Взлёт и падение Галактической империи, ч.3

Dec 17, 2015 04:51

( ...)

И тогда я понял, что arishai удалось вскрыть и вытащить на поверхность один из базовых европейских мифов.

Противостояние гвельфов и гиббелинов. Иначе говоря, эльфов и гоблинов. (Википедия сообщает, что впервые эта шутка, с отожествлением гвельфов и эльфов, гиббелинов и гоблинов, прозвучала в 16 веке.) Гвельфы выступали за Папу Римского и против императора Священной Римской Империи. Гиббелины были за императора и против Папы. Это ведь та самая история! Гиббелины - те, кто выбрал сторону Императора Палпатина в его противостоянии с Первосвященником и Верховным магистром Ордена, Йодой. Гвельфы - те, кто сражался за Йоду и его идеалы против Палпатина.

aono как-то написал:

" Из личных наблюдений
Человек, попрекающий других жизнью в стране эльфов, всегда живет в стране гоблинов".

Для меня это тогда стало откровением. Мы гиббелиновская страна! По крайней мере, именно гиббелины сейчас у власти, они пока победили.

А ключ к финалу истории "Звёздных войн" по версии arishai - это современное восприятие сути и итогов средневекового итальянского конфликта:

"Итак, фигуры на доске геополитики расставлены - император, Папа, города. Нам кажется, что их тройственная вражда была следствием не только человеческой алчности.

Участие городов - вот что было принципиально новым в противостоянии Пап и германских императоров. Горожанин Италии почувствовал вакуум власти и не преминул им воспользоваться: одновременно с религиозной реформой началось движение за самоуправление, которому предстояло за два века полностью изменить соотношение сил не только в Италии, но и во всей Европе. Оно началось именно на Апеннинском полуострове, поскольку здесь городская цивилизация имела крепкие античные корни и богатые традиции торговли с опорой на собственные финансовые ресурсы. Старые римские центры, пострадавшие от рук варваров, успешно возрождались, в Италии горожан было намного больше, чем в других странах Запада...

Экономическая сила итальянских городов оказалась едва ли не решающей в борьбе Империи и Папства. Город вовсе не противопоставлял себя традиционному феодальному миру. Напротив, он не мыслил себя вне его. Еще до того, как коммуна, этот новый способ политического самоуправления, окончательно кристаллизовалась, городская элита поняла, что пользование свободами должно быть признано императором или Папой, лучше - и тем, и другим. Ими же эти свободы должны были охраняться. К середине XII века в понятии свободы сконцентрировались все ценности городской цивилизации Италии. Государь, который посягал на нее, превращался из защитника в поработителя и тирана. В результате горожане переходили на сторону его противника и продолжали непрекращающуюся войну.

(...)

Борьба, конфликтность, «партийность», если угодно, в самой природе человека, и Средневековье в этом очень похоже на нас. Пытаться искать в истории гвельфов и гибеллинов исключительно выражение борьбы классов, сословий или «прослоек», пожалуй, не стоит. Но при этом нельзя забывать, что от борьбы гвельфов и гибеллинов во многом происходят современные демократические традиции Запада.

Лавирование между двумя непримиримыми врагами - Папой и императором - не давало возможности ни одной из партий добиться окончательного военного и политического превосходства. В другом случае, если бы кто-то из противников оказался обладателем неограниченной власти, европейская демократия осталась только в учебниках истории. А так - получился своего рода уникальный силовой паритет, во многом и обеспечивший в дальнейшем резкий рывок западной цивилизации - на конкурентной основе".

Император, Первосвященник и Сенат. И выиграл в этой борьбе именно Сенат (как орган Союза Городов), потому что рыцари-монахи и императорская власть в ходе борьбы взаимно обескровили друг друга. И новый Орден, и новая Императрица, очевидно, уже не обладали тем могуществом, которое было у их предшественников. В каком-то смысле, демократия действительно победила, без всякого сарказма. Потому что за счёт возникновения трех независимых центров силы у этого общества появился потенциал развития, стимул для развития.

" С этой точки зрения (не буду уточнять детали - они много где уточнены) царская Россия, СССР и новая Россия - это несущественные вариации одной системы, где главные управляющие функции выполняет государство, власть. Эта система всегда падает на одном и том же месте. По закону Эшби о необходимом разнообразии государство не может управлять всем обществом - оно и сделано не для этого, и такое управление невозможно...

Каждый раз система дохнет в силу избыточного управления. Управление, которое устраивает такая власть, всегда недостаточно. Рано или поздно эта специализация, управляющая "из лучших побуждений", начинает порождать своими действиями хаос. Рано или поздно она сталкивается к нетривиальным воздействием. В силу специализации она может лишь одним и тем же образом реагировать на все, что случается - ужесточать контроль. Попадается воздействие, которое так с собой справиться не дает - и система рушится. Можно описать это не через внешние воздействия, а через внутренние - выделение жестко управляемой системы разрывает социум на ряд подсистем разной легальности, устойчивость системы в целом падает именно из-за раздробленности (некоординированности) работы подсистем, что вызывается на поздних стадиях специализации уже не "общим хаосом", а действиями самой управляющей системы...

