Поэзия Роберта Фроста, "Медведица" или "Медведи"
Я вчера всё перепутал, ошибся, нажал не на ту кнопку, и т.д., и т.п., и в итоге начал публиковать тексты о "Пяти Адских Могуществах" до того, как они были готовы. Ну и получил упадок духа и понимание, что я сам всё испортил, при том, что я хотел об этом поговорить, сам! Эх.
Может, тогда о поэзии, чтобы успокоиться? И ещё о том, что Оля, arishai, самая лучшая в мире и чудесная, и вообще радость и счастье моей жизни :).
О поэтических переводах... это ещё одна тема, которая позволяет ничего не делать, но критиковать сделанное другими людьми, а это всегда приятно.
Был такой американский поэт, Роберт Фрост. Я с ним столкнулся в школе, на уроках английской литературы, когда нас заставляли разучивать в оригинале стихотворение Fire and Ice. Прошло 25 лет, я его помню до сих пор (см. запись 2004 года, запись 2009). И помню, как мой друг Шел тогда сказал: "Прожил 88 лет? Какой же это поэт тогда? Настоящие поэты столько не живут!" Чему нас учит вся история нашей великой литературы.
Есть у Роберта Фроста очень известное стихотворение, The Road Not Taken. Оно меня невероятно бесит, потому что на первый взгляд кажется, что там есть рифма, но если присмотреться, этот текст разваливается на белый стих, в лучшем случае. Там намеренно сбит ритм. По-умному, происходит следующее: "В основу положен четырёхстопный ямб, ямбический тетраметр, но почти в каждой строчке, в разных местах, ямб подменяется анапестом" (*). Если вы попытаетесь читать поэму в рифму, как принято читать стихи, вы всё время будете спотыкаться. Фрост сделал это специально, чтобы поиздеваться над читателем, потому что он-то поэтическим инструментарием владел. И это как раз тот момент в истории английской поэзии, когда она начала мутировать в своё убогое "пострифмованное" состояние.
Опять же, из английской Википедии:
"Стихотворение построено в ритме разговора... Постоянная смена ритма задаёт строй естественной речи, передаёт ощущение разрозненных мыслей, которые развиваются одновременно, каждый раз сталкиваясь с ожиданиями читателя. Считанные строчки, в которых ямб выдержан полностью, своим правильным ритмом демонстрируют постепенное принятие реальности... К последней строчке отношения рифмы и ритма становятся совершенно иными, что выбивает читателя из колеи".
А вот теперь спросим себя: если таков, очевидно, был замысел поэта, нужно ли пытаться это передать в переводе? При том, что английская рифмованная поэзия похожа на классическую русскую поэзию, у нас есть и ямб, и анапест, и всё, что угодно. Но вот я смотрю на случайный русский перевод, из сети:
"Скрещенье тропинок в осеннем лесу,
Когда б раздвоился, я выбрал бы обе,
А так - словно держишь судьбу на весу,
Стоишь и глядишь сквозь сухую листву
На ту, что теряется в темной чащобе.
Я выбрал другую, - она посветлей,
И мне показалась еще нелюдимей,
Приятней на вид и трава зеленей;
Хотя для того, кто проходит по ней,
Отличия вряд ли уже различимы, -"
И т.д., и т.п. Но это гладкий текст. Обычные наши стихи, их под гитару петь можно. Ровно то, чем это произведение не является в оригинале.
Но на самом деле, я просто познакомился с новым для себя стихотворением Фроста, The Bear из сборника "West-Running Brook" 1928.
Да, названия поэтических сборников, вечная тема. В данном случае, сборник Фроста посвящён природе Новой Англии, ну и размышлениям о жизни, как обычно. Отсюда стихотворение, давшее название сборнику, "Ручей, текущий на запад". Потому что на Восточном побережье США ручьи и реки текут на восток, к океану. Но вот этот конкретный ручей выбрал другую сторону.
"Fred, where is north?"
"North? North is there, my love.
The brook runs west."
"West-running Brook then call it."
(West-running Brook men call it to this day.)
"Фред, север где?"
