Станиславский
"Дорогая, искренно любимая Любовь Яковлевна!
Давно, давно я не писал Вам! Не мог, не писалось. Слишком уж много произошло за эти годы!.. Моя жизнь совершенно изменилась. Я стал пролетарием и еще не нуждаюсь, так как халтурю (это значит - играю на стороне) - почти во все свободные от театра дни.
Пока я еще не пал до того, чтоб отказаться от художественности. Поэтому я играю то, что можно хорошо поставить вне театра. Стыдно сказать. Выручает старый друг «Дядя Ваня». Мы его играем в Политехническом музее по новому способу, без занавеса, но с декорацией и костюмами. Получается преоригинальный спектакль. Несравненно более интимный, чем в театре. Конечно, нам уже не следует играть молодых. Мы знаем, сознаем и мучаемся от этого компромисса. Но все же это лучше, чем пошлые концерты и эстрадное чтение, за которое платят сумасшедшие деньги. Иногда играем «Дядю Ваню» и в Первой студии. Это тоже очень приятно… На днях буду играть «Хозяйку гостиницы» в бывшем большом зале Благородного собрания.
Далее, ради заработка приходится устраивать оперную студию при Большом государственном театре. Дело в том, что господа большевики принуждают нас взять на себя весь Большой театр и говорят при этом так: Большой театр - труп и Художественный театр - тоже полумертвец, вот их и надо соединить. Наш мертвец внес большую жизнь в труп Большого театра. Все очень оживились, Лужский с Немировичем ставят там «Снегурочку», я же отказался наотрез работать сразу над постановкой и согласился только на студию. Большевики принуждены были уступить и предлагали миллионы на студию. Так ловят неопытных девушек, когда их заманивают и приковывают к публичным домам. Первая забота, чтоб они задолжали побольше. Но я на эту удочку не пошел, так как боялся, что к студии мгновенно присосутся жулики, которых так много теперь прилипло к театрам. Не заметишь, как из ассигнованных миллионов утечет добрая половина. Поэтому я предложил такие условия. Студия сама себя окупает - самими артистами. И вот 4 апреля в бывшем Благородном собрании мы даем концерт".
Из письма Л.Я Гуревич от 3(?) мая 1919 года.
Давно, давно я не писал Вам! Не мог, не писалось. Слишком уж много произошло за эти годы!.. Моя жизнь совершенно изменилась. Я стал пролетарием и еще не нуждаюсь, так как халтурю (это значит - играю на стороне) - почти во все свободные от театра дни.
Пока я еще не пал до того, чтоб отказаться от художественности. Поэтому я играю то, что можно хорошо поставить вне театра. Стыдно сказать. Выручает старый друг «Дядя Ваня». Мы его играем в Политехническом музее по новому способу, без занавеса, но с декорацией и костюмами. Получается преоригинальный спектакль. Несравненно более интимный, чем в театре. Конечно, нам уже не следует играть молодых. Мы знаем, сознаем и мучаемся от этого компромисса. Но все же это лучше, чем пошлые концерты и эстрадное чтение, за которое платят сумасшедшие деньги. Иногда играем «Дядю Ваню» и в Первой студии. Это тоже очень приятно… На днях буду играть «Хозяйку гостиницы» в бывшем большом зале Благородного собрания.
Далее, ради заработка приходится устраивать оперную студию при Большом государственном театре. Дело в том, что господа большевики принуждают нас взять на себя весь Большой театр и говорят при этом так: Большой театр - труп и Художественный театр - тоже полумертвец, вот их и надо соединить. Наш мертвец внес большую жизнь в труп Большого театра. Все очень оживились, Лужский с Немировичем ставят там «Снегурочку», я же отказался наотрез работать сразу над постановкой и согласился только на студию. Большевики принуждены были уступить и предлагали миллионы на студию. Так ловят неопытных девушек, когда их заманивают и приковывают к публичным домам. Первая забота, чтоб они задолжали побольше. Но я на эту удочку не пошел, так как боялся, что к студии мгновенно присосутся жулики, которых так много теперь прилипло к театрам. Не заметишь, как из ассигнованных миллионов утечет добрая половина. Поэтому я предложил такие условия. Студия сама себя окупает - самими артистами. И вот 4 апреля в бывшем Благородном собрании мы даем концерт".
Из письма Л.Я Гуревич от 3(?) мая 1919 года.