Потому интересный вопрос - а где выход из ситуации? Я сформулирую его (разумеется, в чрезвычайно общей форме) на данном языке. Вся штука висит на повторении: в ситуации хаоса (кризиса) возникает один устойчивый блок, который и вытягивает страну из кризиса - а потом ее губит. В России это властный блок, основанный на силовых структурах. Изменить ситуацию (повысить вероятность иного исхода) может появление второго (не другого, тоже единственного, а второго) блока сходного уровня устойчивости. На самом деле таких блоков чем больше, тем лучше (в разумных пределах). Но важно не то, сколько, а что больше одного...

Нужна вторая сила (третья и прочие - это с жиру, нам пока хватило бы хоть еще одной). И штука не в том, чтобы второй блок порвал первый в тряпки и вокруг него - снова моноцентрично - организовалась страна. Дело как раз в существовании хотя бы двух центров силы... отчего возможны уже более сложные игры, невозможен тотальный контроль и начнется (может быть) благорастворение типа независимых ветвей власти и прочих понятных тихих житейских радостей с независимым судом... Ну, не буду травить душу порнографическими картинками".

Это именно то, что понял Йода на старости лет, когда Император обыграл его на шахматной доске империи. Раньше Йода боролся за усиление влияния Ордена, но после того поражения он начал новую игру, которая была сильнее и сложнее прежней. Он постарался на новом витке воспроизвести противоречия между орденской и императорской ветвями власти, разделив плоды победы между Люком и Леей. И он сделал ставку на города с их древними вольностями, и на Сенат, как на законодательный орган, в котором участвуют представители всех регионов Империи. А на кого ещё он мог сделать ставку, когда, оставаясь в тени, он координировал действия противников власти Императора? Но в конечном счёте, в этой войне победили простые люди, а не принцессы, не рыцари-монахи и не сенаторы.

Для носителей первой этической системы основой политической теории является представление о том, что в ситуации, когда невозможно гарантировать безупречное поведение всех элементов системы, жёсткую структуру нужно дробить на части... Хорошо, когда все дураки думают по-разному; если все дураки начнут думать одинаково, за них будет думать Антихрист. Если объединить все сомнительные элементы в единую жёсткую структуру, то рано или поздно - скорее рано, чем поздно, - эта структура будет заражена злом и начнёт производить зло. Если разбить структуру на несколько независимых центров или группировок, то одни элементы обратятся ко злу, другие - к добру. Между ними возникнет конфликт, но так добро сильнее зла, в этом конфликте победит добро. Пока хотя бы один элемент системы остаётся на стороне добра, он всё ещё может вызвать перезагрузку системы и вернуть её на сторону добра... Такая система рухнет, только если зло заразит все элементы одновременно, а это, в свою очередь, маловероятно.

Поэтому первую этическую систему обвиняют в том, что она ведёт к "атомизации" общества, то есть отбирает у людей жёсткие связи, вынуждающие их слепо подчиняться друг другу.

И потому идеалом общества, построенного на принципах первой этической системе, стали: разделение властей, с тремя независимыми ветвями власти; не меньше двух правящих партий; независимые СМИ. И да, рыночная экономика, куда же без неё.

Жёсткая система обречена на крах. Гибкая - устоит и будет развиваться. Те, кто в это поверил, были "эльфами". В конечном счёте, они с самого начала выступали на стороне Первосвященника, потому что он отказался подчинятся Императору. И пусть даже его мотивом было честолюбие, но особая позиция Ордена создавала в Империи альтернативный центр силы. Там, где есть альтернатива, там есть и пространство для манёвра. Если бы Йода победил, но при этом стал бы тираном сам или проложил бы дорогу для тирана-преемника, это обернулось бы для него полным духовным крахом. Но он проиграл, и это позволило ему заложить основу для победы "эльфийских" ценностей.

Основой политической теории для носителей второй этической системы является представление о том, что в ситуации, когда невозможно гарантировать безупречное поведение всех элементов системы, эту систему необходимо объединить в жёсткую структуру, исключающую свободу манёвра для отдельных элементов. "Дураков надо строить", дураков нужно приучить думать одинаково...

Политические идеалы тут соответствующие. Единая государственная власть. Единая общенародная Партия, она же власть. Государственные СМИ, выражающие позицию власти, партии и народа, потому что народ и партия едины, а власть у партии. Естественно, государственная экономика...

И весь этот общественный организм спаян всеобъемлющей политической доктриной, задающей единство взглядов на характер стоящих перед обществом задач, способов их решения и методов подготовки человеческого материала.

" Нас двести миллионов в стране, но мы все мечтаем об одном и том же, потому что мы едины. Наши мечты исходят из фактов и опираются на факты: когда каменщик строит здание, он уже знает, как это здание будет выглядеть".

Так считали "гоблины". И в это верил Император, когда он бросил вызов самим Небесам, чтобы привести к абсолютной власти мудрого, честного и благородного человека; такого человека, который был бы буквально создан для этой власти: своего собственного сына.

мениппея, Лефевр, космоопера, конспирология

Previous post Next post
Up
[]