Абрамс, человек, танк и явление
О " моральном мужестве" (moral courage).
Мне этот термин стал встречаться в американских работах, посвящённых военному делу и военному искусству. В таком контексте речь идёт о качестве, необходимом для настоящего воина, то есть о способности проигнорировать или самостоятельно переформулировать прямой приказ начальства.
Характерный пример словоупотребления: статья "On Knowing When to Disobey Orders: Creighton Abrams and the Relief of Bastogne" ("О том, как узнать, когда пора нарушить приказ: Крейтон Абрамс и снятие осады с Бастони"), в сентябрьско-октябрьском номере журнала "Armor" (профессиональный журнал американских бронетанковых сил) за 1992.
Ситуация. Декабрь 1944 года, осада Бастони немцами. В Бастони окружены американские части, другие американские силы спешат им на выручку, в том числе, 37-й танковый батальон под командованием подполковника Абрамса. [Потом он станет генералом, в честь которого назовут нынешний американский основной боевой танк "Абрамс".]
Итак, на острие атаки 37-й танковый батальон 4-й бронетанковой дивизии 3-й армии генерала Паттона. (В статье встречаются американские военные термины, которые я не могу адекватно перевести, но это, наверное, неважно.)
Командир Абрамса, полковник Бланшард (если я правильно понял, командир резервной боевой группы дивизии, куда входил 37-й батальон) ставит ему задачу захватить Сибре (Sibret), чтобы открыть главную дорогу на Бастонь.
При этом, положение подполковника Абрамса тяжёлое. Батальон измотан. От батальона осталось всего двадцать танков "Шерман", это чуть больше роты. (Американская танковая рота времён Второй мировой - 17 танков, в батальоне должно быть три таких роты, не считая всего прочего.) В приданном ему батальоне мотострелков не хватает более двухсот человек (по штату, батальону положена тысяча человек). Топливо и боеприпасы на исходе. В Бастони уже было окружено больше американских танков, чем осталось у Абрамса, который спешит им на выручку. Никакой уверенности, что с этими силами удастся взять Сибре, где немцы их ждали, у Абрамса не было.
В этой ситуации Абрамс решает забить на главную дорогу, на Сибре и на свои приказы. Он решает наступать по проселочной дороге на Клошимон (Clochimont) и Ассенуа (Assenois), и затем сразу на Бастонь, через Ассенуа, чтобы застать немцев врасплох. В общем, батальону удалось это провернуть, Ассенуа был захвачен, пехота осталась зачищать немецкий гарнизон, а танки прорвались в Бастонь прямо по тылам не ожидавших такой подлянки немцев. Это было правильное решение, за которое Абрамса до сих пор хвалят.
The CCR commander was weak, later observed Brigadier General Hal Pattison, former Army Chief of Military History, and if Abrams had called and asked for the change in mission, he would probably have been denied. “Not too many... commanders over the course of history...,” said Pattison, “have had the courage to make the right decision in the face of the wrong orders.” Pattison thought there wasn’t any question but that, tactically, Abrams did the right thing, also demonstrating in the course of it the moral courage that so strongly marked him. Besides, “the combat commander hadn’t been anywhere near the action all day long, and he [Abrams] was in a far better position to assess what should and shouldn’t be done...”
"Как позже отметил бригадный генерал Хэл Паттисон, бывший глава Центра военной истории американской армии, у резервной группы был слабый командир, и если бы Абрамс связался с ним и попросил его изменить приказ, тот бы наверняка ответил ему отказом. "В истории... известно не так уж много командиров..." - говорил Паттисон, - "Которым хватило храбрости принять правильное решение перед лицом неправильных приказов". Паттисон считал, что никто не может спорить с тем, что с тактической точки зрения Абрамс поступил совершенно правильно, а заодно и продемонстрировал моральное мужество, которое всегда его отличало. К тому же, "командир боевой группы на протяжении всего дня не приближался к местности, где шёл бой, и он [Абрамс] находился в намного более выгодной позиции для того, чтобы оценить, что должно быть сделано и чего делать не следует..."
На этом история не кончается. Узнав, что они пробили брешь в немецкой осаде, полковник (которого читатели статьи уже привыкли считать полным отстоем) приказал всей своей боевой группе двигаться в Басконь. Абрамс, в свою очередь, решил, что это крайне дурацкая идея, потому что им нужны будут силы, чтобы удерживать образовавшийся коридор через Клошимон и Ассенуа. Когда полковник всё-таки довёл до его сведения свой приказ, Абрамс приказал своему штабу не обращать на это внимания.
“Hell, no,” said Abrams. For the second time in a single battle, he was ignoring orders and following his tactical instincts. “Just keep those units where they are.”
"Нет, чёрт побери", - сказал Абрамс. Это был уже второй раз в ходе одного и того же сражения, когда он проигнорировал приказ, полагаясь вместо этого на свои тактические инстинкты. "Оставьте эти части там, где они стоят".
