с другой стороны.
Собственно, никакой полемики и борьбы в этом смысле не было, ибо эти позиции были разными по категориальному и теоретическому строю. Организационная точка зрения - сугубо социологическая, а нравственная точка зрения - она уже не социологическая, она уже апеллирует к человеку не как существу социальному, организованному и связанному социальными системами, а как субъекту, и тем самым, вообще говори, она выходит за рамки социологической точки зрения.
Никакой предметной альтернативы между ними не было, только историческая.
Вот примерно в таком же положении находится и обсуждение социологической проблематики сейчас у нас. А именно: в силу традиции организационного социологического мышления и технического воображения хорошо понимаются и усваиваются задачи организационного типа. Этому еще способствует обращение к системному подходу, который по происхождению своему либо естественнонаучен, либо техничен. Примеры и модели часто экспортируются оттуда, и вот создается легкость в восприятии чисто организационных проблем, т.е. всякие исторические макроструктуры мыслятся как организмы, машины и пр.
С другой стороны, этому противостоит некий аналог либерального сознания, который часто сейчас идентифицируется не с либерализмом, а с мифом о когда-то существовавшей русской интеллигенции. Противопоставление это - такого же рода: диалога здесь никакого не было, да он и невозможен, ибо организационной социологии здесь не противостоит никакая другая социология, а действие и поведение не рассматриваются как социальное действие.
[[Это всё актуально и сейчас. Власть может только администрировать и организовывать - не учитывая естественные процессы в жизни подведомственного населения, а оппозиция вообще не мыслит в социально-конструктивных формах]].
Я говорю об этом потому, что из полноты социологической проблематики, которую можно конструировать методологически, такая ситуация выделяет одну существенную проблему, а именно проблему социального поведения и действия, проблему социального института и проблему общности. Я их сейчас объединяю в один куст и применяю здесь термин «проблема» не в смысле методологии, а в смысле, пожалуй, социальной проблемы, чего-то относящегося к социологии знания. Это тот смысловой полюс социологии, который у нас наиболее недоразвит и мышление в котором слабо нормировано.
Может быть, это обстоятельство и заставляет меня настаивать на этом комплексе общности, институции и поведения как на таком смысловом поле, которое прежде всего и нуждается в разработке. Я вполне готов согласиться на то, что этот мой нажим ситуационен, хотя этот полюс нуждается в проработке ничуть не меньше, чем все другие, уже чисто с методологической точки зрения.
Поэтому сегодня я не буду касаться методологической дедукции проблемы социальной структуры в отнесении к зафиксированной системе категорий, а с самого начала начну с ориентации на смысловое поле и буду описывать проблему социальной структуры прежде всего в отнесении к этому, пока для нас недоступному, социологическому мышлению.
[[Эта нацеленность на поиск способов и средств «социологического мышления» была и в предыдущем докладе, ее специально отметил ГП]].
При обсуждении проблемы социальной структуры я исхожу из такого понимания предмета социологии, которую иллюстрирует следующая схема. На ней изображены три основные предельные структуры, о которых у меня будет идти речь и которые в качестве категорий считаются уже выделенными: категории культуры, деятельности и того, что можно было бы назвать человеком. Здесь это обозначено буквой А, и речь будет идти дальше о предмете антропологии.
[[Схемы в тексте нету, рисовать ее мне неохота, да и исказить боюсь, но общий ее характер ясен: блок-схема, три блока: «культура», «деятельность», «человек». Будут обсуждаться взаимоотношения между ними. Откуда эти «предельные структуры», используемые в качестве категорий социологического мышления берутся, тоже обсуждалось в предыдущем докладе]].
Все структуры, которые подлежат изучению, рассматриваются таким образом, что, с одной стороны, они, будучи структурами, принадлежат культуре в качестве элемента, т.е. все общественные структуры суть элементы культуры. А с другой стороны, в силу того, что они выполняются непременно в том числе и на человеческом материале, рассматривается второй, параллельный блок антропологии, со своей структурой. А взаимоотношение между какой-то культурной структурой и соответствующей антропологической структурой рассматривается в связи со структурами деятельности.