"А север там, любовь,
Ручей течёт на запад".
"Тогда мы так его и назовём".
(И так его зовут, до сего дня.)
Но я хотел поговорить про The Bear (перевод-1, 2, 3). Название уже невероятно коварно, потому что в тексте упоминаются два разных представителя этого вида, самец и самка. Оба они the bear, но она медведица, а он медведь. Поэтому стихотворение иногда называют "Медведица", оно начинается с неё. Но возможно, самым корректным названием было бы "Медведи", поскольку там обыгрывается противопоставление столь непохожих особей.
О, нет, я снова сделаю отступление. Как говорил Авраам Линкольн, только один народ верит в написанное в интернете больше русских, и это американцы. В стихотворении есть фраза "the toe-nail click and shuffle of his feet", о медвежьих задних лапах с когтями. Из-за ошибки распознавания какого-то древнего сканера в древние годы, в американский интернет эта фраза пришла с несуществующим словом "me-nail" (вместо "toe-nail"). При том, что её можно было сверить по выложенному в сеть тексту сборника, там есть больше одного издания. Но нет. Если не считать вышеупомянутых сетевых версий сборника, правильный текст встречается лишь в Рунете, и то не везде. А американцы только и делали, что старательно копипастили друг у друга это невозможное "me-nails", и даже скармливали получившуюся белиберду цифровому голосу. Потому что написано же! Этих людей, получается, учили тому, что в тексте не должно быть смысла, "не думай, копируй". Позор вам, жертвы американского образования, позор! Фрост - ваше национальное достояние, а вы!... Но возвращаемся к переводам.
The bear puts both arms around the tree above her
And draws it down as if it were a lover
And its choke cherries lips to kiss good-bye,
Then lets it snap back upright in the sky.
(Да, если не понятно в связи с дефицитом знаков препинания, там структура такая: "if it were a lover and its choke-cherries [were] lips".)
Ситуация. Новая Англия. Осень. "She's making her cross-country in the fall" - "она предпочитает совершать пробежки осенью". Это большая толстая осенняя медведица ("her great weight"). Единственная задача, которая перед ней сейчас стоит, это отъесться и залечь в берлогу. Кто знает, может быть, в ней уже зреет новая жизнь, и там, во сне, в берлоге, из неё вывалится пара слепых розовых комочков, которые начнут её сосать, не просыпаясь, и весной она вылезет наружу уже с медвежатами.
Оля совершенно справедливо заметила, что половая принадлежность медведицы в этой истории очень важна. В этом вся суть. Медведица символизирует естественное состояние вещей, вольную непокорную природу, поэтому "она" (she, her). Ей противопоставлен медведь в клетке, современный цивилизованный западный человек 20 годов 20 века, неуверенный, фрустрированный, раздираемый противоречивыми желаниями и неспособный их реализовать. "Man acts more like the poor bear in a cage" - поэтому он "Мan", человек и мужчина, и поэтому медведь в клетке самец, "он" (he, his).
И вот на этом споткнулись некоторые наши переводчики. Всё начинается с того, что медведица увидела дерево со спелыми ягодами (chokecherry, Черёмуха виргинская) - в наших краях и в наших терминах это была бы рябина, "медведи осенью жрут рябину". Дерево выше медведицы, но она наклонила его к себе и начала жадно объедать ягоды с веток. Поэт, глядя на это, представляет следующую сцену. Девушка прощается парнем. Потому что мужчины обычно выше женщин, как дерево выше медведицы. И вот тут девушка хватает парня, пригибает его к себе и страстно впивается ему в губы. Берёт на себя активную роль, потому что она знает, чего она хочет и что ей нужно. Потому что Природа, потому что медведица. А поэт думает об этом, потому что поэты всегда думают об этом. Как говорил Чёрный человек у Есенина:
"Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою".
...Нашла коса на камень. Переводчик решил, что у нас тонкое деревце - это всегда она, а медведь - это всегда он, олицетворение маскулинности, поэтому он играет активную роль в этих отношениях, а девица может только пассивно ему подчиняться-покоряться. Отсюда следующее:
"Медведь облапил деревце, и грубо
Прижал к себе, и вишни, словно губы,
Как будто на прощанье целовал..."