И пафосная концовка:
Later someone observed that the 4th Armored Division had a much greater reputation than any other armored division in the war, and Brigadier General William Roberts (who served in the division, after commanding some of the armored elements that were bottled up in Bastogne with the 101st) was asked what made the difference.“Abrams,” he replied. “Abrams, when he got into combat, knew every thing that was going on. How he knew it, nobody knew, but he did. He knew where every tank was. He knew where every piece of equipment was, and he was able to command and move his outfit and always defeated the enemy in front of him. It was just that simple.“ That, and the moral courage to disobey orders when necessary to accomplish the mission.
"Позже кто-то заметил, что у 4-й бронетанковой дивизии была самая впечатляющая репутация среди всех американских дивизий этой войны. У бригадного генерала Уильяма Робертса (который сам служил в этой дивизии, а до этого командовал бронетанковыми частями, которые были окружены в Бастони вместе со 101-й авиадесантной) как-то спросили, чем эта дивизия отличалась от других. "Абрамсом", - сказал он. "Абрамс, когда он был на поле боя, знал обо всём, что происходит. Никто не знал, как ему удаётся обо всём знать, но он знал и точка. Он знал, где находится каждый танк. Он знал, где находится каждый отдельный элемент, и он был способен отдавать приказы и маневрировать своим соединением, и он всегда побеждал противника, который ему противостоял. Вот так вот просто".
А помимо всего этого, у него было моральное мужество, позволявшее ему нарушать приказы, когда это было необходимо для выполнения боевой задачи".
P.S. В примечании к статье сказано, что судя по всему, Абрамс всё-таки связался с генералом Гаффи, командиром дивизии (через голову полковника, своего непосредственного командира), и сообщил ему, что собирается идти напрямую в Бастонь, минуя Сибре. Гаффи позвонил генералу Паттону, командующему 3-й армии, и сказал ему, что так и так, мои ребята готовы прорваться в Бастонь, всё ок? [Буквально так. Сотрудник ("комбат") знает, что если он обратится к своему начальнику со своим предложением, тот ему откажет. Поэтому он звонит начальнику своего начальника ("комдиву") и говорит: "Мой начальник не против, но я просто хотел сообщить вам, что мы поменяли план, чтобы вы не волновались". Тот, в свою очередь, звонит своему начальнику ("командарму") и говорит: "У моих ребят всё на мази, если вы не против, мы начинаем". Вот она, высокая корпоративная этика.]
Мне этот термин стал встречаться в американских работах, посвящённых военному делу и военному искусству. В таком контексте речь идёт о качестве, необходимом для настоящего воина, то есть о способности проигнорировать или самостоятельно переформулировать прямой приказ начальства.
Характерный пример словоупотребления: статья "On Knowing When to Disobey Orders: Creighton Abrams and the Relief of Bastogne" ("О том, как узнать, когда пора нарушить приказ: Крейтон Абрамс и снятие осады с Бастони"), в сентябрьско-октябрьском номере журнала "Armor" (профессиональный журнал американских бронетанковых сил) за 1992.
Ситуация. Декабрь 1944 года, осада Бастони немцами. В Бастони окружены американские части, другие американские силы спешат им на выручку, в том числе, 37-й танковый батальон под командованием подполковника Абрамса. [Потом он станет генералом, в честь которого назовут нынешний американский основной боевой танк "Абрамс".]
Итак, на острие атаки 37-й танковый батальон 4-й бронетанковой дивизии 3-й армии генерала Паттона. (В статье встречаются американские военные термины, которые я не могу адекватно перевести, но это, наверное, неважно.)
Командир Абрамса, полковник Бланшард (если я правильно понял, командир резервной боевой группы дивизии, куда входил 37-й батальон) ставит ему задачу захватить Сибре (Sibret), чтобы открыть главную дорогу на Бастонь.
При этом, положение подполковника Абрамса тяжёлое. Батальон измотан. От батальона осталось всего двадцать танков "Шерман", это чуть больше роты. (Американская танковая рота времён Второй мировой - 17 танков, в батальоне должно быть три таких роты, не считая всего прочего.) В приданном ему батальоне мотострелков не хватает более двухсот человек (по штату, батальону положена тысяча человек). Топливо и боеприпасы на исходе. В Бастони уже было окружено больше американских танков, чем осталось у Абрамса, который спешит им на выручку. Никакой уверенности, что с этими силами удастся взять Сибре, где немцы их ждали, у Абрамса не было.
В этой ситуации Абрамс решает забить на главную дорогу, на Сибре и на свои приказы. Он решает наступать по проселочной дороге на Клошимон (Clochimont) и Ассенуа (Assenois), и затем сразу на Бастонь, через Ассенуа, чтобы застать немцев врасплох. В общем, батальону удалось это провернуть, Ассенуа был захвачен, пехота осталась зачищать немецкий гарнизон, а танки прорвались в Бастонь прямо по тылам не ожидавших такой подлянки немцев. Это было правильное решение, за которое Абрамса до сих пор хвалят.
