Предрассветные сны
- Мэм, вам кофе с молоком или без молока? - и так произносят слово milk, "и" чуть менее мягкое, чем в русском, чуть ближе к "ы". Азиатские лица мелькают, как в калейдоскопе складываются в сочетания - Малайзия, Филиппины - и все тебя "мэм", а сами - в белых рубашечках на жаре, в песке стоят. И сама себе кажешься важной, будто что-то значишь. Улыбаешься широко, рассыпаешь "спасибо", и вроде честно все: вот ваша работа, вот я вменяемый клиент. Почему вы в песке, в чужой стране, а я - забираюсь в тень тента, сворачиваюсь калачиком на подушке с сирийским орнаментом и любуюсь на ярко-бирюзовое море?
Если отойти на двести метров в сторону - по кромке, по берегу, туда, где заканчивается круг белого света огромных софитов, можно услышать тоненький свист ветра, шелест волн, далекий звук барабанов, который, кажется, останется здесь, в песках, когда мы все уедем. Можно лечь на дюну и в густо-черном небе находить звезды, вспоминать про читанную в Марокко "Планету людей", по цепочке ассоциаций приходить в девятому мая в моей стране, сделав крюк через Францию, польские концлагеря и конгресс 2006 года.
В частоколе небоскребов, холодном воздухе торговых центров, кампусах Education city хочется найти что-то изначальное, пусть это всего лишь старая рыбацкая лодка. Говоришь случайным попутчикам "не чувствую здесь аутентичности, не то что в Марокко или Египте". Но правда в том - признай это - что аутентичность местная - это громада музея исламского искусства, выдающаяся в море, с огромным окном в двадцать метров и видом на небоскребы. Лодки будто впаяны в голубую воду, но тоже тут. Нефть и технологии - вот что создает аутентичность нового времени. Как когда-то, наверное, медь, железо, колесо, паровые двигатели. Если вынести их за скобки, остается человек в пустыне и звезды.
Если отойти на двести метров в сторону - по кромке, по берегу, туда, где заканчивается круг белого света огромных софитов, можно услышать тоненький свист ветра, шелест волн, далекий звук барабанов, который, кажется, останется здесь, в песках, когда мы все уедем. Можно лечь на дюну и в густо-черном небе находить звезды, вспоминать про читанную в Марокко "Планету людей", по цепочке ассоциаций приходить в девятому мая в моей стране, сделав крюк через Францию, польские концлагеря и конгресс 2006 года.
В частоколе небоскребов, холодном воздухе торговых центров, кампусах Education city хочется найти что-то изначальное, пусть это всего лишь старая рыбацкая лодка. Говоришь случайным попутчикам "не чувствую здесь аутентичности, не то что в Марокко или Египте". Но правда в том - признай это - что аутентичность местная - это громада музея исламского искусства, выдающаяся в море, с огромным окном в двадцать метров и видом на небоскребы. Лодки будто впаяны в голубую воду, но тоже тут. Нефть и технологии - вот что создает аутентичность нового времени. Как когда-то, наверное, медь, железо, колесо, паровые двигатели. Если вынести их за скобки, остается человек в пустыне и звезды.