НОЧЬ НА ПОЛЕ БИТВЫ
Ставка Аттилы. Лагерь окружен кольцом повозок, за ними ряды воинов. Надежная оборона, кочевники используют ее веками, в народных войнах Европы она еще пригодится. Непреодолима для конницы, в чем скоро убедятся горячие аланы.
Роскошный шатер Повелителя разобран. На его месте гора утвари: столов, скамей, сундуков и седел. (М.б. гора покрыта парчовыми полотнищами от шатра? Историки молчат об этом, но было бы логично). На вершину величественного погребального костра медленно, твердым шагом восходит Властитель, Ужас Вселенной, Бич Божий. В руке у него зажженный факел...
Ритуальное самосожжение в архаичных культурах несет иной смысл, чем, скажем, чисто практическое самоубийство Антония - чтобы не попасть живым и т. п. Подобная жертва богу войны могла бы ужаснуть противника, если бы римляне и забывшие веру предков готы смогли понять, что происходит.
Любимые дружинники вождя готовятся разделить участь господина. Эти красивые нарядные юноши окружают холм, каждый из них ведет в поводу коня, великолепного коня... Жеребцы-ветераны прославлены в битвах и пребывали до сих пор в покое и почете, зная себе цену. У них есть имена, но мы будем различать их по мастям:
Рыжий
Игреневый (рыжий или гнедой, хвост и грива белые)
Вороной
Гнедой
Караковый (вороной с рыжими подпалинами)
Буланый (светло-рыжий, золотистый, грива, хвост и ноги черные)
Чалый
Еще один конь, Белый, еще раньше стоял привязанный у шатра. Он очень стар, слеп и глух. Когда-то давно он вынес из боя молодого Аттилу, раненого, надорвал сердце и легкие, охромел, но благодарный вождь не забыл преданности животного. Он держит коня при себе, возле шатра, и каждый раз, входя ночью и выходя на рассвете, «гладит и треплет по шее крутой...» - на счастье. В разговоре не участвует, но некоторые кони слышат его мысли-воспоминания...
Караковый. Достойны славы пехотинцы, окончив бранную тревогу
Игреневый. Два войска на тихой равнине сошлись для кровавой сечи
Где удальцы проскакали, гремела под ними земля
И весел был говор мечей
Буланый Кровь по разрытой равнине стекает с холмов
Дымится испариной красной земля и солнечный шар багров
Вороной Час угасающей битвы
Раненых зыбятся в поле молитвы
Над полем, темны, смутны, круглы
Кружат орлы
Игреневый Ужели заря никогда уже не разгонит мрак?
Рыжий Разбойной ли Азии зной в жилах моих не остыл...
Чалый А я
Возил вождя вдоль берега Дуная...
Гнедой Изменой слуга моего господина убил...
Буланый Трижды - наездников жаркою кровью мои облились бока...
Рыжий Смирно стоял под стрелами врагов, мчался по бранному полю...
Белый В моем черепе покатом мозг лежит, как длинный студень,
В своем домике продолговатом он совсем не жалкий трутень
Вороной Знаю, и в лаве атак я буду первый в геройстве
Караковый Долгих сражений бремя коню не в подъем, раньше наших наездников мы устаем
Буланый Никому не ведомо
Дни ли
Годы ли
С тех пор - на поле
Первую кровь войне отдали,
В чашу земли сцедили по капле
Игреневый Никогда-никогда-никогда, никогда не ступай на живое, сынок
жидкая глина, кремень, зыбучий песок
под копытом надежней, чем ничтожная мышь...
Слышишь, тепленький, или спишь?
Спи, и слушай, и помни, чуток наш сон:
Не забудешь, услышав лягушки раздавленной стон...
Рыжий Забывали... жить - значит забыть...
Буланый Невыносим человеческий крик...
Рыжий Мы выносили...
Человек учил меня наступать на мертвую плоть и запахом смерти дышать
Скакать по живым, кто кричали
Игреневый Мы молчали раненые, умирая молчали
Не раз мы в увечье, убогие, господина спасали
Караковый Люди, мы ли - копья рока в одной и той руке
Белый Тот, кто мертв, собрал и послал, кто еще живы
И в трепете бросились многие
И последний, догоняя воин дальнего вождя
Крикнул: дам, о князь, коня я, лишь беги от стрел дождя...
