Всего лишь размышлизмы...
Как же многое изменили в нашей жизни последние несколько месяцев. Не столько внешне, сколько внутри нас самих. Очень многое стало восприниматься совсем иначе, не так как до войны. Война… Страшное слово «война»… Раньше оно ассоциировалось с нашими бабушками и дедушками, прошедшими Великую Отечественную. О том, что ужасы войны доведётся пережить и нам, большинству даже в кошмарных снах не представлялось.
Нынче постоянно проводят параллели событий нынешних с Великой отечественной. Нет, такие параллели не верны. Тогда враг был внешний. Сейчас же… То, что происходит сейчас очень похоже на события гражданской войны, охватившей Россию после октября 1917 года. Возможно, это лишь мои личные ассоциации. Только, то, что вижу, более напоминает именно те событтия. С такой же враждой убивают друг друга. Это намного ужаснее, чем с врагом внешним.
Бабушки мои и деды о войне говорили редко (о ВОВ). Сейчас понимаю их. Отмечу одну деталь. Самые ужасные и страшные вещи в той войне творили не фашисты. В каждом населённом пункте находились местные жители, которые шли в полицаи. Вот как раз эти «свои» совершали такие зверства, которые фашистам и не снились. Так было и в родной Чугинке. Одного из полицаев партизаны убили. Второй уже когда наши освободили хутор был арестован. Боясь суда, бежать решил. Убит конвоем. Его тело долго лежало под открытым небом. Никто из односельчан хоронить не хотел.
Вот и сейчас, те, кто ещё так недавно был своим, с невероятной жестокостью «истребляют врагов».
Эта вражда сейчас повсюду. В той же любимой Чугинке. Горько от этого. Сосед ненавидит соседа, брат брата, сын отца… только потому, что один за «єдину Україну», а другой за ЛНР…
Нет параллели с ВОВ и здесь, в Луганске. Казалось бы, когда обстрел за обстрелом, когда смерть постоянно рядом, то нужно быть друг к другу добрее, сплочённее, ведь именно эти качества помогли выстоять нашим дедам во время ВОВ. Но как больно было наблюдать то, что творилось в очередях за хлебом и водой… Не просто до драк доходило, люди поубивать готовы были друг друга. Вот этого я понять никак не могу.
Но ещё больше я не понимаю тех, кто за деньги стрелял по своим. И таких оказалось не мало. Например, у тестя в двух соседних домах таких оказалось трое. У одного из них соседи по площадке спросили: «Как ты мог? От твоей мины даже твой лучший друг погиб.» «Мне деньги были нужны», - ответил тот…
Но есть у войны и другая сторона. Наверное, никогда такой молитвы не было в жизни, как во время обстрела. Действительно, забываешь всё вокруг, и остаётся только молитва… Когда вокруг тихо и спокойно, то… и молитвы-то по сути нет. Нет той собранности. Увы, потом, когда всё уже спокойно, нгаступает духовная расслабленность…
Стихи… рассказы… Ко всему этому совсем по другому относишься. И творчество задела война. У многих друзей в их произведениях появились не свойственные ранее их творчеству нотки, следствие изменения мировосприятия. Например, в последних стихах Наташи Романовой это очень сильно ощущается.
Изменился взгляд и на собственные произведения. Какими-то они стали казаться бесполезными и бессмысленными. Пустыми. Написанными просто для убивания читателями времени. Сожаление не только об опубликованном, но и о написанном. Вот, кстати, если бы не война, то сейчас готов бы был если не сам сборник с моими произведениями, то материал к сборнику. До войны я даже был не против выхода такового. Теперь же я даже рад, что таковой всё-таки не вышел. И желания издать сборник рассказов или стихов нет. Вернее, есть желание не издавать и вовсе никогда.
Друзья сейчас спрашивают о новых стихах, прозе… А не хочется ничего писать. Есть что писать… Есть много сюжетов для новых рассказов… Но не хочется. Даже стихи записывать не хочется. Что толку в них? Только пища для собственного тщеславия…
Возможно, всё это пройдёт. Как и слышаться взрывы, которых нет, перестанут… Перестанет стоять перед глазами всё, чо пережили… И будут новые стихи, новые рассказы, которыми захочется поделиться.
