Пролистывая виртуальные страницы
Так что же заставило меня задуматься над возможным отзывом на "Белого тигра"?
Естественно, сыграл свою роль упомянутый автором миф о войне, метафизика в духе Даниила Андреева. Бояшов говорит об этом почти в каждом интервью:
"Анна Николаевна, Москва:
Я прочитала "Танкиста", и мне показалось, что все герои там - ни положительные, ни отрицательные. Так было задумано или я ошибаюсь?
Илья Бояшов:
Все герои для таких произведений вообще должны быть ни положительными, ни отрицательными. У них иная задача - они орудия в руках других, скрытых, мистических сил. Битва на земле - проекция иных пространственных, космических битв".
И опять же, цитата из типичной рецензии:
"Войну Бояшов изображает колоссальным механизмом, но этот механизм одухотворен так же, как отдельные танки и большие человеческие массы. Бьются люди, машины, духи - происходит такая даниил-андреевская глобальная мистерия, смысл которой скрыт в высоких измерениях. Однако больше впечатляет не размах действа, а мелкие детали, которые автор умеет из него выхватить".
Во-вторых, меня привлекла "китайщина", "фэн-шуйность" произведения. Опять же, автор говорит об этом прямым текстом - и об Инь-Яне, и о прочей символике:
"Естественно, я отталкивался от немецкого танка "Тигр", но дальше уже перешёл в другие миры, в том числе в мир древней китайской мифологии, где белый тигр - один из священных властителей Китая, наравне с драконом, черепахой и птицей Феникс. С другой стороны, это диалог человека и машины, которая тоже имеет душу".
Рецензенты подхватили:
"Были в нём люди, или не были, оставалось тайной. Или это древний мистический восточный белый тигр, одно из божеств войны, явился на русские поля побороться в поединке с русским сверхгероем? Или это воплощение древнего арийского немецкого духа? Кто знает..." (Ну это уже как-то слишком в лоб - Г.Н.)
"В дело идет все: фронтовые легенды о танковых асах-терминаторах, китайская мифология феникса и белого тигра, Мелвилл, «Русский характер» Алексея Толстого - и целая библиотека исторической и технической литературы о танках".
"И раз уж сам Бояшов не настаивает на глобальной значимости идей в своей книге (хоть, по правде, они интересны), хочется заметить, как вкусно у него выдались танчики. Ну неохота копаться в Ине белоснежной громады "Тигра", олицетворяющего зло и смерть, и Яне обугленного полумертвеца Черепа, олицетворяющего добро и жизнь!"
Собственно, эти неточности вызывают во мне желание их немедленно исправить. Красный Феникс - символ Юга, он в тексте не упоминается, ибо китайский феникс никак не связан с идеей воскрешения из пепла. [Наши там - это, скорее, Дракон (Восток или Центр). Опять же, с точки зрения цветовой символики, зелёный, восточный цвет в тексте однозначно закреплён за русскими.] И если что, светлую энергию Ян олицетворяет именно "Тигр", а обгорелый полумертвец Череп - это как раз и есть Инь. Странно было бы ожидать другого.
Здесь сразу возникает другой забавный вопрос, связанный с восприятие добра и зла в тексте повести.
Есть те, кто ничего не понял:
"Книга не о войне и не о танках на ней. Всё это - необходимый автору условный антураж, на фоне которого разворачивается вечное противостояние доведённого до иступлённого отчаяния добра и безжалостного и хитрого зла".
" Книга Бояшова облекла жизни многих советских танкистов в мифологизированную форму битвы с поистине вселенским злом фашизма".
"Все мы в детстве зачитывались рыцарскими романами, повествующими о бесстрашных и прекрасных принцах, их благородных и неутомимых оруженосцах и, преследуемых ими по всему свету, ужасных, кровожадных драконов, наводящих ужас на всех, кроме наших отважных героев.
А что если вместо родовитого рыцаря, мы обнаруживаем полностью обгоревшего и чудом выжившего советского танкиста, который вместо благородных рысаков, одного за другим загоняет многочисленные модели советских танков, пытаясь в своем безумии ожившей, мумии настичь мифический гитлеровский танк “Белый тигр”. В своей погоне он, сопровождаемый своими оруженосцами- мародерами, всей своей искалеченной душой рвется на запад Европы, чтобы вступить в решающий бой со своим драконом и его наездниками в форме немецких “Люфтваффе”(sic!), посланных самим адом собирать кровавую жатву загубленных душ".
Но есть чуть более взвешенные отзывы:
"Эти нестандартные параллели, потусторонняя подоплека происходящего, и убеждают, что война - не столкновение двух экономических систем, а проявление природы вещей; она идет сама по себе, и когда живым не хватает сил, в бой идут мертвые. Война не может прекратиться сама по себе: чтобы Зло, просочившееся в мир, отступило, должно родиться другое Зло".
