Окровавленными губами
Ольга Балла
Окровавленными губами
(о книге Л. Оборина «Ледники»)
https://formasloff.ru/2024/03/15/olga-balla-okrovavlennymi-gubami-o-knige-l-oborina-ledniki/
Ольга Балла // Окровавленными губами (о книге Л. Оборина «Ледники») - Формаслов
Ольга Балла. Рецензия на книгу стихов Льва Оборина «Ледники» - читать в журнале "Формаслов". Современная поэзия, проза, критика.
formasloff.ru
Лев Оборин. Ледники. - СПб.: Jaromír Hladík press, 2023. - 64 с.
В сборнике стихотворений Льва Оборина, состоящем из двух (разноустроенных, но в конечном счете глубоко родственных друг другу) частей, - тексты, написанные в 2020-2022 годах; только одно, давшее название всей книге, открывающее ее и дающее к сказанному в ней некоторые ключи, относится - по словам самого автора на одной из презентаций - к 2019-му, предкатастрофическому году. Остальные стихи написаны изнутри состояний катастрофических: те, что в первой части, - во время коронавирусной изоляции, те, что во второй, - после февраля 2022-го. Соответственно, две эти части представляют два поэтических способа (не очень разных: скорее, один продолжает другой) ориентироваться в беспрецедентных ситуациях, у которых, при всем радикальном их различии, есть нечто решающе-общее - потому они и возможны, и даже необходимы именно под одной обложкой: это ситуации краха привычного мира, крушения прежних очевидностей. Распада, прямо на глазах, того, что мнилось неотменимым.
Казалось бы, в 2019 году, к которому относится стихотворение-ключ, знать о предстоящем было никак невозможно*. Тем не менее оно открытым текстом говорит о крушении и смерти. Очень похоже на то, что есть вещи более сильные и властные, чем рациональное знание: поэты уже чувствовали - если не все, то главное.
Вопреки всем прогнозам, ледники наступали
ледники всем прогнозам
тянулись, как мои руки, и несли в себе кости
между всякими пальцами немудреные фьорды
кости бумеров поставляются
в индивидуальных пластиковых упаковках
сарафанное радио всполохами передач
смятых пальцами доносило
обрывки и джинглы прекрасной эпохи
Казалось бы, о том, что с нами случилось в эти годы (особенно о том, что во второй части), только кричать криком. Оборин избирает путь куда более сложный - но, в конечном счете, более спасительный. «Ледники» не зря - ледники, пусть и заимствуют это название у стихотворения, написанного, когда все еще выглядело нормальным: автор предпочитает холодную, дистанцирующую, аналитичную речь (а на одной из презентаций сборника назвал книгу «апологией поэтического холода». И в самом деле: что же еще противопоставить сжигающему огню?). Это - чтобы яснее видеть.
Запретил себе думать о многом; о мире
так называемых диких страстей
запретил тоже
В некоторых текстах поэт называет обстоятельства, их инициировавшие, чуть ли не прямыми именами. Настолько, что его высказывания могут показаться публицистикой:
Лайк, но не лайк
Не могу лайкать такое про родину
лайкнешь, а потом сядешь
и это кто-то лайкнет
Лайк как лакают
озерцо дождевой воды
Более того, кажется, что на крик он иногда почти срывается - и показывает, как речь буквально рассыпается на глазах, следуя распаду реальности; показывает линии разломов:
но во сне
новостна
я лента
продолжа
ет шеве
литься е
жесекунд
дно
дно
дно
…и далее по тексту, - наверно, самому прямому из текстов сборника вообще:
убива
ют людей
убива
ют людей
убива
ем людей
Но такого совсем немного. В целом Оборин нисколько не публицистичен, высказывания его весьма непрямые, и факты как таковые для него - (не только то, что вызывает болевую реакцию, но прежде всего) стимул к тому, чтобы понять на этом мучительном материале человека в катастрофе вообще и радикально пересмотреть смысловой, словесный, образный инструментарий, доставшийся нам, по большому счету, от всей предыдущей истории и биографии. Проверить этот инструментарий на прочность, на пригодность к жизнеустроению в новых условиях, и если не отбросить его полностью (спойлер: нет, никоим образом), то пересобрать на совсем иных принципах - и его, а то, может быть, и самого себя.
Одна из рецензентов книги, Дарья Мезенцева, описала обе ситуации, с которыми работает Оборин, как распад самих априорных структур опыта: «и время, и опыт, и память теперь ничто». Думается, такое утверждение - все-таки преувеличение, и даже сильное. Книга переполнена не просто обломками прежнего опыта, культурного и цивилизационного, но вообще - памятью. Реминисценциями, отголосками, отсылками, цитатами разной степени неявности («ласточки вырабатывают ресурс / и летят к нам в сени на перезарядку», «дайл-ап на счастье», «на честном слове и на одной ноге»…), - и даже многоуровневыми, как в почти-переводе из Роберта Фроста, заключающем первую часть, - где цитируются не только сразу два русских поэта, но при этом еще и перевод одного из них из поэта немецкого. Хочется сказать даже радикальнее: эта книга состоит из памяти. Как будто сорванной со своих оснований - но все-таки памяти.
Костюмы меняются, галстуки обвиваются вокруг
шей
и шипя сползают, но мифологическая основа
остается прочной
Да, в обеих частях, как говорившие и писавшие о книге отметили уже не раз, идет выработка языка - не то чтобы для описания проживаемых ситуаций, скорее, для их выговаривания. Для освобождения от их морока. Но это никак не выработка с нуля - и не новый язык: это трансформация существующего, накопленного - и языка, и опыта, - и они эту трансформацию выдерживают. Парадоксально ли, но, похоже, это как раз книга веры - уж не вопреки ли разуму? - в культуру (да, и в ее инерции, и в ее смысловые запасы) в ситуации, когда не держит, казалось бы, ничто.
Страшно принадлежать к породе
требующих любви,
взыскивать ее
окровавленными губами,
нетерпеливо смаргивать с глаз
красную поволоку.
Страшно и горькие сроки отсчитывать,
и писать бумажные письма,
чувствовать церкви
пустыми пространствами
прихотливого выреза,
видеть, как строится
антимраморная карьера.
И чем больше перечитываешь книгу подряд (а речь во многом темная, не открывающаяся сразу, в самый раз для многократного перечитывания), тем яснее становится: это, и в первой части и во второй, одна и та же речь - пусть и в разных ее состояниях. Да, она произносится «окровавленными губами». Да, есть все основания согласиться с Дарьей Мезенцевой, назвавшей эту речь «фиксацией невыносимого, невыговариваемого». При этом текст - то единственное, на что в безопорности только и возможно опереться: «главное качество текста качество текста».
________________________________
*ps По словам автора книги, стихотворение «Ледники» было написано всё-таки не в 2019-м, а в августе 2020-го (единственное стихотворение 2019 года в книге - «Слэшер и ахимса»). Увы, еже писах - писах.