Чалый Бездна... взвился над бездной - и к бездне...
до крови под ногтем в загривок вцепившись мчался наездник...
Караковый Никто не уйдет от возмездия, земных принимает земное лоно
Игреневый Не может закончиться этот день, не должен был он, не хотел начинаться
Землю и твердь священный наполнил свет от небесной бездны к былинке
Караковый Кони и люди равно алкали боя
томительный полдень настал и прошел, и вот...
Рыжий Слышите?
Грохот.
Барабаны, музыка?
Неужели?
Она это, она самая?
Началось...
Чалый А секунда медлит и медлит
к началу кровавых игр
напряженный, как совокупление, не дыша остановился миг...
Вороной Вздыбилось ржанье оседланных смертью коней
Слышу, оторопь топота глухо ударила в дол
Гнедой Броненосцев слышу гремучую рысь
Игреневый Для неведомых судьб, для неведомых битв молодые умчались - а мы
битв былых властелины, мы ждали в покое победных кличей
Знали, конницы нашей не могут набег остановить короли...
Рыжий Ждали. Кони огней улетели, сгорая, в зенит, и за нами пришли молодые бойцы
и уздечки старинные наши надели на нас, и сюда привели, и наверно, мы думали, убыль большая в конях, и мы удостоены снова в сражение стройных нести...
Вороной Но здесь, в укрепленье оставили нас, чтобы здесь у костра заколоть
Чтобы кровью коня охладить царя обожженную плоть
Гнедой Люди лелеют день смерти, словно любимый цветок
Караковый Кончен день, кончен труд, жизнь до края полна
Вороной Черный дым взовьется к небу, мощный, густой
Огромное тело свое уроню на костер
Игреневый Развеется в небе дыханья горячего пар, чуткость острых ушей, зоркость глаз, послушания дар...
Белый Заломлю над спиной два пернатых крыла... будет ли это? будет ли?
Вороной Погибнет все
Сойдет на нет
и тот, кто жизнью движет
последний луч над тьмой планет
из солнц последних выжжет
Благородные создания объясняются между собой цитатами из Маяковского, Хлебникова и других поэтов, которые любили лошадей. Люди слышат тихое пофыркивание, вздохи, всхрапы...
Роскошный шатер Повелителя разобран. На его месте гора утвари: столов, скамей, сундуков и седел. (М.б. гора покрыта парчовыми полотнищами от шатра? Историки молчат об этом, но было бы логично). На вершину величественного погребального костра медленно, твердым шагом восходит Властитель, Ужас Вселенной, Бич Божий. В руке у него зажженный факел...
Ритуальное самосожжение в архаичных культурах несет иной смысл, чем, скажем, чисто практическое самоубийство Антония - чтобы не попасть живым и т. п. Подобная жертва богу войны могла бы ужаснуть противника, если бы римляне и забывшие веру предков готы смогли понять, что происходит.
Любимые дружинники вождя готовятся разделить участь господина. Эти красивые нарядные юноши окружают холм, каждый из них ведет в поводу коня, великолепного коня... Жеребцы-ветераны прославлены в битвах и пребывали до сих пор в покое и почете, зная себе цену. У них есть имена, но мы будем различать их по мастям:
Рыжий
Игреневый (рыжий или гнедой, хвост и грива белые)
Вороной
Гнедой
Караковый (вороной с рыжими подпалинами)
Буланый (светло-рыжий, золотистый, грива, хвост и ноги черные)
Чалый
Еще один конь, Белый, еще раньше стоял привязанный у шатра. Он очень стар, слеп и глух. Когда-то давно он вынес из боя молодого Аттилу, раненого, надорвал сердце и легкие, охромел, но благодарный вождь не забыл преданности животного. Он держит коня при себе, возле шатра, и каждый раз, входя ночью и выходя на рассвете, «гладит и треплет по шее крутой...» - на счастье. В разговоре не участвует, но некоторые кони слышат его мысли-воспоминания...