" А так - полтораста страниц про сражение черного и обугленного русского танкиста с мифическим злом, воплощенным в непобедимый «Белый тигр» проглатывается на раз. Все эти командующие фронтов, грабежи, изнасилования, руки и ноги оборванные, смерть лютая и жестокая - это все декорации. Декорации для финальной схватки - добра и зла, однако, и танкист, и «белый тигр» - находятся над этими категориями. А после подписания капитуляции - эта схватка и вовсе теряет всяческий смысл".
Сам автор высказался очень осторожно:
"На самом деле я попросту взял в разработку извечный сюжет о дуализме добра и зла, которые настолько непредставимы друг без друга, что добро периодически оборачивается злом, и наоборот... На войне не может быть ни добрых, ни злых; максимум, что могут сделать добрые, - это погибнуть".
"Все герои для таких произведений вообще должны быть ни положительными, ни отрицательными".
Есть те, кто это почувствовал:
"Но Бояшов, в отличие от активистов с ленточками, свою войну идеологией (которая заведомо отдавала бы фальшью) не нагружает, сохраняя эпическую беспристрастность. Наши в «Танкисте» - далеко не ангелы, а пьяницы, насильники и мародеры - в общем, люди как люди. Не лучше и не хуже немцев. Наши оказались нашими не потому, что они на стороне Добра, а вроде как по географическому принципу. Бояшов и похвалит так, что лучше бы обругал: «Из своего кремлевского далека мудрое, всевидящее Око наконец поняло это и приказало остановиться». Аналогия с «Властелином колец» на сей раз прямо-таки демонстративная, и она не в нашу пользу".
Тонкое замечание.
Есть и такое, характерное:
"Иван Иванович Найдёнов - Воин Света в мире, где бушует величайшая война, а его противник - воплощенное Зло в виде фантастического белого танка без опознавательных знаков. Однако не случайно эпиграфом к роману поставлена знаменитая цитата из «Мастера и Маргариты»: «Что делало бы твое добро, если бы не существовало зла», слова Воланда. И на протяжении небольшого по объему повествования добро «жмет» обожженными руками Ваньки на рычаги Т-34-85, пытаясь уничтожить зло, которое все избегает гибели и тем самым дает смысл существованию добра. Добро - это противостояние абсолютному злу; без страшного, инфернального противника команда Ванькиной «тридцатьчетверки» была бы просто сбродом мародеров и насильников; борьба с чудовищным «Белым Тигром» придает их существованию смысл, а действиям - историческое оправдание (эту метафору вполне можно разворачивать и дальше, в более глобальном масштабе)".
То есть, Белый Тигр обязан быть Злом, иначе наши окажутся "просто сбродом мародёров и насильников"? Я не очень понимаю такой тип мышления; а главное, проблема в том, что за Свет в тексте отвечает именно Белый Тигр...
Зато мысль следующего автора мне вполне понятна:
"Пусть любит Илья Бояшов и кино Кустурицы, и "Моби Дик" Мелвилла, но вечные скитания мелвилловского кита мало напоминают танковые сражения из романа Ильи Бояшова. Да и герой его Ванька Смерть не по миру носится, а западную мифическую заразу истребляет. За что ему и спасибо. Жми, Илья!"
"И если Белый кит у Мелвилла олицетворял собой пусть сверхъестественное, но стихийное, природное зло, то "Белый тигр" у Бояшова - зло рукотворное, порождение всей западной цивилизации. Как только это понимаешь, всё становится на свои места".
Короче, не только наши и не наши, но и Добро и Зло являются чисто географическими понятиями.
Да, есть и те, кто занял откровенно жёсткую позицию:
"Все благодоря узнаваемуому контесту противостояния двух государств-монстров... Книжка действительно захватывает и не о ВОВ она вовсе. В основе ее противостояние зла и зла которое, в зависимости от угла зрения, представляется иногда добром".
" «Белый тигр»... пересказ на новый лад старого текста, «Моби Дика» Мелвилла... при внешнем сохранении сюжета из текста полностью выпарилась метафизическая часть. Да и то что осталось из противостояния перста Божьего (Белый Кит) и перста человеческого (капитан Ахав) превратилось в противостояние воплощений духов германской и русской наций, того, что Даниил Андреев называл уицраорами. Мрачная ветхозаветная история о человеке, отказавшемся следовать Божьему замыслу (а Мелвилл ведь явно на книгу Ионы намекал), стала скорее занимательной языческой сказкой - «у немцев тотем, конечно, ого-го, так ведь на каждый ихний тотем у нас тоже найдется... не хуже»".
Возможно, я уже надоел вам этими цитатами; но скоро речь пойдёт о моём отношении и моём восприятии.
