Другая крестьянка из деревни Петраково. Беседа вторая.
Как после войны деревня жила - все работали, а работали зазря. Платить нечем было.
Зерна никакого не осталось, на посев ничего не осталось. В 1943-м году начали, вроде бы ещё война не кончилась, а приехали из эвакуации когда, и начали... Ну, у нас начальство было ведь... посеять чтобы - начали было лопатами копать. Лопатами невыгодно и трудно очень, впрягались в плуг: девчонки - все, кто мог, кто хотел. Конечно, пожилые не впрягались, а молодёжь... Чего-то напахали там, а сеять-то нечем было! И мы ходили в Уваровку за зерном пешком.*(Около 30-ти километров) Там нам давали зерно - бери сколько хочешь. А сюда приходили, тётка Маня у нас принимала. Она кладовщик была, мы ей сдавали всё. Она записывала сколько мы принесли.
Кладовая была, во-первых, на дороге как в Семейниках, за бабой Лушей, тут были два склада, на одной стороне и на другой. Потом, тут амбары чьи-то были где-то здесь. В чей-то амбар ссыпали. Помню, что на этой стороне.
[Пахали]. На быках - это уже пахали потом, а сначала так [на себе] таскали, пробовали.
В своих огородах [сажали] кто возможность, имел и сеяли: овёс, и пшеницу сеяли, ячмень... В основном ячмень, конечно, сеяли. Кур кормить нечем было, и вот сеяли ячмень. Ну а картошку-то сажали в каждый сантиметр, перекапывали. В огородах сажали капусту, свёклу, всё сажали, огурцы, конечно, лук. Всё как сейчас, так и тогда сажали. Огород был за домом, вот как сейчас. Только дальше был огород, земли больше было. Сначала у нас было, помню, 50 соток. Не помню, в каком году нам урезали. Вот у нас овин был тогда... да я и сама-то этот овин не помню, по разговору... на уровне... там лесочек-то, где Дима шалаш строил. Так вот, напротив этого лесочка овин был, вот до него у нас участок был.**(около 220 м. в длину) Потом урезали, до дороги стал.***(около 140 м. в длину) Потом и это урезали, до сараев стал. Вот так всё отрезали, отрезали, а потом уж сделали 25 и 15, кто не работал.
Мама работала в колхозе всё время. Но в 1945-м году ушла Таня-техничка уборщица из школы. Она уехала в Уваровку куда-то. А я стала техничкой.****(т.е. уборщицей) И я в школе была техничкой 1945-1946-й год, в школу ходила в Дор и убиралась тут. А потом Лёня женился, Галя пришла к нам, Галя вроде тут техничкой стала. Нет, мама ещё была техничкой, потому что мы до сего времени всё вспоминаем. К… не дала маме полгода отработать ещё. Уволила, и всё: «Хватит, отдыхай». Как раз маме полгода надо было, чтобы стаж был на пенсию. Поставила Анну Т...: «Она молодая, пусть и работает». Мама ей говорит: «К…, мне немного надо, полгода только отработать». «Ничего, отдыхай». И вот мы её вспоминаем добрым словом до сего времени. Полгода не дала отработать. Так бы 30 рублей пенсия была бы, а у мамы полгода не хватило... 20 пенсия. Ну вот так, в колхоз ходили всё равно работать, техничка ты, не техничка, а в колхоз всё равно шли.
Отца нашего в 1942-м году его на фронт взяли. Он пропал без вести. Погиб где-то в Смоленской области, здесь около Вязьмы. Сначала он работал на дороге, делали дорогу от Поречья до Уваровки. Дядя Петя К… с ним вместе, как-то они дружили, общались вместе, вроде свои люди. Мы с мамой даже два раза ходили, мама потом ещё ходила, а я с мамой [только] два раза ходила - еду носили. Наварим что могли: картошки, хлеба напечём. Хлеб-то плохой уже был у нас... как-то так вот... молока... Носили есть им туда. Он был ещё под Синичиным здесь, поближе. Потом уже мама ходила к Уваровке. А потом его на фронт отправили, он и пропал. Не в ополчение, в ополчение-то раньше отправляли, там молодёжь шла. Ополчение - это к Ельне туда вроде бы. А тут бои всё стояли, где Гагарин тут, Вязьма, тут бои всё были, тут большие бои были. И, значит, как их с дороги расформировали, кто больной - отправляли на фронт, а которые поздоровее - делали дорогу дальше, в каких-то местах. На Мокрое, в Суконниково делали дорогу. Дорогу-то делали бревенчатую, она катается туда-сюда, через месяц дороги уже не было, она раскатилась вся. А может, на дрова перетаскали, не знаю. Мы обращались в военкомат с просьбой о сообщении поконкретнее место гибели, но ничего не было, сразу после войны. Сейчас уже сгнил, не найдёшь.
Он, как от Уваровки их отправили, его посадили на повозку, это он ещё нам в письмах писал. На повозку посадили с передовой подбирать раненых. Фронт идёт, надо там раненых подбирать и отвозить их. Вот он отвозил раненых. Ну, где-нибудь его прикокнули, и неизвестно, и всё... Если бы был какой-нибудь именной медальончик, может быть, и нашли бы. А не было - то и нету…
[Про братьев] трудно сказать. Васю тоже в первый день войны - бомбили Севастополь, скорее бомбили корабли эти... и сразу и утонул он, наверное. Моряком был на Чёрном море. Не знаю на каком [корабле] служил. В 1936-м году был призван в действительную, в 1936-м, во флот на 5 лет. А война кончилась и всё… И первые дни тогда сообщили, что “пропал без вести”. Но ещё было сообщение в газетах что ли, что была большая бомбежка: разбито было много кораблей наших. Его рыбы съели там сразу, и всё.
