про две бутылки самогону. . .
Баба Крестя - лекарка
Воспоминания о родных деревенских людях - (в прошлом году размещала здесь)
Баба Крестя, знахарка, травница и просто добрый человек, от разных хворей пользовала не только жителей нашей деревни, но и всю округу. Да что там округу! К ней за наговоренной лечебной водой приезжали аж из Белоруссии, из Россонов, Полоцка и Новополоцка - вот как далеко зашла бабкина слава. Травы она знала отменно - собирала их в самую наилучшую, сильную пору их действия. И если давала какой-то на вид неказистый сбор «от ломоты в костях», который надо было запарить и приложить к больному месту, то действовал он отменно: боли проходили, а недавно совсем хворый человек чувствовал себя наиздоровейшим.
Как действовала наговоренная ею вода - судить не берусь, по тогдашнему моему малолетству самой моментально исцеленных людей видеть не доводилось. А вот мама рассказывала, что в моем двухлетнем возрасте баба Крестя спасла меня от неминуемой смерти: заговорила, как в деревне называли, рожу.
- Врачи отказались что-либо сделать, - рассказывала мама с благодарностью к целительнице, - сказали, мол, спасти невозможно, все равно помрет, вези, тетка, девчонку домой, мы тут бессильны. А баба Крестя взялась. И за несколько дней излечила молитвами. Вот сила какая в Божьем слове да в нужном человеке.
Я бабу Крестю любила, как может любить ребенок добрую старушку, которая позволяет делать все и ни в чем не отказывает. В саду у нее были самые вкусные яблоки и сливы, рос богатый на плоды орешник. Она постоянно меня угощала городскими конфетами и пряниками, которые приносили ей в подарок те, кто приходил за лечением. Как же мне, маленькой попрошайке, было не топтаться возле такого хорошего и гостеприимного дома! А поскольку я была ребенком наблюдательным, то частенько доводилось видеть и успехи, и казусы старушки, которая изо всех своих сил старалась сделать людям добро.
Казусы были нечастыми, смешными, а оттого о них говорила вся деревня.
Если в определении целебных свойств трав баба Крестя никогда не ошибалась, то с фармакологией, или, как она сама говорила, «таблеточной помощью» у нее часто ничего не получалось. Забывая мудреные названия лекарств на коробочках с таблетками она химическим карандашом писала: «от головы», «от живота», «от глотошной», а потом долго думала, как же расшифровать эти надписи в деталях, чтоб не дай Бог чего не напутать. И. Случалось, путала, да и не слабо.
Мишка-Ягодка, прозванный так, что к месту и не к месту употреблял слово ягодка, матерщинник и великий крикун, правда, не злой, из соседней деревни Кривицы, охая и постанывая, добрел до избы бабы Крести и тут де обратился с просьбой, свидетелем которой я и была:
- Ягодка моя, Ефимовна сердечная, дай что-нибудь от живота. Расслабило всего, прости Господи, десять шагов пройти не могу, спускаю штаны и присаживаюсь.
- Погоди, Мишенька, - засуетилась старушка, - помогу твоему горю. Травка, правда, у меня закончилась, но таблеточки есть. Присядь на порожек, минуткой найду.
- Минутка - это для меня много, - пуще прежнего разохался мужик, - тащи, мать-перемать твою, скорее лекарства, а то весь изойду на отходы.
Старушка засуетилась. Быстренько нацепив на курносый нос очочки с мутными стеклами, она стала торопливо перебирать пакетики с таблетками и читать надписи. Найдя пакетик с надписью «от живота», она щедрой рукой сыпанула Мишке-Ягодке несколько таблеток и со словами «пей все, быстрее поможет», дала стакан воды для запивки лекарства.
Мужик принял таблетки, поспасибовал и отправился к себе в Кривицы. На следующий день к бабе Кресте, как бы нечаянно, зашел Петюша-бригадир. По его маленьким озорно блестевшим глазкам было видно, что пришел он не просто так.
- Ну, долечила, ты, Ефимовна, - каким-то трагичным шепотом произнес он. - Или сухари суши, или к собственным похоронам готовься.
- Што так? - охнула старушка и, мелко крестясь, села на табуретку.
- А вот и то, что Мишка-Ягодка грозится или в тюрьму тебя упечь или самолично расправиться. Он у тебя просил от поноса, а ты что ему дала? Что-то такое, от чего его еще пуще разобрало, штаны до самых Кривиц, чтоб не замарать, в руках нес.