или
"Медведь ствол обнял, весь прижавшись к древу,
И завалил, как чувственную деву,
И вишни губ лобзал, как в час разлуки".
Но это не то, что там написано. Природе плевать на наши представления и стереотипы, медведица не думает о том, ведёт ли она себя прилично, как полагается леди. Толстая осеняя медведица выше таких соображений. Потом она ещё бросается напролом - и это Новая Англия, там вся земля не ничейная, а чья-то - но медведица перелезает и через каменную ограду, и через расставленную фермером колючую проволоку. (Я не уверен, что в 1928 "колючая проволока" уже снова стала нейтральным термином, не отсылающем к полям сражений Первой мировой, что там нет этой переклички.) Да, на проволоке остался приличный клок её шерсти, но смогло ли это остановить медведицу? Нет, она потопала дальше. Покуда медведи способы перелезть через возведённые людьми заборы, их не волнует существование в мире заборов.
The world has room to make a bear feel free;
The universe seems cramped to you and me.
На свете для медведей хватит места,
А нам во всей вселенной будет тесно.
Оля тут тоже справедливо заметила, что хотя весь текст сравнивает Природу и Разум не в пользу Разума, именно в этом куске содержится ключ к тому, для чего разум всё-таки нужен. "Стаду слонов в саванне хватит места, а нам на континенте было тесно". В конце концов, Земля доверила нам важную миссию, и значит, мы вкалываем ради звёздного будущего для всех, и для медведей тоже (пусть они этого и не понимают, коварные и смертельно опасные мохнатые плюшки!).
...Ещё меня совершенно восхищает ублюдочная рифма "one Greek" - "another Greek", и опять же, Фрост сделал это не потому, что не умел лучше.
"And back and forth he sways from cheek to cheek,
At one extreme agreeing with one Greek
At the other agreeing with another Greek
Which may be thought, but only so to speak."
И это надо переводить каким-то равноублюдочным образом, ну там:
"...так, с ягодицы и на ягодицу,
Решая, с тем ли греком согласиться,
Или с другим таким же согласиться.
Вот и вся мысль, итог, как говорится".
Может, тогда о поэзии, чтобы успокоиться? И ещё о том, что Оля, arishai, самая лучшая в мире и чудесная, и вообще радость и счастье моей жизни :).
О поэтических переводах... это ещё одна тема, которая позволяет ничего не делать, но критиковать сделанное другими людьми, а это всегда приятно.
Был такой американский поэт, Роберт Фрост. Я с ним столкнулся в школе, на уроках английской литературы, когда нас заставляли разучивать в оригинале стихотворение Fire and Ice. Прошло 25 лет, я его помню до сих пор (см. запись 2004 года, запись 2009). И помню, как мой друг Шел тогда сказал: "Прожил 88 лет? Какой же это поэт тогда? Настоящие поэты столько не живут!" Чему нас учит вся история нашей великой литературы.
Есть у Роберта Фроста очень известное стихотворение, The Road Not Taken. Оно меня невероятно бесит, потому что на первый взгляд кажется, что там есть рифма, но если присмотреться, этот текст разваливается на белый стих, в лучшем случае. Там намеренно сбит ритм. По-умному, происходит следующее: "В основу положен четырёхстопный ямб, ямбический тетраметр, но почти в каждой строчке, в разных местах, ямб подменяется анапестом" (*). Если вы попытаетесь читать поэму в рифму, как принято читать стихи, вы всё время будете спотыкаться. Фрост сделал это специально, чтобы поиздеваться над читателем, потому что он-то поэтическим инструментарием владел. И это как раз тот момент в истории английской поэзии, когда она начала мутировать в своё убогое "пострифмованное" состояние.
Опять же, из английской Википедии:
"Стихотворение построено в ритме разговора... Постоянная смена ритма задаёт строй естественной речи, передаёт ощущение разрозненных мыслей, которые развиваются одновременно, каждый раз сталкиваясь с ожиданиями читателя. Считанные строчки, в которых ямб выдержан полностью, своим правильным ритмом демонстрируют постепенное принятие реальности... К последней строчке отношения рифмы и ритма становятся совершенно иными, что выбивает читателя из колеи".