Такие вот послевоенные «размышлизмы».
Нынче постоянно проводят параллели событий нынешних с Великой отечественной. Нет, такие параллели не верны. Тогда враг был внешний. Сейчас же… То, что происходит сейчас очень похоже на события гражданской войны, охватившей Россию после октября 1917 года. Возможно, это лишь мои личные ассоциации. Только, то, что вижу, более напоминает именно те событтия. С такой же враждой убивают друг друга. Это намного ужаснее, чем с врагом внешним.
Бабушки мои и деды о войне говорили редко (о ВОВ). Сейчас понимаю их. Отмечу одну деталь. Самые ужасные и страшные вещи в той войне творили не фашисты. В каждом населённом пункте находились местные жители, которые шли в полицаи. Вот как раз эти «свои» совершали такие зверства, которые фашистам и не снились. Так было и в родной Чугинке. Одного из полицаев партизаны убили. Второй уже когда наши освободили хутор был арестован. Боясь суда, бежать решил. Убит конвоем. Его тело долго лежало под открытым небом. Никто из односельчан хоронить не хотел.
Вот и сейчас, те, кто ещё так недавно был своим, с невероятной жестокостью «истребляют врагов».
Эта вражда сейчас повсюду. В той же любимой Чугинке. Горько от этого. Сосед ненавидит соседа, брат брата, сын отца… только потому, что один за «єдину Україну», а другой за ЛНР…
Нет параллели с ВОВ и здесь, в Луганске. Казалось бы, когда обстрел за обстрелом, когда смерть постоянно рядом, то нужно быть друг к другу добрее, сплочённее, ведь именно эти качества помогли выстоять нашим дедам во время ВОВ. Но как больно было наблюдать то, что творилось в очередях за хлебом и водой… Не просто до драк доходило, люди поубивать готовы были друг друга. Вот этого я понять никак не могу.
Но ещё больше я не понимаю тех, кто за деньги стрелял по своим. И таких оказалось не мало. Например, у тестя в двух соседних домах таких оказалось трое. У одного из них соседи по площадке спросили: «Как ты мог? От твоей мины даже твой лучший друг погиб.» «Мне деньги были нужны», - ответил тот…
Но есть у войны и другая сторона. Наверное, никогда такой молитвы не было в жизни, как во время обстрела. Действительно, забываешь всё вокруг, и остаётся только молитва… Когда вокруг тихо и спокойно, то… и молитвы-то по сути нет. Нет той собранности. Увы, потом, когда всё уже спокойно, нгаступает духовная расслабленность…
Стихи… рассказы… Ко всему этому совсем по другому относишься. И творчество задела война. У многих друзей в их произведениях появились не свойственные ранее их творчеству нотки, следствие изменения мировосприятия. Например, в последних стихах Наташи Романовой это очень сильно ощущается.
Изменился взгляд и на собственные произведения. Какими-то они стали казаться бесполезными и бессмысленными. Пустыми. Написанными просто для убивания читателями времени. Сожаление не только об опубликованном, но и о написанном. Вот, кстати, если бы не война, то сейчас готов бы был если не сам сборник с моими произведениями, то материал к сборнику. До войны я даже был не против выхода такового. Теперь же я даже рад, что таковой всё-таки не вышел. И желания издать сборник рассказов или стихов нет. Вернее, есть желание не издавать и вовсе никогда.
Друзья сейчас спрашивают о новых стихах, прозе… А не хочется ничего писать. Есть что писать… Есть много сюжетов для новых рассказов… Но не хочется. Даже стихи записывать не хочется. Что толку в них? Только пища для собственного тщеславия…
Возможно, всё это пройдёт. Как и слышаться взрывы, которых нет, перестанут… Перестанет стоять перед глазами всё, чо пережили… И будут новые стихи, новые рассказы, которыми захочется поделиться.
Такие вот послевоенные «размышлизмы».