Двоякодышащие
Двоякодышащие
О затонувшей Атлантиде детства
Ольга Балла
"НГ-Ex libris". - 05.02.2009. = http://exlibris.ng.ru/koncep/2009-02-05/6_atlantida.html
Настоящее детство и то, что потом помнят, реконструируют и исследуют взрослые, - принципиально разные вещи. Странно, что они вообще знают друг о друге.
Детство - неизвестная, таинственная область, которую покинувший ее взрослый открывает потом всю жизнь - если, конечно, вообще задается такой целью. А задается, согласитесь, редко: все-таки исследования детства - психологические ли, культурные ли - задача очень частная, они занимают в культуре совсем немного места. У взрослых много других забот.
Так и получается, что взрослые о детстве ничего не знают.
Да на самом деле и не должны. Ну что, что бы они стали делать с этим знанием?
Детство у взрослых - специально для того, чтобы его домысливать. Шлифовать его домысливаниями, как зеркало, и всматриваться в него, и видеть там - что? Да что же еще можно увидеть в зеркале: себя самих. Истоки, например, собственных смыслов, комплексов, притяжений, страхов. Отражения Большой Культуры с ее условностями в маленьком - якобы - детском мирке: в его играх, игрушках, словечках, условностях… Там - убеждают себя взрослые - все в общем-то как у больших, разве что маленькое и не слишком, по большому счету, серьезное. Так взрослые проясняют и оправдывают собственный мир. «Детство» - один из его языков.
Да ведь и детская литература - ее же всю написали взрослые. Чтобы объяснить детям (главное - себе), каким детство должно быть. Как его нужно проживать. Что о нем следует вспоминать - а что, напротив того, надо как следует забыть ввиду того, что оно не укладывается в доминирующий культурный дискурс.
А детство, затонувшая Атлантида, уходит от исследующего взгляда.
Оно там, под водой времени и забвения, - живое и страшное. Темная, неприручаемая область, которую взрослый, если бы вспомнил по-настоящему, всеми чувствами, - ужаснулся бы.
Ребенок двулик. Он - двоякодышащий обитатель двух миров: чем старше, тем больше, пока не переселяется целиком (так по крайней мере кажется) на сушу взрослой жизни, - на маленький островок, воображающий себя бесконечным и вечным континентом. Растущий повернут к этому миру лишь одним из своих лиц, о котором сам потом будет искренне думать, что оно - единственное. Другое, подлинное его лицо обращено к области тайных сил, где вещи и люди превращаются друг в друга, где они легко уходят в Первородную Тьму и так же легко - ну разве чуть-чуть труднее - из нее возвращаются. Где может быть все, абсолютно все, что угодно. А уж то, что не угодно, - в особенности. Где все может оказаться опасным. Где сама Жизнь - один из обликов Смерти.
Никогда человек не бывает так серьезен, как в детстве, - особенно в самом раннем, до слова. Никогда потом - может быть, разве что в самой глубокой старости - он не бывает так близок к корням бытия. В этом невозможно жить долго, от этого - чтобы быть самим собой - надо уходить, защищаться. Взрослея, человек поступает именно так.
Все тщательно выстроенные отношения взрослых с детством - это культура освобождения и забвения.
О затонувшей Атлантиде детства
Ольга Балла
"НГ-Ex libris". - 05.02.2009. = http://exlibris.ng.ru/koncep/2009-02-05/6_atlantida.html
Настоящее детство и то, что потом помнят, реконструируют и исследуют взрослые, - принципиально разные вещи. Странно, что они вообще знают друг о друге.
Детство - неизвестная, таинственная область, которую покинувший ее взрослый открывает потом всю жизнь - если, конечно, вообще задается такой целью. А задается, согласитесь, редко: все-таки исследования детства - психологические ли, культурные ли - задача очень частная, они занимают в культуре совсем немного места. У взрослых много других забот.
Так и получается, что взрослые о детстве ничего не знают.
Да на самом деле и не должны. Ну что, что бы они стали делать с этим знанием?
Детство у взрослых - специально для того, чтобы его домысливать. Шлифовать его домысливаниями, как зеркало, и всматриваться в него, и видеть там - что? Да что же еще можно увидеть в зеркале: себя самих. Истоки, например, собственных смыслов, комплексов, притяжений, страхов. Отражения Большой Культуры с ее условностями в маленьком - якобы - детском мирке: в его играх, игрушках, словечках, условностях… Там - убеждают себя взрослые - все в общем-то как у больших, разве что маленькое и не слишком, по большому счету, серьезное. Так взрослые проясняют и оправдывают собственный мир. «Детство» - один из его языков.
Да ведь и детская литература - ее же всю написали взрослые. Чтобы объяснить детям (главное - себе), каким детство должно быть. Как его нужно проживать. Что о нем следует вспоминать - а что, напротив того, надо как следует забыть ввиду того, что оно не укладывается в доминирующий культурный дискурс.
А детство, затонувшая Атлантида, уходит от исследующего взгляда.
Оно там, под водой времени и забвения, - живое и страшное. Темная, неприручаемая область, которую взрослый, если бы вспомнил по-настоящему, всеми чувствами, - ужаснулся бы.
Ребенок двулик. Он - двоякодышащий обитатель двух миров: чем старше, тем больше, пока не переселяется целиком (так по крайней мере кажется) на сушу взрослой жизни, - на маленький островок, воображающий себя бесконечным и вечным континентом. Растущий повернут к этому миру лишь одним из своих лиц, о котором сам потом будет искренне думать, что оно - единственное. Другое, подлинное его лицо обращено к области тайных сил, где вещи и люди превращаются друг в друга, где они легко уходят в Первородную Тьму и так же легко - ну разве чуть-чуть труднее - из нее возвращаются. Где может быть все, абсолютно все, что угодно. А уж то, что не угодно, - в особенности. Где все может оказаться опасным. Где сама Жизнь - один из обликов Смерти.
Никогда человек не бывает так серьезен, как в детстве, - особенно в самом раннем, до слова. Никогда потом - может быть, разве что в самой глубокой старости - он не бывает так близок к корням бытия. В этом невозможно жить долго, от этого - чтобы быть самим собой - надо уходить, защищаться. Взрослея, человек поступает именно так.
Все тщательно выстроенные отношения взрослых с детством - это культура освобождения и забвения.