Караковый. Достойны славы пехотинцы, окончив бранную тревогу
Игреневый. Два войска на тихой равнине сошлись для кровавой сечи
Где удальцы проскакали, гремела под ними земля
И весел был говор мечей
Буланый Кровь по разрытой равнине стекает с холмов
Дымится испариной красной земля и солнечный шар багров
Вороной Час угасающей битвы
Раненых зыбятся в поле молитвы
Над полем, темны, смутны, круглы
Кружат орлы
Игреневый Ужели заря никогда уже не разгонит мрак?
Рыжий Разбойной ли Азии зной в жилах моих не остыл...
Чалый А я
Возил вождя вдоль берега Дуная...
Гнедой Изменой слуга моего господина убил...
Буланый Трижды - наездников жаркою кровью мои облились бока...
Рыжий Смирно стоял под стрелами врагов, мчался по бранному полю...
Белый В моем черепе покатом мозг лежит, как длинный студень,
В своем домике продолговатом он совсем не жалкий трутень
Вороной Знаю, и в лаве атак я буду первый в геройстве
Караковый Долгих сражений бремя коню не в подъем, раньше наших наездников мы устаем
Буланый Никому не ведомо
Дни ли
Годы ли
С тех пор - на поле
Первую кровь войне отдали,
В чашу земли сцедили по капле
Игреневый Никогда-никогда-никогда, никогда не ступай на живое, сынок
жидкая глина, кремень, зыбучий песок
под копытом надежней, чем ничтожная мышь...
Слышишь, тепленький, или спишь?
Спи, и слушай, и помни, чуток наш сон:
Не забудешь, услышав лягушки раздавленной стон...
Рыжий Забывали... жить - значит забыть...
Буланый Невыносим человеческий крик...
Рыжий Мы выносили...
Человек учил меня наступать на мертвую плоть и запахом смерти дышать
Скакать по живым, кто кричали
Игреневый Мы молчали раненые, умирая молчали
Не раз мы в увечье, убогие, господина спасали
Караковый Люди, мы ли - копья рока в одной и той руке
Белый Тот, кто мертв, собрал и послал, кто еще живы
И в трепете бросились многие
И последний, догоняя воин дальнего вождя
Крикнул: дам, о князь, коня я, лишь беги от стрел дождя...
Чалый Бездна... взвился над бездной - и к бездне...
до крови под ногтем в загривок вцепившись мчался наездник...
Караковый Никто не уйдет от возмездия, земных принимает земное лоно
Игреневый Не может закончиться этот день, не должен был он, не хотел начинаться
Землю и твердь священный наполнил свет от небесной бездны к былинке
Караковый Кони и люди равно алкали боя
томительный полдень настал и прошел, и вот...
Рыжий Слышите?
Грохот.
Барабаны, музыка?
Неужели?
Она это, она самая?
Началось...
Чалый А секунда медлит и медлит
к началу кровавых игр
напряженный, как совокупление, не дыша остановился миг...
Вороной Вздыбилось ржанье оседланных смертью коней
Слышу, оторопь топота глухо ударила в дол
Гнедой Броненосцев слышу гремучую рысь
Игреневый Для неведомых судьб, для неведомых битв молодые умчались - а мы
битв былых властелины, мы ждали в покое победных кличей
Знали, конницы нашей не могут набег остановить короли...
Рыжий Ждали. Кони огней улетели, сгорая, в зенит, и за нами пришли молодые бойцы
и уздечки старинные наши надели на нас, и сюда привели, и наверно, мы думали, убыль большая в конях, и мы удостоены снова в сражение стройных нести...
Вороной Но здесь, в укрепленье оставили нас, чтобы здесь у костра заколоть
Чтобы кровью коня охладить царя обожженную плоть
Гнедой Люди лелеют день смерти, словно любимый цветок
Караковый Кончен день, кончен труд, жизнь до края полна
Вороной Черный дым взовьется к небу, мощный, густой
Огромное тело свое уроню на костер
Игреневый Развеется в небе дыханья горячего пар, чуткость острых ушей, зоркость глаз, послушания дар...
Белый Заломлю над спиной два пернатых крыла... будет ли это? будет ли?
Вороной Погибнет все
Сойдет на нет
и тот, кто жизнью движет
последний луч над тьмой планет
из солнц последних выжжет
Благородные создания объясняются между собой цитатами из Маяковского, Хлебникова и других поэтов, которые любили лошадей. Люди слышат тихое пофыркивание, вздохи, всхрапы...