вот такое кино...
Умрешь не даром: дело прочно,
Когда под ним струится кровь.
Язычество глубоко засело в нашем языке: жертвенность, самопожертвование, на алтарь отечества... Добровольной жертве обещано бессмертие. Отдашь жизнь за Родину? - да запросто, нафиг мне такая жизнь.
Тут много чего намешано, намучено: родина-мать как Великая Богиня, праматерь, сакральный вождь-князь-царь, Жизнь за Царя (а ведь обрел-таки бессмертие?).
Не помню в ирландских сагах добровольного самозаклания, возможно оно там и есть.
А вот «Друиды» фактически с этого начинаются. Зима, понимаете, не кончается и не кончается! Весна не наступает!
Тут, само собой, вспоминаются «Лев, колдунья...» и наша «Снегурочка» (язычник он был, наш Александр Николаевич! Этакая «Весна священная»!) Там и там без жертв не обошлось. Весна пришла.
...А пленных под рукой нет, не припасли. И вот добродетельная старушка соглашается на, как сейчас это называется, эвтаназию. Выпив кружку теплого питья, отправляется в лес, в самое святилище, ложится, расправив складочки, на жертвенник, и умирает. Друид проделывает какие-то манипуляции с ножом - духам должно показаться, что он старушечку того...
Подросток-сирота, будущий герой, выследил добрую бабушку и устраивает в святилище неприличный скандал. Тут бы им его и закласть по настоящему, без инсценировки - но они в нем прозрели друида, стали воспитывать и обучать, внушать глубинную связь всего сущего.
Да, весна наступила. Инда взопрели озимые...
Кажется, принято массовые жертвоприношения людей - пленных, рабов, детей - относить к переходу на земледелие. Всерьез, как основному источнику материальных благ. Одновременно развивается культ богини-Матери. Она-то и требует жертв, и не просто, а чтобы страдали.
На Ближнем Востоке археологи находили глиняные женские фигурки, выразительно женственные, с глубокими надрезами, в которых были влеплены зерна злаков. Полная аллегория: мы, сыны Матери-Земли, терзаем, режем ее тело - надо ее задобрить, утешить: смотри, мы для тебя ничего не жалеем. Возможно, история Каина и Авеля написана ретроспективно, с отвращением кочевника, пастуха, к тем, кто скребет землю, не поднимая лица к небу.
Когда под ним струится кровь.
Язычество глубоко засело в нашем языке: жертвенность, самопожертвование, на алтарь отечества... Добровольной жертве обещано бессмертие. Отдашь жизнь за Родину? - да запросто, нафиг мне такая жизнь.
Тут много чего намешано, намучено: родина-мать как Великая Богиня, праматерь, сакральный вождь-князь-царь, Жизнь за Царя (а ведь обрел-таки бессмертие?).
Не помню в ирландских сагах добровольного самозаклания, возможно оно там и есть.
А вот «Друиды» фактически с этого начинаются. Зима, понимаете, не кончается и не кончается! Весна не наступает!
Тут, само собой, вспоминаются «Лев, колдунья...» и наша «Снегурочка» (язычник он был, наш Александр Николаевич! Этакая «Весна священная»!) Там и там без жертв не обошлось. Весна пришла.
...А пленных под рукой нет, не припасли. И вот добродетельная старушка соглашается на, как сейчас это называется, эвтаназию. Выпив кружку теплого питья, отправляется в лес, в самое святилище, ложится, расправив складочки, на жертвенник, и умирает. Друид проделывает какие-то манипуляции с ножом - духам должно показаться, что он старушечку того...
Подросток-сирота, будущий герой, выследил добрую бабушку и устраивает в святилище неприличный скандал. Тут бы им его и закласть по настоящему, без инсценировки - но они в нем прозрели друида, стали воспитывать и обучать, внушать глубинную связь всего сущего.
Да, весна наступила. Инда взопрели озимые...
Кажется, принято массовые жертвоприношения людей - пленных, рабов, детей - относить к переходу на земледелие. Всерьез, как основному источнику материальных благ. Одновременно развивается культ богини-Матери. Она-то и требует жертв, и не просто, а чтобы страдали.
На Ближнем Востоке археологи находили глиняные женские фигурки, выразительно женственные, с глубокими надрезами, в которых были влеплены зерна злаков. Полная аллегория: мы, сыны Матери-Земли, терзаем, режем ее тело - надо ее задобрить, утешить: смотри, мы для тебя ничего не жалеем. Возможно, история Каина и Авеля написана ретроспективно, с отвращением кочевника, пастуха, к тем, кто скребет землю, не поднимая лица к небу.