Параллельные мира пересекаются. . . . и иногда этому есть подтверждения. . .
Необъяснимое. Из параллельных миров.
У одного из литературных отцов Остапа Бендера - Евгения Петрова (Катаева) было свое оригинальное хобби - он собирал марки от своих же писем.
Делал он это весьма замысловатым образом: отправлял письмо на какой-нибудь несуществующий адрес в разные города и страны.
И конверт возвращался к нему, украшенный экзотическими марками и штемпелями с отметкой "Адрес неверен".
[в апреле 1939 . . . . . . . .]
В апреле 1939 года он отправил письмо, которое повлекло за собой целый ряд странных событий. Катаев-Петров решил потревожить своей персоной далекую Новую Зеландию. Он придумал город под названием Хайдбёрдвилл, улицу Ратбич, дом 7 и адресат - Мерилла Оджина Уэйзли. Текст письма был написан, естественно, по-английски:
"Дорогой Мерилл! Прими мои самые искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Поцелуй от меня дочку. Она, наверное, совсем уже невеста? Твой Евгений".
Но проходил месяц за месяцем, а послание назад все не возвращалось. Когда, наконец, в конце лета письмо все же пришло, но это не было письмо, отправленное им самим. Пришел ответ из Новой Зеландии, и обратный адрес оказался идентичным тому, что он придумал, и отвечал ему Мерилл Оджин Уэйзли. В конверте также лежала фотография, где крепкого вида мужчина обнимал самого Евгения Петрова. На обратной стороне имелась надпись: "9 октября 1938 года". Проблема заключалось в том, что Евгений Петров никогда не был в Новой Зеландии! И ему не был знаком этот человек на фото.
"Дорогой Евгений! - содержалось в письме. - Большое спасибо за соболезнование! Прости за задержку с ответом. Нелепая смерть всеми нами любимого дяди Пита, выбила нас из колеи на полгода. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты гостил у нас. Глория совсем большая и уже ходит во второй класс. Она до сих пор буквально не расстается с мишкой, которого ты ей привез из России. Не забывай, пиши нам. Твой друг Мерилл".
Посмотрев еще раз на дату, стоявшую на фото, писатель покрылся испариной: ведь именно в этот день его увезли в больницу в тяжелейшем состоянии - у него было запущенное воспаление легких. Несколько дней Евгений Петров был без сознания, врачи не скрывали от родных, что шансов выжить, у больного, практически нет...
Петров попытался разобраться с этой мистикой и снова написал в Новую Зеландию, но ответа так и не дождался. Вскоре началась Вторая мировая война... С первых же дней Великой Отечественной Евгений Петров, военный корреспондент, то и дело летал на фронт. Друзья отмечали, что он стал замкнутым, задумчивым, создавалось впечатление что он предвидит что жить ему осталось недолго, а шутки, казалось, и вовсе перестал понимать.
В 1942 году самолет, на котором он летел в район военных действий, пропал. И только спустя годы сын известного писателя Аркадия Первенцева обнаружил в семейном архиве документы, проливающие свет на обстоятельства трагической гибели Евгения Петрова. В тот день 2 июля 1942 Первенцев вместе с Петровым находился в самолете и стал очевидцем его гибели. Вероятно, самолет разбился из-за того, что летчик самовольно изменил курс и полет проходил в условиях постоянного риска быть атакованным истребителями противника. Он был сбит немецкими "мессершмиттами" и врезался в землю. Первенцев чудом выжил.
Здесь в этой мистической истории можно было бы поставить точку, если бы не второе письмо, пришедшее на московский адрес Евгения Петрова из Новой Зеландии. Вдове писателя его перевели. В нем Мерилл Уэйзли восхищался мужеством советских людей, стойко переносящих все тяготы войны, и выражал беспокойство за жизнь самого Евгения:
"Я испугался, когда, гостя у нас, ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной, но ты только шутил и говорил, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратней - летай по возможности меньше".