(продолжение следует...)
Естественно, сыграл свою роль упомянутый автором миф о войне, метафизика в духе Даниила Андреева. Бояшов говорит об этом почти в каждом интервью:
"Анна Николаевна, Москва:
Я прочитала "Танкиста", и мне показалось, что все герои там - ни положительные, ни отрицательные. Так было задумано или я ошибаюсь?
Илья Бояшов:
Все герои для таких произведений вообще должны быть ни положительными, ни отрицательными. У них иная задача - они орудия в руках других, скрытых, мистических сил. Битва на земле - проекция иных пространственных, космических битв".
И опять же, цитата из типичной рецензии:
"Войну Бояшов изображает колоссальным механизмом, но этот механизм одухотворен так же, как отдельные танки и большие человеческие массы. Бьются люди, машины, духи - происходит такая даниил-андреевская глобальная мистерия, смысл которой скрыт в высоких измерениях. Однако больше впечатляет не размах действа, а мелкие детали, которые автор умеет из него выхватить".
Во-вторых, меня привлекла "китайщина", "фэн-шуйность" произведения. Опять же, автор говорит об этом прямым текстом - и об Инь-Яне, и о прочей символике:
"Естественно, я отталкивался от немецкого танка "Тигр", но дальше уже перешёл в другие миры, в том числе в мир древней китайской мифологии, где белый тигр - один из священных властителей Китая, наравне с драконом, черепахой и птицей Феникс. С другой стороны, это диалог человека и машины, которая тоже имеет душу".
Рецензенты подхватили:
"Были в нём люди, или не были, оставалось тайной. Или это древний мистический восточный белый тигр, одно из божеств войны, явился на русские поля побороться в поединке с русским сверхгероем? Или это воплощение древнего арийского немецкого духа? Кто знает..." (Ну это уже как-то слишком в лоб - Г.Н.)
"В дело идет все: фронтовые легенды о танковых асах-терминаторах, китайская мифология феникса и белого тигра, Мелвилл, «Русский характер» Алексея Толстого - и целая библиотека исторической и технической литературы о танках".
"И раз уж сам Бояшов не настаивает на глобальной значимости идей в своей книге (хоть, по правде, они интересны), хочется заметить, как вкусно у него выдались танчики. Ну неохота копаться в Ине белоснежной громады "Тигра", олицетворяющего зло и смерть, и Яне обугленного полумертвеца Черепа, олицетворяющего добро и жизнь!"
Собственно, эти неточности вызывают во мне желание их немедленно исправить. Красный Феникс - символ Юга, он в тексте не упоминается, ибо китайский феникс никак не связан с идеей воскрешения из пепла. [Наши там - это, скорее, Дракон (Восток или Центр). Опять же, с точки зрения цветовой символики, зелёный, восточный цвет в тексте однозначно закреплён за русскими.] И если что, светлую энергию Ян олицетворяет именно "Тигр", а обгорелый полумертвец Череп - это как раз и есть Инь. Странно было бы ожидать другого.
Здесь сразу возникает другой забавный вопрос, связанный с восприятие добра и зла в тексте повести.
Есть те, кто ничего не понял:
"Книга не о войне и не о танках на ней. Всё это - необходимый автору условный антураж, на фоне которого разворачивается вечное противостояние доведённого до иступлённого отчаяния добра и безжалостного и хитрого зла".
" Книга Бояшова облекла жизни многих советских танкистов в мифологизированную форму битвы с поистине вселенским злом фашизма".
"Все мы в детстве зачитывались рыцарскими романами, повествующими о бесстрашных и прекрасных принцах, их благородных и неутомимых оруженосцах и, преследуемых ими по всему свету, ужасных, кровожадных драконов, наводящих ужас на всех, кроме наших отважных героев.
А что если вместо родовитого рыцаря, мы обнаруживаем полностью обгоревшего и чудом выжившего советского танкиста, который вместо благородных рысаков, одного за другим загоняет многочисленные модели советских танков, пытаясь в своем безумии ожившей, мумии настичь мифический гитлеровский танк “Белый тигр”. В своей погоне он, сопровождаемый своими оруженосцами- мародерами, всей своей искалеченной душой рвется на запад Европы, чтобы вступить в решающий бой со своим драконом и его наездниками в форме немецких “Люфтваффе”(sic!), посланных самим адом собирать кровавую жатву загубленных душ".
Но есть чуть более взвешенные отзывы:
"Эти нестандартные параллели, потусторонняя подоплека происходящего, и убеждают, что война - не столкновение двух экономических систем, а проявление природы вещей; она идет сама по себе, и когда живым не хватает сил, в бой идут мертвые. Война не может прекратиться сама по себе: чтобы Зло, просочившееся в мир, отступило, должно родиться другое Зло".