[[О чем речь? «Все общественные структуры суть элементы культуры» - потому что они нормированы, реализуют какие-то культурные нормы. Но реализуют «непременно в том числе и на человеческом материале», т.е., хотя в социальной структуре обычно присутствуют не только люди, но без людей она (например, завод, школа и т.п.) обойтись не может. Отсюда для полноты описания нужен «антропологический» блок - со своей структурой, не совпадающей с той, что задана культурой (например, не предусмотренные культурными нормами прогулы, взятки или неформальные отношения между сотрудниками). И как-то отдельно нужно учесть структуры деятельности (не понимаю пока, почему деятельность нужно рассматривать отдельно от культуры; разве она не нормирована культурой?]].
Я буду говорить исключительно об одном таком классе структур, а именно о социальной структуре. Она такая же, как и все, и к ней применимы те же самые суждения. Социальная структура - один из элементов культуры. И она же может быть рассмотрена в отношении человеческого материала, и тогда речь пойдет о предмете социальной антропологии, где человек изучается в качестве участника социальной структуры. И это взаимодействие предметов, когда исследуются социальная структура и человек в качестве социально-антропологического существа, берется в контексте категории деятельности.
Я буду рассматривать следующие основные противопоставления, которые участвуют в смыслообразовании.
Первое противопоставление, которое нам понадобится, это противопоставление деятельности и культуры. Оно здесь уже изображено. С точки зрения противопоставления деятельности и культуры социальная структура рассматривается как некое значение, или образец, принадлежащий культуре. И этому представлению социальной культуры в качестве образца соответствует нормативный анализ социальной структуры, т.е. ее системы как структуры норм.
[[Вот этого-то я и не понимаю. В схеме воспроизводства деятельности «образец» - разновидность культурной нормы, реализуемой в деятельности. Посмотрим, как отнесется ГП к этому противопоставлению]].
Второе противопоставление, которое нам понадобится, - это противопоставление деятельности и носителя или исполнителя деятельности. При этом в качестве носителя деятельности могут рассматриваться социальные системы и единицы любого рода, в том числе, если их спроецировать на человека, это могут быть как человеческие индивиды, так и коллективы человеческих индивидов. Собственно, социальная структура с этой точки зрения есть то, что структурирует эту человеческую общность, входящую в культуру, в социальную систему. И этому взгляду на социальную структуру соответствует анализ с точки зрения общности.
Третье противопоставление - противопоставление деятельного общественного бытия и недеятельного общественного бытия, и бытия человека, в частности. Оно нужно для того, чтобы разграничить рассмотрение деятельности, с одной стороны, и поведения и мышления - с другой. Этому третьему противопоставлению соответствует, в частности, тот ориентационный анализ, о котором я говорил в своем первом докладе.
-- Какой анализ?
Генисаретский. Ориентационный.
[[Вот это очень важно, поскольку затрагивает само существо деятельностного подхода. В рамках этого подхода всё, с чем мы имеем дело, рассматривается с точки зрения деятельности, как ее элементы, организованности. ГП даже позволял себе такие эпатирующие утверждения, что не существует ничего, кроме деятельности. Разумеется, это нельзя понимать буквально, а только лишь в том смысле, что все, что делается объектом познания или оперирования нужно рассматривать с точки зрения деятельности и «в ее рамках». ОГ противопоставляется здесь именно этому взгляду, вводя в рассмотрение недеятельное бытие, в которое он включает мышление и поведение.
Что касается «ориентационного анализа», то, вероятно, имеются в виду высказанное в предыдущем докладе требование социологически мыслить, ориентируясь на феноменологическую категорию общности. Забегая вперед, скажу, что понятию «ориентации» много внимания ОГ уделяет в позднейшем докладе, «ВременнАя направленность действия». Доберемся и до него]].
Четвертое противопоставление - противопоставление деятельности и, условно, мира (чему соответствует ситуационный анализ).
И пятый момент, я его формулирую не в виде противопоставления, - это принцип предметного рассмотрения социальной структуры, при котором она сама рассматривается как некая модель мира или форма знания, как предмет в нашем методологическом смысле, когда можно говорить о предметном содержании этой социальной структуры. Если здесь нужно было бы формулировать противопоставление, то это было бы противопоставление предмета и объекта.
[[Как я понимаю, здесь для ОГ важно, что мы представляем социальную структуру не только категориально (см. выше), но и предметно, т.е., в соответствии с принципом «двойного знания», как отнесенную к объекту-миру, как знание о нем. При этом, опять-таки если я правильно его понял, то утверждается что-то вроде гомеомерности («подобочастности») социальной материи]].
Вот все основные противопоставления, которые понадобятся нам для разговора.