А вот теперь спросим себя: если таков, очевидно, был замысел поэта, нужно ли пытаться это передать в переводе? При том, что английская рифмованная поэзия похожа на классическую русскую поэзию, у нас есть и ямб, и анапест, и всё, что угодно. Но вот я смотрю на случайный русский перевод, из сети:
"Скрещенье тропинок в осеннем лесу,
Когда б раздвоился, я выбрал бы обе,
А так - словно держишь судьбу на весу,
Стоишь и глядишь сквозь сухую листву
На ту, что теряется в темной чащобе.
Я выбрал другую, - она посветлей,
И мне показалась еще нелюдимей,
Приятней на вид и трава зеленей;
Хотя для того, кто проходит по ней,
Отличия вряд ли уже различимы, -"
И т.д., и т.п. Но это гладкий текст. Обычные наши стихи, их под гитару петь можно. Ровно то, чем это произведение не является в оригинале.
Но на самом деле, я просто познакомился с новым для себя стихотворением Фроста, The Bear из сборника "West-Running Brook" 1928.
Да, названия поэтических сборников, вечная тема. В данном случае, сборник Фроста посвящён природе Новой Англии, ну и размышлениям о жизни, как обычно. Отсюда стихотворение, давшее название сборнику, "Ручей, текущий на запад". Потому что на Восточном побережье США ручьи и реки текут на восток, к океану. Но вот этот конкретный ручей выбрал другую сторону.
"Fred, where is north?"
"North? North is there, my love.
The brook runs west."
"West-running Brook then call it."
(West-running Brook men call it to this day.)
"Фред, север где?"
"А север там, любовь,
Ручей течёт на запад".
"Тогда мы так его и назовём".
(И так его зовут, до сего дня.)
Но я хотел поговорить про The Bear (перевод-1, 2, 3). Название уже невероятно коварно, потому что в тексте упоминаются два разных представителя этого вида, самец и самка. Оба они the bear, но она медведица, а он медведь. Поэтому стихотворение иногда называют "Медведица", оно начинается с неё. Но возможно, самым корректным названием было бы "Медведи", поскольку там обыгрывается противопоставление столь непохожих особей.
О, нет, я снова сделаю отступление. Как говорил Авраам Линкольн, только один народ верит в написанное в интернете больше русских, и это американцы. В стихотворении есть фраза "the toe-nail click and shuffle of his feet", о медвежьих задних лапах с когтями. Из-за ошибки распознавания какого-то древнего сканера в древние годы, в американский интернет эта фраза пришла с несуществующим словом "me-nail" (вместо "toe-nail"). При том, что её можно было сверить по выложенному в сеть тексту сборника, там есть больше одного издания. Но нет. Если не считать вышеупомянутых сетевых версий сборника, правильный текст встречается лишь в Рунете, и то не везде. А американцы только и делали, что старательно копипастили друг у друга это невозможное "me-nails", и даже скармливали получившуюся белиберду цифровому голосу. Потому что написано же! Этих людей, получается, учили тому, что в тексте не должно быть смысла, "не думай, копируй". Позор вам, жертвы американского образования, позор! Фрост - ваше национальное достояние, а вы!... Но возвращаемся к переводам.
The bear puts both arms around the tree above her
And draws it down as if it were a lover
And its choke cherries lips to kiss good-bye,
Then lets it snap back upright in the sky.
(Да, если не понятно в связи с дефицитом знаков препинания, там структура такая: "if it were a lover and its choke-cherries [were] lips".)
Ситуация. Новая Англия. Осень. "She's making her cross-country in the fall" - "она предпочитает совершать пробежки осенью". Это большая толстая осенняя медведица ("her great weight"). Единственная задача, которая перед ней сейчас стоит, это отъесться и залечь в берлогу. Кто знает, может быть, в ней уже зреет новая жизнь, и там, во сне, в берлоге, из неё вывалится пара слепых розовых комочков, которые начнут её сосать, не просыпаясь, и весной она вылезет наружу уже с медвежатами.
