Сказанное на презентации проекта "Московский наблюдатель"
4 июня 2022 года в рамках книжного фестиваля "Красная площадь":
(помещаю сюда, вытащивши из основного журнала, потому что составляю список наработанного за год, чтобы хвастаться им в фейсбуке со сылками, а фейсбук почему-то не разрешает ссылки на основной журнал egy_ember)
(непривычным для себя образом импровизировала и потом восстанавливала по памяти):
Побуждая разных авторов писать о мероприятиях «Культурной инициативы» тексты в любых форматах, какие только окажутся милы авторскому сердцу, организаторы проекта уже догадывались, что таким образом они не просто составляют хронику своей деятельности: они создают возможность возникновения «нового жанра литературной журналистики, балансирующего на грани репортажа, художественного эссе и критического разбора». Так было сказано в первом из сборников статей номинантов литературно-критической премии «Московский наблюдатель». Теперь нам представлен уже третий сборник, и картина, казавшаяся безнадёжно-мозаичной и. может быть, даже не вполне серьёзной вначале, постепенно начинает срастаться в цельность.
Разнообразнейшие - чем своевольнее, тем вернее - авторские высказывания о (максимально разножанровых самих по себе) событиях - от авторских поэтических вечеров до коллективных чтений, от презентаций вышедших и готовящихся книг (а также книжных серий, журналов, аудиодисков, телевизионных программ, фестивалей) до бесед о художественном переводе и поэтического шабаша в честь Хэллоуина, - будучи собираемы вместе во всё более убедительных объёмах, всё настойчивее напрашиваются на то, чтобы отыскать в них общие черты.
Всё это описание как будто мимолётного, локального и обречённого на забвение (на самом деле нет; в сборниках «Московского наблюдателя» происходит именно спасение от забвения, деятельное возражение ему) может быть названо рефлексией второго порядка. Рефлексия первого порядка - над текстами - происходит уже на самих описываемых здесь вечерах, в форме непосредственных реакций на прочитанное и услышанное. Остаётся дождаться рефлексии третьего порядка: понимания репортажей с литературных вечеров как формы мышления; анализа возможностей, которые даёт такой способ высказывания о жизни, собираемой литературой вокруг себя, во всех её человеческих подробностях, вместе с особенностями времени, его быта - литературного и не только.
Мне, конечно, хочется сказать, что таким образом сберегается самое летучее, невосстановимое, и, значит, самое драгоценное - воздух времени, его интонации. (Причём не в виде чистого сырья, как делает, скажем, видеозапись, но уже в состоянии предварительно отрефлектированного материала, с выявляемыми смыслами.) Но дело ещё серьёзнее и основательнее: ведь при всей разнородности представленных в этих текстах взглядов здесь в каждом из случаев описывается (прежде всего) способ коммуникации, существующий в едином комплексе с текстами, с реакциями на эти тексты, - в конечном счёте, то, как тексты формируют вокруг себя человеческие сообщества (а отчасти, надо думать, и складывающуюся постепенно местную окололитературную мифологию). Не говоря уже о том, что, глядя на описанные события из временнОго далека (первые из них отделяет от нас уже больше десяти лет), можно заметить и некоторые тенденции в схваченном здесь литпроцессе. Всё это - бесценный материал для грядущих историков литературы, культуры, идей и настроений.
(помещаю сюда, вытащивши из основного журнала, потому что составляю список наработанного за год, чтобы хвастаться им в фейсбуке со сылками, а фейсбук почему-то не разрешает ссылки на основной журнал egy_ember)
(непривычным для себя образом импровизировала и потом восстанавливала по памяти):
Побуждая разных авторов писать о мероприятиях «Культурной инициативы» тексты в любых форматах, какие только окажутся милы авторскому сердцу, организаторы проекта уже догадывались, что таким образом они не просто составляют хронику своей деятельности: они создают возможность возникновения «нового жанра литературной журналистики, балансирующего на грани репортажа, художественного эссе и критического разбора». Так было сказано в первом из сборников статей номинантов литературно-критической премии «Московский наблюдатель». Теперь нам представлен уже третий сборник, и картина, казавшаяся безнадёжно-мозаичной и. может быть, даже не вполне серьёзной вначале, постепенно начинает срастаться в цельность.
Разнообразнейшие - чем своевольнее, тем вернее - авторские высказывания о (максимально разножанровых самих по себе) событиях - от авторских поэтических вечеров до коллективных чтений, от презентаций вышедших и готовящихся книг (а также книжных серий, журналов, аудиодисков, телевизионных программ, фестивалей) до бесед о художественном переводе и поэтического шабаша в честь Хэллоуина, - будучи собираемы вместе во всё более убедительных объёмах, всё настойчивее напрашиваются на то, чтобы отыскать в них общие черты.
Всё это описание как будто мимолётного, локального и обречённого на забвение (на самом деле нет; в сборниках «Московского наблюдателя» происходит именно спасение от забвения, деятельное возражение ему) может быть названо рефлексией второго порядка. Рефлексия первого порядка - над текстами - происходит уже на самих описываемых здесь вечерах, в форме непосредственных реакций на прочитанное и услышанное. Остаётся дождаться рефлексии третьего порядка: понимания репортажей с литературных вечеров как формы мышления; анализа возможностей, которые даёт такой способ высказывания о жизни, собираемой литературой вокруг себя, во всех её человеческих подробностях, вместе с особенностями времени, его быта - литературного и не только.
Мне, конечно, хочется сказать, что таким образом сберегается самое летучее, невосстановимое, и, значит, самое драгоценное - воздух времени, его интонации. (Причём не в виде чистого сырья, как делает, скажем, видеозапись, но уже в состоянии предварительно отрефлектированного материала, с выявляемыми смыслами.) Но дело ещё серьёзнее и основательнее: ведь при всей разнородности представленных в этих текстах взглядов здесь в каждом из случаев описывается (прежде всего) способ коммуникации, существующий в едином комплексе с текстами, с реакциями на эти тексты, - в конечном счёте, то, как тексты формируют вокруг себя человеческие сообщества (а отчасти, надо думать, и складывающуюся постепенно местную окололитературную мифологию). Не говоря уже о том, что, глядя на описанные события из временнОго далека (первые из них отделяет от нас уже больше десяти лет), можно заметить и некоторые тенденции в схваченном здесь литпроцессе. Всё это - бесценный материал для грядущих историков литературы, культуры, идей и настроений.