Ваня был в Бурятии, тоже на действительной службе в начале с 1938-го года. Он служил в Бурятии, 3 года ему служить. И тоже в 1941-м ему домой прийти - всё, он не пришел. И он где только не был. Но дольше всего он был под Сталинградом. Пока не закончили там всё это. А когда уже под Сталинградом закончились бои, он был отправлен в Молдавию. И в Молдавии там и погиб в 1944-м, 22 сентября.
Витя тоже был под Сталинградом. Витя добровольно пошел, ему и 17 не было. Добровольцем ушёл, сначала его не взяли, потом вторым заходом он опять написал заявление, и его взяли добровольцем. А ему 17 не было. И вот он тоже... сидел бы дома, чего пошел? И тоже был под Сталинградом. И они с Ваней встретились там. Случайно совсем и встретились. Про Витю-то дважды или трижды были письма, сюда маме приходили, от начальства вроде. А потом уже, Сталинград когда закончился, он и в Белоруссии был, и на юге был, в Мариуполе. Род войск - пехота. Они же не лётчики... Ну, артиллерия небось, как это... при оружии.
Саша вернулся. Его взяли... да, их всех из Москвы взяли. У нас Вася уехал тогда на ламповый завод, на радиоламповый завод устроился работать, ну жизнь-то здесь, конечно, нелёгкая была, хотел родителям помочь. Ваня не пошел: «Я, - говорит, - здесь остаюсь». Саша пошёл туда, потом Витя пошел, вот они все работали на одном заводе. И все оттуда в армию взяты были... и всё. Саша прошёл всю войну, он в Прибалтике был. В Пруссии, Калининград, он в этих местах воевал. Остался в Калининградской области. Там женился, обзавёлся семьей и остался жить там. Он водителем был.
Лёня наш, Валя, дегтярёвских парочка, дорских мужиков поступили в военное училище, лётное училище во Внукове. Приехал какой-то тут господин, стал агитировать: «Вот поедем в училище, вот такая специальность хорошая, и в армию не возьмут» Они клюнули, они поехали, и Лёня наш... И в армию-то ещё им рано было. Они все пошли в это училище и все работали во Внукове. Им не то что к армии приравнивалось, но их не взяли в армию никого из училища.
В конце войны быков дали, купили... И всё. Быков и ещё две лошади солдаты бросили, которые не ходили совсем уже. Наши русские бросили, вот их откармливали. Свои участки перекапывали, когда удавалось, лошадь давали. Попросят лошадь, управляющий или бригадир в Дегтярях: «Ну бери». Кто-то приведет из Дегтярей, а тут уже выстраивалась своя очередь. Старались на лошади посадить.
Как гуляли в конце войны? Я знаю, что у нас Люба с Лёней - те шастали куда-то, по деревне болтались. А я никогда никуда не ходила. С мамой вот так каждый вечер.
Маленькая, да в 1945-м 15 [лет], мама обхватит меня: «Не ходи, не пущу». Выйдем если около дома, послушаем, не бомбят ли где... Но вот в 1946-м уже году крылья распустили, расслабили. Начали ходить вечерами по деревне, с песнями, на крыльце у кого-нибудь, У Н… вот на крыльце, потом там дальше был дом. Гармонист какой придет. Лёня наш играл на гармошке, его звали. Но он в Астафьево ходил гулять. Валю П… звали, иногда придёт поиграть. Он в Подсухино ходил, или в Дор ходил, и нету. У нас собирались в основном девчонки все ровесницы 1929-му году. Вот они как-то все одного года.
Ведь тогда на фронт ушли... мужики-то все пошли. Вот конкретно скажу: дядя Володя П…, вот дядя Ваня и третий Никита В…. Ушли на фронт, их взяли в армию. Наверно, в 1943-м, может быть, в 1942-м, не соврать бы, ихние жёны решили навестить мужей на фронте. Вот эта вот вроде Дуня, Таня М… и тётя Катя П… Они поехали на фронт, встретиться с мужиками со своими. Дорогой их разбомбили. Ехали на открытой машине, и началась бомбёжка. Вроде прыгали кто куда, они и попрыгали. Но бомбёжка была настолько большая... им досталось. Тётю Дуню насмерть там, она осталась. Оставалась она хоть чуть живой или нет... в общем, она погибла. Тётя Таня погибла, а тётя Катя пришла. Прямо как рок какой. И дядя Володя пришел. А те мужики тоже не пришли.
Остались дети у Ивана Г… трое: Нюра, Вася и Саша. У дяди Вани В… они как-то пристроились. Но они в доме в своём жили, я помню, мы танцевали в ихнем доме. Там рядом, они и домой заходили и туда ходили, может быть, кормили там их. Помогали наверное: пилили дрова, убирали чего-нибудь, поэтому и кормили их там. Молоко там было, может быть. Тогда дома были свободные, заходи и живи. А дома-то были... ну, были ещё свободные дома-то. Нюра уехала, наверно... Мальчишкам-то проще было, наверно, там поработать у Ф…. А Нюра уехала в Челябинск. Может, кто её позвал, может, сама так решила. Она уехала туда, а ребята оставались тут. Куда Саша делся, я не помню. Наверно, в армию ушёл и остался где-нибудь в Москве. А Васю в армию взяли, во флоте он служил. Ему отпуск, что ли, дали тогда на 10 дней, он приехал, и мы с ним ходили всё летом, каникулы были у меня, гуляли с ним. А потом он ещё прислал телеграмму мне: «Встрень меня, я демобилизовался». Я его встретила на Казанском вокзале. Встретила, и он тоже поехал в Челябинск.