Оля совершенно справедливо заметила, что половая принадлежность медведицы в этой истории очень важна. В этом вся суть. Медведица символизирует естественное состояние вещей, вольную непокорную природу, поэтому "она" (she, her). Ей противопоставлен медведь в клетке, современный цивилизованный западный человек 20 годов 20 века, неуверенный, фрустрированный, раздираемый противоречивыми желаниями и неспособный их реализовать. "Man acts more like the poor bear in a cage" - поэтому он "Мan", человек и мужчина, и поэтому медведь в клетке самец, "он" (he, his).
И вот на этом споткнулись некоторые наши переводчики. Всё начинается с того, что медведица увидела дерево со спелыми ягодами (chokecherry, Черёмуха виргинская) - в наших краях и в наших терминах это была бы рябина, "медведи осенью жрут рябину". Дерево выше медведицы, но она наклонила его к себе и начала жадно объедать ягоды с веток. Поэт, глядя на это, представляет следующую сцену. Девушка прощается парнем. Потому что мужчины обычно выше женщин, как дерево выше медведицы. И вот тут девушка хватает парня, пригибает его к себе и страстно впивается ему в губы. Берёт на себя активную роль, потому что она знает, чего она хочет и что ей нужно. Потому что Природа, потому что медведица. А поэт думает об этом, потому что поэты всегда думают об этом. Как говорил Чёрный человек у Есенина:
"Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою".
...Нашла коса на камень. Переводчик решил, что у нас тонкое деревце - это всегда она, а медведь - это всегда он, олицетворение маскулинности, поэтому он играет активную роль в этих отношениях, а девица может только пассивно ему подчиняться-покоряться. Отсюда следующее:
"Медведь облапил деревце, и грубо
Прижал к себе, и вишни, словно губы,
Как будто на прощанье целовал..."
или
"Медведь ствол обнял, весь прижавшись к древу,
И завалил, как чувственную деву,
И вишни губ лобзал, как в час разлуки".
Но это не то, что там написано. Природе плевать на наши представления и стереотипы, медведица не думает о том, ведёт ли она себя прилично, как полагается леди. Толстая осеняя медведица выше таких соображений. Потом она ещё бросается напролом - и это Новая Англия, там вся земля не ничейная, а чья-то - но медведица перелезает и через каменную ограду, и через расставленную фермером колючую проволоку. (Я не уверен, что в 1928 "колючая проволока" уже снова стала нейтральным термином, не отсылающем к полям сражений Первой мировой, что там нет этой переклички.) Да, на проволоке остался приличный клок её шерсти, но смогло ли это остановить медведицу? Нет, она потопала дальше. Покуда медведи способы перелезть через возведённые людьми заборы, их не волнует существование в мире заборов.
The world has room to make a bear feel free;
The universe seems cramped to you and me.
На свете для медведей хватит места,
А нам во всей вселенной будет тесно.
Оля тут тоже справедливо заметила, что хотя весь текст сравнивает Природу и Разум не в пользу Разума, именно в этом куске содержится ключ к тому, для чего разум всё-таки нужен. "Стаду слонов в саванне хватит места, а нам на континенте было тесно". В конце концов, Земля доверила нам важную миссию, и значит, мы вкалываем ради звёздного будущего для всех, и для медведей тоже (пусть они этого и не понимают, коварные и смертельно опасные мохнатые плюшки!).
...Ещё меня совершенно восхищает ублюдочная рифма "one Greek" - "another Greek", и опять же, Фрост сделал это не потому, что не умел лучше.
"And back and forth he sways from cheek to cheek,
At one extreme agreeing with one Greek
At the other agreeing with another Greek
Which may be thought, but only so to speak."
И это надо переводить каким-то равноублюдочным образом, ну там:
"...так, с ягодицы и на ягодицу,
Решая, с тем ли греком согласиться,
Или с другим таким же согласиться.
Вот и вся мысль, итог, как говорится".