- А я и дала ему «от живота», видишь, карандашом написано.
- Нет такого названия «от живота», есть или слабительные или закрепительные, - проявил свои познания в фармакологии Петюша. - Показывай скорее свою коробочку, разбираться будем, чем ты человека отравила?
- Вот, родимый, - трясущимися руками доставала коробочку с таблетками баба Крестя. - чисто аптечные, никакой отравы.
- Ты погляди, написано «пурген», а ниже, мелкими буквами - слабительные.
Вот что подсунула, - уже заходился в хохоте мужик. - Ты ему на его слабый живот еще таблеточек подсунула. Поняла, что чудь Ягодку совсем без нижней части не оставила.
- А нижние буковки мне не прочитать, - уж больно они махонькие, - слепенько моргая глазками, оправдывалась старушка. - Петенька, ты передай от меня ему бутылочку самогонки, это тоже хорошо помогает. Или даже лучше две бутылочки.
- Ну, раз две бутылочки, - облизывался Петюша, - тогда он ни участковому жаловаться не пойдет, ни с тобой разбираться не станет. Самогонка - она от живота наидобрейшее средство. Мы с ним оба полечимся, у меня тоже что-то живот бурчит, видать, выпить просит.
Баба Крестя успокаивалась, врачебная ошибка разрешилась мирно и стоила потери всего лишь двух бутылок самогона. Экая беда!
Не везло у нее и тем молодухам, которые нечаянно забеременели, а рожать не хотели. Вот и шли к бабе Кресте с просьбой - найти подходящую травку, чтоб сам, незаметненько зародыш извелся.
- А беспременно, миленькая, конечно, подсоблю, - частенько кивая головой, соглашалась старушка. - Даю тебе вот эти травки, заваривай и пей по утрам два месяца, он сам и выведется.
- Два месяца? - Круглила глаза молодуха. - Так а если не выведется, тогда уже и на аборт не возьмут.
- Два месяца и не спорь. Верь мне, все будет хорошо. - Суровила брови Ефимовна.
Из какой-то боязни спорить со знахаркой никто не решался, брали сумки с травами и уходили.
А Ефимовна сердито бубнила:
- Чтоб я собственными руками младенцев гробила - и придет же дурочкам такое в голову. Ничего, родят, и такими хорошими мамками будут, а детки любимыми. Эх, дурочки.
Так оно обычно и бывало. А если какая-то из молодых женщин укоряла бабу Крестю, что та не помогла, старушка, глядя мудрыми ясными глазами на неразумную, говорила:
- За что коришь, глупая? За то, что человека не дала тебе убить? Так за это спасибо надо говорить. Вот вырастет, кормильцем или кормилицей тебе станет и ты никогда не признаешься ему или ей в тех мыслях, которые носила в себе, когда была беременной. И правильно. Это была у тебя просто дурость, от которой я помогла тебе удержаться.
- Баба Крестя, - пристала я к ней с расспросами как-то. - Врачей в городе много, почему к тебе городские-то приезжают.
- Верят. - Просто ответила она. - Я с молитвой лечу, денег за это не беру. Принесут пряников или конфет, так я детям отдам, себе не оставлю. Меня батюшка на лечение благословил, я вреда не приношу.
А Мишке-Ягодке? - Ловила я бабку на слове.
- От казус так казус, - смеялась она. - Нельзя мне с аптечными лекарствами связываться, не мое это.
Говорят, если человек нужен на земле, судьба отпускает ему долгий век и легкую смерть. Баба Крестя жила долго. Она была уже очень старенькой в мои мелкие девчоночьи годы. Я росла, училась, уехала, вышла замуж, родила сына, а баба Крестя все продолжала лечить и ласково смотреть на белый свет. Умерла в девяносто шесть лет, перед самым Яблочным Спасом, когда земля щедро отдавала все свои соки плодам и деревьям. Присела на лавочке под яблоней да так и осталась сидеть. Только к вечеру растревоженные соседи обнаружили ее.
- Как свечечку задуло, легко и тихо, - плакала мама по доброй старушке.
Каждый год, перед Яблочным Спасом я иду в храм и заказываю литургию по рабе Божией Крестинье, доброй щедрой, открытой и такой нужной людям при жизни. Ее в нашей деревне, да и в других называли просто Крестя-лекарка, и как же, я понимаю сегодня, это было почетно и хорошо.
бессовестно стырено из мордокниги. . .