" А так - полтораста страниц про сражение черного и обугленного русского танкиста с мифическим злом, воплощенным в непобедимый «Белый тигр» проглатывается на раз. Все эти командующие фронтов, грабежи, изнасилования, руки и ноги оборванные, смерть лютая и жестокая - это все декорации. Декорации для финальной схватки - добра и зла, однако, и танкист, и «белый тигр» - находятся над этими категориями. А после подписания капитуляции - эта схватка и вовсе теряет всяческий смысл".
Сам автор высказался очень осторожно:
"На самом деле я попросту взял в разработку извечный сюжет о дуализме добра и зла, которые настолько непредставимы друг без друга, что добро периодически оборачивается злом, и наоборот... На войне не может быть ни добрых, ни злых; максимум, что могут сделать добрые, - это погибнуть".
"Все герои для таких произведений вообще должны быть ни положительными, ни отрицательными".
Есть те, кто это почувствовал:
"Но Бояшов, в отличие от активистов с ленточками, свою войну идеологией (которая заведомо отдавала бы фальшью) не нагружает, сохраняя эпическую беспристрастность. Наши в «Танкисте» - далеко не ангелы, а пьяницы, насильники и мародеры - в общем, люди как люди. Не лучше и не хуже немцев. Наши оказались нашими не потому, что они на стороне Добра, а вроде как по географическому принципу. Бояшов и похвалит так, что лучше бы обругал: «Из своего кремлевского далека мудрое, всевидящее Око наконец поняло это и приказало остановиться». Аналогия с «Властелином колец» на сей раз прямо-таки демонстративная, и она не в нашу пользу".
Тонкое замечание.
Есть и такое, характерное:
"Иван Иванович Найдёнов - Воин Света в мире, где бушует величайшая война, а его противник - воплощенное Зло в виде фантастического белого танка без опознавательных знаков. Однако не случайно эпиграфом к роману поставлена знаменитая цитата из «Мастера и Маргариты»: «Что делало бы твое добро, если бы не существовало зла», слова Воланда. И на протяжении небольшого по объему повествования добро «жмет» обожженными руками Ваньки на рычаги Т-34-85, пытаясь уничтожить зло, которое все избегает гибели и тем самым дает смысл существованию добра. Добро - это противостояние абсолютному злу; без страшного, инфернального противника команда Ванькиной «тридцатьчетверки» была бы просто сбродом мародеров и насильников; борьба с чудовищным «Белым Тигром» придает их существованию смысл, а действиям - историческое оправдание (эту метафору вполне можно разворачивать и дальше, в более глобальном масштабе)".
То есть, Белый Тигр обязан быть Злом, иначе наши окажутся "просто сбродом мародёров и насильников"? Я не очень понимаю такой тип мышления; а главное, проблема в том, что за Свет в тексте отвечает именно Белый Тигр...
Зато мысль следующего автора мне вполне понятна:
"Пусть любит Илья Бояшов и кино Кустурицы, и "Моби Дик" Мелвилла, но вечные скитания мелвилловского кита мало напоминают танковые сражения из романа Ильи Бояшова. Да и герой его Ванька Смерть не по миру носится, а западную мифическую заразу истребляет. За что ему и спасибо. Жми, Илья!"
"И если Белый кит у Мелвилла олицетворял собой пусть сверхъестественное, но стихийное, природное зло, то "Белый тигр" у Бояшова - зло рукотворное, порождение всей западной цивилизации. Как только это понимаешь, всё становится на свои места".
Короче, не только наши и не наши, но и Добро и Зло являются чисто географическими понятиями.
Да, есть и те, кто занял откровенно жёсткую позицию:
"Все благодоря узнаваемуому контесту противостояния двух государств-монстров... Книжка действительно захватывает и не о ВОВ она вовсе. В основе ее противостояние зла и зла которое, в зависимости от угла зрения, представляется иногда добром".
" «Белый тигр»... пересказ на новый лад старого текста, «Моби Дика» Мелвилла... при внешнем сохранении сюжета из текста полностью выпарилась метафизическая часть. Да и то что осталось из противостояния перста Божьего (Белый Кит) и перста человеческого (капитан Ахав) превратилось в противостояние воплощений духов германской и русской наций, того, что Даниил Андреев называл уицраорами. Мрачная ветхозаветная история о человеке, отказавшемся следовать Божьему замыслу (а Мелвилл ведь явно на книгу Ионы намекал), стала скорее занимательной языческой сказкой - «у немцев тотем, конечно, ого-го, так ведь на каждый ихний тотем у нас тоже найдется... не хуже»".
Возможно, я уже надоел вам этими цитатами; но скоро речь пойдёт о моём отношении и моём восприятии.
(продолжение следует...)