The CCR commander was weak, later observed Brigadier General Hal Pattison, former Army Chief of Military History, and if Abrams had called and asked for the change in mission, he would probably have been denied. “Not too many... commanders over the course of history...,” said Pattison, “have had the courage to make the right decision in the face of the wrong orders.” Pattison thought there wasn’t any question but that, tactically, Abrams did the right thing, also demonstrating in the course of it the moral courage that so strongly marked him. Besides, “the combat commander hadn’t been anywhere near the action all day long, and he [Abrams] was in a far better position to assess what should and shouldn’t be done...”
"Как позже отметил бригадный генерал Хэл Паттисон, бывший глава Центра военной истории американской армии, у резервной группы был слабый командир, и если бы Абрамс связался с ним и попросил его изменить приказ, тот бы наверняка ответил ему отказом. "В истории... известно не так уж много командиров..." - говорил Паттисон, - "Которым хватило храбрости принять правильное решение перед лицом неправильных приказов". Паттисон считал, что никто не может спорить с тем, что с тактической точки зрения Абрамс поступил совершенно правильно, а заодно и продемонстрировал моральное мужество, которое всегда его отличало. К тому же, "командир боевой группы на протяжении всего дня не приближался к местности, где шёл бой, и он [Абрамс] находился в намного более выгодной позиции для того, чтобы оценить, что должно быть сделано и чего делать не следует..."
На этом история не кончается. Узнав, что они пробили брешь в немецкой осаде, полковник (которого читатели статьи уже привыкли считать полным отстоем) приказал всей своей боевой группе двигаться в Басконь. Абрамс, в свою очередь, решил, что это крайне дурацкая идея, потому что им нужны будут силы, чтобы удерживать образовавшийся коридор через Клошимон и Ассенуа. Когда полковник всё-таки довёл до его сведения свой приказ, Абрамс приказал своему штабу не обращать на это внимания.
“Hell, no,” said Abrams. For the second time in a single battle, he was ignoring orders and following his tactical instincts. “Just keep those units where they are.”
"Нет, чёрт побери", - сказал Абрамс. Это был уже второй раз в ходе одного и того же сражения, когда он проигнорировал приказ, полагаясь вместо этого на свои тактические инстинкты. "Оставьте эти части там, где они стоят".
И пафосная концовка:
Later someone observed that the 4th Armored Division had a much greater reputation than any other armored division in the war, and Brigadier General William Roberts (who served in the division, after commanding some of the armored elements that were bottled up in Bastogne with the 101st) was asked what made the difference.“Abrams,” he replied. “Abrams, when he got into combat, knew every thing that was going on. How he knew it, nobody knew, but he did. He knew where every tank was. He knew where every piece of equipment was, and he was able to command and move his outfit and always defeated the enemy in front of him. It was just that simple.“ That, and the moral courage to disobey orders when necessary to accomplish the mission.
"Позже кто-то заметил, что у 4-й бронетанковой дивизии была самая впечатляющая репутация среди всех американских дивизий этой войны. У бригадного генерала Уильяма Робертса (который сам служил в этой дивизии, а до этого командовал бронетанковыми частями, которые были окружены в Бастони вместе со 101-й авиадесантной) как-то спросили, чем эта дивизия отличалась от других. "Абрамсом", - сказал он. "Абрамс, когда он был на поле боя, знал обо всём, что происходит. Никто не знал, как ему удаётся обо всём знать, но он знал и точка. Он знал, где находится каждый танк. Он знал, где находится каждый отдельный элемент, и он был способен отдавать приказы и маневрировать своим соединением, и он всегда побеждал противника, который ему противостоял. Вот так вот просто".
А помимо всего этого, у него было моральное мужество, позволявшее ему нарушать приказы, когда это было необходимо для выполнения боевой задачи".
P.S. В примечании к статье сказано, что судя по всему, Абрамс всё-таки связался с генералом Гаффи, командиром дивизии (через голову полковника, своего непосредственного командира), и сообщил ему, что собирается идти напрямую в Бастонь, минуя Сибре. Гаффи позвонил генералу Паттону, командующему 3-й армии, и сказал ему, что так и так, мои ребята готовы прорваться в Бастонь, всё ок? [Буквально так. Сотрудник ("комбат") знает, что если он обратится к своему начальнику со своим предложением, тот ему откажет. Поэтому он звонит начальнику своего начальника ("комдиву") и говорит: "Мой начальник не против, но я просто хотел сообщить вам, что мы поменяли план, чтобы вы не волновались". Тот, в свою очередь, звонит своему начальнику ("командарму") и говорит: "У моих ребят всё на мази, если вы не против, мы начинаем". Вот она, высокая корпоративная этика.]